Шагай вперед, мой караван...
Шрифт:
Отодвинув тарелочку с недоеденным пирожным, Натель разложила на столе фотографии, долго изучала их и наконец проговорила:
– А ничего не скажу. Могу, но не скажу. Пусть тебе дочь объяснит. У нее это лучше получится.
– Думаешь?
Натель сняла темные очки, отбросив их на стол, демонстрируя тем самым, что ее не волнует в данный момент, какое впечатление она производит своим видом на Лану. Потому что самое важное сейчас было именно данный момент.
– Слушай меня внимательно. Твоя Виктория - существо особое. Тебе крупно повезло, что ты ее мать...
– Уж не хочешь ли ты сказать, что моя дочь - мессия?
– Нет, не хочу. Но давай уточним для начала, что такое “мессия”. По своим физическим данным это такой же человек, как и все прочие.Что же касается духовности или духа, мессия - существо с открытым Каналом Связи, имеющее прямой доступ к Единому Информационному Полю, к Вселенскому Разуму, к Богу. Определения, даваемые людьми, разные, но суть одна. У обычных представителей нашей расы Канал этот наглухо перекрыт, и большинство из них даже не подозревает о существовании некоего “замка” или “заглушки”. А посему они верят только в то, что можно увидеть, пощупать или попробовать на зуб. То есть физический план для них - альфа и омега их бытия. Но есть и промежуточное звено, такие, как мы с тобой - любопытные и дотошные, которые, пронюхав про тот “замок”, из кожи вон лезут, чтобы его взломать. Иным даже удается время от времени заглянуть в замочную скважину. Но прорывы эти стихийны, мимолетны и неуловимы, а потому способны рождать лишь смутные догадки, предположения и путаницу. У твоей Виктории от рождения открыт Канал Связи.
– Так все же, кто она - мессия, ведьма, инопланетянка? А может - природная аномалия, жертва родовой травмы, например?
– Не третье, не пятое, не десятое.
– Тогда кто? Натель, скажи, наконец! Не томи!
– Ну ты, мать,торопыга! Мы с тобой, как дамы эзотерически грамотные, знаем, что срок, отпущенный для нашей расы, подходит к концу. Нам на смену идет раса Шестая, которая духовно будет гораздо более высокоорганизованной. А каждая последующая раса, как правило, зарождается постепенно, в недрах предыдущей. И процесс этот уже начался. Среди нас уже появились первые ласточки. Я ни чуточки не сомневаюсь, что твоя дочь - одна из них. Внешне Виктория такая же, как все мы. Но по сути своей она другая. Ее сознание открыто. “Заглушка” снята. Врубаешься?
Нет, Лана не “врубалась”. Она не знала, как ей ко всему этому отнестись - радоваться или пугаться, бежать с сенсационной новостью к мужу или скрыть ее от него. А может проще не поверить Натель?
Натель откинулась на спинку стула, расслабилась и прикрыла глаза.
– Ну вот и всё. Я сказала тебе то, что давно собиралась сказать. И я чертовски устала. Будто на мне кирпичи возили. Ты не возражаешь, если мы немного посидим молча? Я сейчас приду в себя...
– Однако уже в следующую минуту она открыла глаза и пододвинула к себе разбросанные по столу фотографии.
– Ты спрашивала меня про это. Ну, что я могу сказать... Судя по его атрибутике - цепь, нож, кристалл - он практикуется в черной магии. И сущность, что вертится вокруг него, наверняка привлечена его экспериментами из нижнего астрала. Не исключаю, что через нее он контачит с Тем Миром, через нее получает информацию. А расплачивается за это энергией своей души. Это то, что называют “продавать душу”. Будь осторожна с ним. Он может быть опасен.
– Понимаешь, в чем дело... Он тоже сказал мне про Вику. При первой же нашей встрече, ничего не зная о ней.
– А что тут удивительного. Я же говорю, что у него есть свой информатор. Правда, такого рода осведомители часто водят “контактеров” за нос. Но иногда говорят и правду. Чтоб втереться в доверие. Как правило, для контактера это плохо кончается. Он утрачивает свободу воли, а то и сходит с ума.
– Натель умолкла, вслушиваясь в себя, и удивленно заметила: - Ты знаешь, я впервые так много говорю за последние пол года. У меня не было на это ни сил, ни настроения, ни желания.
– Лапонька, это же замечательно! Ты поправляешься!
– радостно воскликнула Лана.
Глава 32
– Пегги, почему ты ничего не ешь?
– спросил Давид.
– Сама же предложила вместе пообедать, а ни к чему не притрагиваешься.
Они сидели вдвоем в ближайшем от дома ресторанчике. Теперь это случалось не часто. Давид почти не бывал дома, приходил в основном спать и, как правило, ел на стороне. Сегодня, заставив его раньше времени уйти с работы, она сказала по телефону, что хочет с ним поговорить.
Внимательнее приглядевшись к ней, чего он давно уже не делал, Давид встревожился:
– Да ты зеленая совсем. Что это с тобой? Заболела?
– Прости, не могу есть. Меня все время тошнит.
– Но почему!? Ты показывалась врачу? Может это серьезно...
– Он запнулся. Побледнел. Пристально посмотрел на нее.
Она, в свою очередь, с легкой иронией наблюдала за ним.
– Ты... ты беременна?
– Ага. Уже третий месяц, - беспечно подтвердила Пегги, будто речь шла о чем-то несущественном.
Он протестующе замотал головой.
– Ты шутишь. Пегги, скажи, что ты пошутила. Ведь мы договорились с тобой, что будем решать этот вопрос вместе.
– А разве мы не вместе его решили?
– Она изобразила на лице наивное удивление.
– Или ты думаешь, что наш ребенок не от тебя?
– Ты сделала это нарочно!
– А почему не ты?
– Хватит валять дурака!
– А в кино мужчины совсем по-другому встречают известие о том, что у них будет ребенок.
– Это не кино. Это жизнь. И я не готов еще к тому, чтобы иметь детей.
– А я готова.
– Заметив, что он едва сдерживает себя, Пегги примирительно сказала: - Ну чего ты психуешь. Я не виновата. И никто из нас не виноват. Так получилось. Не избавляться же мне от живого ребенка. Это большой грех.
Он уперся подбородком в кулаки и надолго умолк. Наконец, взяв себя в ру- ки, мягко проговорил:
– Получилось значит получилось. Поздравляю. Но кушать-то тебе ведь теперь обязательно надо - уже за двоих.
– Доктор говорит, что тошнота должна скоро пройти. Тогда и начну есть.
Давид ходил мрачный и потерянный. С того вечера на вершине горы, когда он получил подтверждение, что Карина любит его, он настраивал себя на окончательный разговор с Пегги, не подозревая, что она уже вынашивает его ребенка. Он не мог заставить себя сделать ей больно. У него не поворачивался язык сказать ей, что между ними все кончено. Собственно, он давно уже все сказал, всем своим поведением, и она не могла этого не почувствовать. Он не дооценил Пегги. Она почувствовала его охлаждение гораздо раньше, еще до его романа с Кариной, и прибегла к проверенной веками женской хитрости... или мудрости.