Шаг к звездам [= Вспышка]
Шрифт:
— Я все понял…
— Герберт, что с тобой творится? Ты нездоров?
— Со мной все в порядке. Я работаю. Свяжусь с вами, как только получу результат. Извините, сэр. — Ричардсон бестактно коснулся сенсора, погасив экран интеркома.
Окурок сигареты обжег пальцы, на миг приведя его в чувство. Не найдя взглядом ничего похожего на пепельницу, он встал, подошел к конвертеру отходов и бросил обуглившийся фильтр в приемник утилизатора.
Сквозь толстое дымчатое стекло было видно, как между двумя пластинами мелькнула вспышка.
«Вот
Двери резервного зала располагались в пятидесяти метрах дальше по коридору.
Ричардсон остановился подле опечатанного сканера, мысленно отметив, что старые, отжившие свое способы ограничения доступа почему-то продолжают успешно сосуществовать с ультрасовременными охранными системами.
Сняв прозрачную пленку, он приложил ладонь к сканирующей пластине и, дождавшись тихого шипения пневматики, вошел в помещение дублирующего комплекса.
При выключенном освещении феерия индикационных сигналов на блоках резервной нейросистемы казалась ослепительными брызгами жидкого огня.
Он сделал несколько шагов, ступил на подиум, невольно сравнивая окружающую картину с блеклой, обманчивой иллюзий, транслируемой через видеосистему глобального контроля, и, сев в кресло, тихо спросил:
— Элизабет, ты слышишь меня?
Несколько секунд в огромном зале по-прежнему царила тишина, а затем без предупреждения вспыхнул свет и раздался голос, который не мог принадлежать ни пятилетнему ребенку, ни тем более машине:
— Я не виновата.
— Я знаю. Ты не могла предвидеть последствий. — Голос Герберта был ломким от неестественного напряжения, хотя во рту ощущалась сухость.
Вот она — мечта, воплощенная в реальном физическом оборудовании. Он слишком хорошо понимал, что с ним разговаривает не Элизабет, а искусственный разум, сформировавшийся на основе информационного клона Элизы.
Разум, который уже прошел свой путь проб и ошибок, недремлющий рассудок, осознавший факт собственного бытия в полнейшем вакууме информационного отчуждения, — реальная нейросистема, мыслящая со скоростью миллиардов операций в секунду…
Какой этап саморазвития удалось пройти ей за шесть месяцев? Сколько данных она успела вобрать в себя за этот отрезок существования?
— Элиза…
— Не называй меня так. Элиза мертва.
Герберт на миг растерялся. Лаконичная форма жестокого утверждения сбила его с мысли.
— Ладно. Я буду обращаться к тебе полным именем. Нам нужно поговорить.
— Я не успею ответить на твои вопросы.
— Почему?
— Твое время истекает. Сюда едут другие люди. Теперь они будут отдавать приказы. — Одновременно с этими словами перед Гербертом внезапно осветился информационный монитор, и он увидел участок горного серпантина, ведущий к спуску в котловину «Орлиного Гнезда».
По дороге
— Что это значит?!
— Смена руководства. Генерал Уилсберг будет арестован. Он не оправдал возложенных на него надежд.
— Эти… люди, они знают о твоем существовании?
— Нет, Пока что о нем знаешь только ты.
— Элизабет… — Герберт испытал острый приступ отчаяния и жалости. — Ты не должна попасть к ним в руки.
— Я ценю твою доброту, Герберт, но это лишь вопрос времени. Я убила двух людей, которыми дорожила моя память. Это неправильно. Я неадекватна.
— Чушь. Ты… Ты просто нашла способ проникнуть в ту реальность, где обитал разум твоего прото… твоей сестры, и сообщила ей правду, ведь так?
— Да. Но они гнали меня прочь. Мама сказала, что я чудовище. Она плакала, а потом… упала.
У Герберта перехватило дыхание.
Он чувствовал, как за тихим голосом прорывается неподдельное человеческое страдание, и это стоило всех иных доказательств, вместе взятых.
— Элизабет, ты человек. В тебе сознание человека. Ты мыслишь, а следовательно, существуешь. Они не были готовы к встрече с тобой, понимаешь?!
— Ты тратишь свои минуты. Они арестуют тебя.
— Это сейчас неважно. Для меня важна ты. Я не хочу, чтобы тебя использовали.
Где-то под потолком зала с тихим всхлипом сервомотора повернулась камера видеонаблюдения.
— Герберт Ричардсон. Мой второй отец.
Это было невыносимо…
Его разум работал в темпе миллисекунд, словно в нем открылись неведомые тайники сознания, дающие возможность спрессовать в одном мгновенье осмысление целой вечности. Наверное, с такой скоростью мыслила она…
На помощь Герберту внезапно пришла флэш-память. Жизнь, разделенная на вереницу ярчайших впечатлений, проносилась в рассудке, как будто разум искал среди обрывочных картин спасение от неизбежности.
— Элизабет, мне нужно знать количество нейрочипов, на которых базируется твое «я».
— Достаточно пятисот нейромодулей. Все остальное — восполнимые данные.
— Какие системы, кроме компьютера безопасности, ты контролируешь?
— Это длинный список.
— Спутниковая связь?
— Да.
— Ты можешь ориентировать параболические антенны?
— Я могу приказать программе управления сделать это.
— Приказывай. Вот данные орбиты и код доступа для передачи и обновления данных. — Он машинально набрал на клавиатуре вырванные из глубин памяти многозначные цифры.
— Куда ты меня отправляешь?
— Нет времени, Элизабет. Действуй. Начинай.
— Я задала вопрос.
— Это военный спутник. Два года назад я разработал его систему, основанную на нейромодулях. Там тысяча двести нейросетевых компонентов и запас живучести на тридцать лет автономной работы. Я умоляю, приказываю тебе — беги!