Шаги за спиной
Шрифт:
Покушение было назначено на послезавтра. Все было придумано очень просто, в стиле Юры: он входит с пистолетом, стреляет, попадает и возводит себя на трон. Послезавтра вечером папочка будет работать в своем кабинете. Это будет его последний вечер.
– Я не могу с этим смириться, – сказала Женя, – послезавтра вечером вас убьют.
Она рассказала все детали готовящегося дела. Павел Карпович слушал спокойно; иногда перебивал ее уместной шуткой.
– Ему нужны в первую очередь деньги и документы, – закончила она. – Тогда власть будет у него. Он сказал, что это в сейфе.
– Он хочет
– Что вы собираетесь делать? – спросила она.
– Судя по всему, ты рассказала правду. Я приму свои меры.
– Сегодня?
– Да, сегодня.
– Не надо его убивать.
– Я не стану убивать своего сына. Я просто устрою маленький розыгрыш с большими последствиями. Я всегда любил шутки. Юра, мой маленький дурачок, никогда не мог этого понять. Моей любимой шуткой в детстве было аккуратно расколоть грецкий орех, вынуть содержимое, вложить похабную записку и аккуратно склеить половинки. Такие орехи мы обычно подбрасывали друг другу. Сейчас я делаю то же самое. Я оставлю деньги и документы тебе.
– Мне?
– Ты не сможешь ими пользоваться сама, ты будешь только шкатулкой. И открыть эту шкатулку не сможет никто, кроме одного очень верного человека. Ты узнаешь этого человека по сломанному носу. Он будет тебя охранять как сундук с драгоценностями; можешь ничего не бояться.
98
К нужному часу Юра был готов. В груди дрожало нетерпение. Еще пять минут, еще две, еще одна; не дождался, вышел раньше. Что-то слишком спокойно в доме. Еще спокойнее, чем я думал. Старику везло всегда, но теперь везет мне.
Он поднялся по винтовой лесенке и постоял за дверью. За дверью был свет. Иногда слышались знакомые вздохи отца – работает. Пусть поработает напоследок. Нужно войти и сразу стрелять. Не тратить врямя на разговоры. Разговоры все портят, превращают жизнь в кино. Настоящее в ненастоящеще.
Сила и слабость меняются местами. Юра перекрестился и толкнул дверь.
Павел Карпович сидел лицом к двери. В его руках быо несколько бумаг. Он отложил бумаги и взглянул на Юру. Юра сразу скис.
– Хочешь меня убить? – спросил Павел Карпович.
– Да!!! – закричал Юра и начал палить. Высадил полную обойму. Отец был явно мертв. Сейчас на звуки соберутся люди.
Он отбросил пистолет в сторону и стал посреди комнаты.
Теперь он был вождем, он и только он.
Первым появился Гныря, потом еще двое.
– Моего папочку хватил удар, – сказал Юра. – Есть такие, которые сомневаются?
Таких не было.
– Тогда будем готовиться к похоронам. А сейчас я хочу вскрыть сейф.
Никто не знал номера.
– Тогда я взорву эту игрушку! – грозился Юра. – Идемте все!
Он снял иконку и повернул ручку. Передняя стенка отплыла – сейф был открыт. В нем была всего одна бумажка:
Что же, я прожил и так слишком долго. Пора и на покой.
Но не надейся, что ты будешь управлять вместо меня. Я принял меры. Мой правнук слишком мал, ты слишком глуп – не правда ли, это безвыходное положение? Но я нашел решение: все деньги я перевел на имя твоей Жени. Она достойный человек, хотя пока не знает правил игры. Только она одна сможет пользоваться деньгами. Это первое. А вот второе: сейчас, я полагаю, около одиннадцати вечера. Это значит, что с минуты на минуту приедет мой хороший друг, дядя Славик со своей бригадой; ты помнишь его? (Юра содрогнулся). Он наведет порядок в доме после моей смерти. С тобой ничего не случится – я ведь не могу приказать убить собственного сына.
Даже если этот сын убил своего отца. Он займет мое место, а не ты. Ты просто уйдешь и не вернешься. Дядя Славик объяснит Жене, что нужно делать с деньгами. Они найдут общий язык. Когда моему правнуку исполнится восемнадцать, все деньги станут его собственностью. А вот третье: я даю тебе сутки, чтобы уйти. По истечении этих суток на тебя спустят собак. Я уже сделал распоряжения и они будут выполнены. Прощай, сынок. Желаю счастья.
99
– Где они? – закричал Юра.
– Ждут на первом этаже.
– Сколько их?
– Кажется девять или десять, ответил Гныря. – но с ними тот, с плоским носом.
– Ничего, нас пятеро, у нас есть оружие!
Гныря вышел. За ним последовали остальные. Юра остался один. Часы с маятником начали бить одиннадцать. По привычке, оставшейся с детства, Юра считал, как долго будет слышен звук последнего удара в колокольчик. Ти-ти-ти – тикали часы.
Звон затих на тридцать втором тиканье. Этот звон никогда не длился дольше тридцать четвертого.
100
Следующим утром Юра ушел. Перед уходом его обыскали и отобрали все деньги и ценные предметы – таков был приказ отца. Юра отнесся к этому спокойно, хотя, если бы не дядя Славик, он бы бушевал во всю.
– Я еще вернусь! – сказал он на прощание сразу всем, но никто не обратил внимания. Было ясно, что он уже никогда не вернется. И каждому, кроме Пети Бецкого, было немного грустно – человеческие чувства необьяснимы.
Дядя Славик быстро навел порядок и установил почти армейскую дисциплину. Единственной привеллигерованной особой была Женя; он получил приказание обращаться с этой девочкой как можно мягче. Когда-то, очень давно, при неясных обстоятельствах, Павел Карпович спас жизнь дяди Славика.
После того их связывала многолетняя дружба и никакое деловое соперничество не могло этой дружбе помешать. Дядя Славик уже давно предлагал Павлу Карповичу обьединить силы для решения общих неблагородных задач; но Павел Карпович был сам себе хозяином и ни в какие коалиции не вступал. Даже теперь дядя Славик не поддался искушению использовать его смерть в своих интересах. А искушение было. Но последняя воля друга священна.
Он показал Жене документы и стал обьяснять значение цифр.
Женя оказалась довольно сообразительна.
– Вот эти цифры не сходятся, – сказала она.
– Да, разве ты не знаешь, что было ограбление? Пропало сто десять тысяч.
– Нет, не знаю, – ответила Женя.
– Этому трудно поверить, – сказал дядя Славик.
– Я очень недолго в Доме (она произносила сейчас слово «дом» с той же интонацией, что и другие; дом получался с большой буквы).
– Как недолго?
– Всего несколько дней.
– Ты родственница?
– Нет. Не думаю. Просто я очень похожа на его первую любовь.