Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
Поняв, что речь идет о его жене, Левон ответил:
– Thank you, Dani.
Похлопав Левона по плечу и еще раз улыбнувшись Лане, хозяин перешел к следующей паре. И хоть оба понимали, что он проявлял по отношению ко всем гостям дежурное гостеприимство, они сразу почувствовали себя свободнее и, вооружившись тарелками, направились к столам с угощением.
Оставшись дома одна, Инга принялась ходить из угла в угол, не зная чем себя занять. Ничто ей было не мило. Она не хотела даже думать об уроках, не хотела смотреть телевизор, не хотела выходить на улицу. Мысли о самоубийстве время от времени приходили ей на ум. Она вполне могла бы осуществить это, если бы не была такой трусихой. Сама смерть ее не страшила, потому что она больше не вери- ла в жизнь, ее страшил процесс умирания.
Неожиданно раздался звонок в дверь. Инга вздрогнула. Кто это может быть? Сборщики donation? Carpet cleaners? Она тихонько подошла к двери, заглянула в глазок и отпрянула, как ошпаренная. Ее лицо стало мертвенно серым, без единой кровинки.
– Инга! Открой! Это я, Гарри.
Она стояла не шелохнувшись.
– Прошу тебя, открой. Я знаю, что ты одна дома.
Он подождал еще немного,а потом она услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине. Распахнув дверь, Гарри оказался лицом к лицу с Ингой.
– Прости, ключи-то все еще у меня. Ты не открывала, пришлось ими воспользоваться.
– Откуда ты знаешь, что я дома и что одна?
– Караулил. И видел, как уехали твои родители.
Инга молча протянула вперед руку.
– Что?
– не понял он.
– Верни ключи.
Нагло глядя ей в глаза, он положил ключи себе в карман.
– К этой теме мы вернемся чуть позже, ладно. Все будет зависеть от того, как пойдет наш разговор. Я могу войти?
Она посторонилась. Прикрыв за собой дверь, он прошел в гостиную.
– Инга, я не хотел бы, чтобы мы расстались врагами. Знаю, я причинил тебе зло. Прости меня, если можешь.
– Что теперь тебе от меня нужно, Гарри?
– Она разговаривала как автомат - без эмоций, без интонаций, глядя в одну точку.
– Развод. Пожалуйста, давай поедем прямо сейчас в суд и тихо, мирно подадим заявление о разводе. Ведь ты же не захочешь уже никогда быть моей женой, так зачем тебе эти, утратившие смысл, обязательства. Они помешают тебе стать женой человека, которого ты, может быть, полюбишь.
– А тебе - привезти сюда свою настоящую семью.
– А мне - привезти сюда свою семью, - хладнокровно подтвердил он.
– Поедем в суд. Это займет у тебя полчаса, не больше. Ну будь умницей. Не вынуждай меня на крайние меры.
– Остановись, пожалуйста, поподробнее на “крайних мерах”.
– Изволь. Видишь это?
– Садистски усмехнувшись, он достал ключи, покрутил ими перед носом Инги и сунул их обратно в карман.
– С их помощью мои друзья могут свободно проникнуть ночью в ваш дом. И что они тут натворят, я не берусь даже предугадывать. При этом, учти, пострадать могут не только вещи, но и их хозяева. Ведь ты же понимаешь, что я просто так не брошу кошке под хвост почти три года своей жизни.
Не успев понять, откуда взялись у нее силы, Инга влепила ему пощечину, вложив в нее всю свою боль, все возмущение и ненависть. Восточная кровь мгновенно вскипела в нем. Сжав кулаки, вне себя от ярости, он двинулся на нее:
– Ах ты еще и драться, поскуда.
С перекошенным лицом Гарри занес руку над съежившейся в комочек Ингой. Но нанести удар не сумел. Его тело вдруг все обмякло, ноги подкосились и он, будто лишившись разом костей, медленно осел на пол.
В дверях стояла Вика, испепеляя его взглядом.
– Сестренка!
– взвизгнула Инга, бросаясь к ней.
– Этот негодяй хотел убить меня!
– Подожди, - отстранила ее Вика, не спуская глаз с застывшего, как кролик перед удавом, парня.
– Ключи на пол!
– скомандовала она.
– Живо!
Гарри, как во сне, вытащил из кармана ключи и осторожно положил их рядом с собой. И вдруг его обуял неконтролируемый, животный страх и потребность бежать, бежать без оглядки. Он вскочил на ноги, но, не рискнув пройти к двери мимо сестер, бросился на патио. Обдираясь в кровь об колючие сплетения густого кустарника, Гарри протиснулся сквозь живую изгородь. Проделать такое в обычном состоянии было практически невозможно. Шатаясь, выписывая вензеля на подгибающихся ногах, он заковылял в сторону улицы.
Вика глубоко вздохнула, расслабилась и только после этого взглянула на сестру:
– Ну вот и все. Это чудовище сюда больше не сунется. А теперь здравствуй, мученица.
– Они обнялись.
– Что это с ним стало? Чем ты его так напугала?
Вика неопределенно пожала плечом.
– Своим внезапным появлением наверное. Лучше пошли со мной на drive way, я хочу тебе кое-что показать.
– А если он?..
– Я же сказала, он никогда сюда больше не вернется. Забудь о нем.
– Вика остановила разом отяжелевший взгляд на переносице сестры и очень медленно, выделяя каждое слово, проговорила: - Он испарился, как туман, из твоих мыслей, из твоего сердца, из твоей жизни. Ты никогда не любила этого человека.
Инга набрала полные легкие воздуха и с облегчением выдохнула его - весь, до последней капли, словно исторгнув из себя застарелую болезнь. Щеки ее порозовели, а глазам вернулся утраченный блеск. Ее слегка оттопыренные, как у капризного малыша, губы самопроизвольно растянулись в умиротворенной улыбке.
– Ой, Господи, как легко стало на сердце,- проговорила она, продолжая блаженно улыбаться.
– Ну теперь-то ты можешь выйти?
– Конечно могу!
– Инга мотыльком выпорхнула за дверь.- Ой! Красота-то какая!
– всплеснула она руками.
Там, на drive way, стоял ярко красный, сверкающий Porsche-911-Lady.
– Ух ты! Вот это да!
– бормотала Инга, разглядывая машину то спереди, то сзади.
– Это чья ж такая? Неужели ты приехала на ней?
– Да, я приехала на ней. Хочешь в салоне посидеть?
– Еще бы!
– Инга собралась сесть на пассажирское место, но Вика ее опередила.
– За руль садись. Там интереснее.
Устроившись на мягком сидение, Инга разглядывала приборную панель, зеркала и обшивку, погладила телесной мягкости черную кожу.