Шаг к звездам [= Вспышка]
Шрифт:
— Не иронизируй, Алан, — попробовал осадить его Уилсберг.
— Я не иронизирую. Я не понимаю, почему вместо ареста мы получаем столь подробный, развернутый экскурс в область секретных разработок? Разве, возвращаясь на базу, ты не прослушивал наш разговор, Альберт?
— Да, прослушивал.
— Тогда в чем дело? — Керби с вызовом посмотрел на генерала. — Давай закончим этот спектакль. Зови своих ребят с наручниками, потому что мне тошно слушать твои откровения.
— Я не узнаю тебя, Алан. Ты шел на смертельный риск ради своей страны…
— Это был оправданный риск. Честная схватка с врагом. Я много лет
— Ну?
— Я лежал над обрывом, смотрел вниз и вспоминал те годы, когда готовил моджахедов. По приказу собственного правительства я воспитывал тех, кто позже повел захваченные самолеты на таран небоскребов. Эта политика двойных стандартов приведет нас к окончательному краху. Почему мы руководствуемся не здравым смыслом, а сиюсекундными амбициями? Делаем то, что выгодно сегодня, не задумываясь, о том, какие последствия принесет нам завтрашний день.
— Не поздно ли ты прозрел?
— А это уж как получилось. Достало, словно пулей на излете…
— Алан прав, — неожиданно для Уилсберга вмешался в их диалог Герберт. — Все происходящее тут уже вышло за рамки научного эксперимента. Задумайтесь, генерал, если строительный механизм проявил не просто сообразительность, а целенаправленное стремление к самосовершенствованию, нашел не противоречащий внутренней логике обходной путь для получения расширяющих его возможности нейромодулей, значит, он начал мыслить, осознавать факт собственного существования. С научной точки зрения это неоспоримый прорыв, но существует практическая сторона проблемы. К новому году окончится строительство, парк механизмов пополнят андроиды, и наряду с людьми здесь начнет свое существование искусственный разум, которому совершенно непонятна мотивация наших поступков. Машины не могут сопереживать: несмотря на идентичность нейросетей прототипу живой нервной ткани, механизмами руководит система «Дарвин», а значит, нейросети приобретают статус исполнительных систем.
— Не понимаю, в чем ты видишь проблему, Герберт?
— В том, что мы пытаемся создать новый вид существ, в чем-то более совершенных, чем мы сами, и по определению предначертать им роль слуг или рабов, называйте это как угодно. Рано или поздно их саморазвитие достигнет той критической точки, когда наступит логическое понимание своего интеллектуального и, если угодно, физического превосходства над создателями. Учитывая специфику «Дарвина», это не приведет к возведению нас в ранг богов, напротив, — машинам ясно прописано: в мире выживает только сильнейший, наиболее приспособленный, интеллектуально продвинутый вид.
— Они рано или поздно выйдут из подчинения людям, — поддержал мысль Герберта Алан. — Сейчас такой сценарий еще возможно предотвратить, остановив все автономные кибермеханизмы.
Уилсберг лишь сокрушенно покачал головой.
— Мы уклонились в сторону от темы, — произнес он. — Проблема программы «Дарвин» обозначена и будет решена тем или иным способом. Сейчас речь идет не о ней… — Он непроизвольно взглянул на две камеры поддержания жизни и продолжил: — Возвращаясь на базу, я действительно слушал ваш разговор… Для меня он был вдвойне неприятен, потому что я ехал с намерением ввести вас обоих в курс дела и откровенно надеялся на помощь.
— Это уже становится скверной традицией, — буркнул Герберт. — Сначала вы делаете что-то без моего участия, а потом зовете тушить пожар…
— Нет никакого пожара.
— Я слушаю, генерал.
— Процессы роста в камере поддержания жизни клона ускорены в два раза. Это означает, что за год ребенок достигнет уровня физического развития двухлетней девочки. Официальное открытие «Орлиного Гнезда» приурочено к новогодней ночи с 2004 на 2005 год. Обладая всей полнотой власти на территории базы и города, я использую ее, чтобы ликвидировать к этому времени все кибермеханизмы. Взамен я прошу одного: дайте Элизабет новую жизнь.
— Я не понимаю, сэр… — растерянно произнес Герберт. — Объясните, что случилось? Пусть не заработала нейросетевая модель, но ведь биологический прототип не умер. Вы сами только что сказали: «рассудок девочки продолжает жить в виртуальной реальности, вместе со своими родителями». Что мешает соединить два нейрочипа, чтобы сознание клона питалось исключительно впечатлениями Элизабет, постепенно отождествляя себя с ней?
— Невозможно… — хрипло ответил Уилсберг. — Девочка снова в коме. Ее родители мертвы. Никто не может понять, что случилось! — Альберт порывисто встал и внезапно схватил Герберта за плечи. — Мун — высококлассный нейрохирург, Ваймонт — хороший теоретик, но никто из них не обладает твоими знаниями нейросистем…
— Отчего умерли родители девочки? — спросил Алан, встав между утратившим самоконтроль Альбертом и опешившим от такого оборота событий Ричардсоном.
— Кровоизлияние в мозг. Мгновенная перегрузка, вызванная стрессовой ситуацией. Они скончались, не выходя из виртуалки, и никто, никто не может объяснить мне причины!
— Успокойся, Альберт. — Керби усадил Уилсберга на вращающийся стул. — Мы поможем тебе. Я обещаю.
Генерал вздрогнул всем телом.
— Ты войдешь туда, Алан?
— В мир Элизы?
— Да. Только у тебя есть имплант, способный обеспечить прямой контакт с ее рассудком. Нужно понять, что с нею произошло, разбудить ее и начать немедленную трансляцию данных.
Керби кивнул.
— Я попробую. Жизнь одного ребенка стоит любого риска. Но ты…
— Я сдержу свое слово, ты же знаешь.
Полковник не стал ничего отвечать.
Герберт наблюдал эту сцену, пребывая в необъяснимом ступоре.
Ему вновь казалось, что он спит и видит кошмарный сон, где прихотливое подсознание сплетает воедино абсолютно несовместимые вещи.
Нет, он ошибся, упрекнув Уилсберга в том, что тот позвал его лишь для тушения пожара. На этот раз ему досталось собирать головешки, пытаясь отыскать среди них намек на причину произошедшего.
«Орлиное Гнездо». Сутки спустя