Шах королеве. Пастушка королевского двора
Шрифт:
– Беата, ты просто пугаешь меня! – с грустью произнесла Луиза. – Такая молодая и так мрачно смотришь на вещи! Нет, я думаю, ты просто сама не понимаешь, что говоришь. Омрачить свои отношения к Людовику грязной и преступной любовью, променять тихие и чистые радости на бури нечистых страстей, закрыть себе путь к вечному спасению, оскорбить…
– Милая Луизетта, – не без ядовитости вставила тут Беатриса, – если я тебе не нужна, то не позволишь ли ты мне уйти? А то, когда ты впадаешь в такой пасторальный пафос, то мне начинает казаться, будто у меня в жилах скисает кровь!
Лавальер с улыбкой покачала головой и отпустила Беату.
Придя к себе в комнату, Перигор несколько раз в волнении прошлась по комнате, затем села к письменному столику, торопливо набросала несколько слов и велела лакею отнести записку к герцогу д'Арку.
XIII
– Ну-с, итак, официальная часть моего доклада кончена! – воскликнул Филипп Орлеанский, в общих чертах ознакомив короля-брата с результатами своей поездки. – А теперь позволь мне рассказать тебе об интересном открытии, которое я сделал в пути. Помнишь, я писал тебе, что мне попалась интересная девчонка? Вот, понимаешь, игра природы! Надо тебе рассказать, как все это вышло. Однажды я отправился один немного проехаться и вдруг слышу отчаянные крики. Я пришпорил коня, скачу и вижу: два здоровенных деревенских парня стараются схватить какую-то оборванную нищенку, а она отчаянно отбивается. Ну я налетел вихрем на молодчиков и благословил их парочкой ударов шпаги плашмя. Парни с ругательством бросились в лес. Тогда я и говорю спасенной: «Пожалуй эти негодяи опять нападут на тебя. Давай я провожу тебя до твоей деревни». Девчонка стоит и молчит. «Откуда ты? Как тебя зовут?» – спрашиваю. Девчонка при этом вопросе поднимает на меня глаза. Ну, брат, я чуть с лошади не свалился! В эти рваные лохмотья была облечена такая красавица, каких я не много встречал в своей жизни! А ты знаешь, что я могу похвастать некоторым опытом по женской части!
– О, да! В этом я отдаю тебе должную честь! – иронически ответил Людовик.
– Ну-с, – продолжала герцог, – смотрю я, как дурак, на цыганские глазища этой лесной красавицы, а она смотрит на меня и отвечает на мои вопросы: «Не знаю!» – «Да как же не знаешь? – говорю. – Где твой дом?» – «Везде!» – отвечает цыганка и делает правой рукой широкий полукруг по воздуху. И вот тут-то я открыл глаза еще шире. Должно быть, ветхие лохмотья цыганки не выдержали в борьбе с парнями и окончательно разорвались, обнажив грудь девчонки. А на груди – слева и справа – по родинке, безукоризненно правильно изображающей королевскую лилию!
– Да не может быть! – воскликнул заинтересованный Людовик.
– Уверяю тебя! Ну-с, я как-то уже не смог оставить цыганку на произвол судьбы. Не буду вдаваться в подробности и скажу просто, что я приказал отмыть и приодеть девчонку и доставить ее в Париж!
– Что же, если твоя цыганка действительно так красива, поздравляю тебя с открытием клада! – лениво произнес Людовик.
– Меня? – воскликнул Филипп. – Нет, ты, может быть, будешь смеяться надо мной, милый Луи, но… когда я увидел королевские лилии… Словом, меня охватила какая-то жуть, и я вел себя с этой нищенкой так, будто ее особа была для меня священной. Понимаешь, ну… словно сама природа отметила ее королевской печатью в знак того, что эта девушка – собственность или короля, или ничья!
– Ну так, значит, ничья! – небрежно кинул Людовик. – Я с удовольствием взгляну как-нибудь на эту интересную игру природы, но далее…
– Так, знаешь что, милый Луи? – подхватил герцог. – Обещай быть моим гостем…
– Да ведь уже решено; я завтракаю у вас послезавтра утром.
– Ах, это – не то! Ну что такое – скучный, патриархальный завтрак в лоне семьи? Нет, я хотел просить тебя быть гостем на моем празднике, который я намерен устроить в Пале-Рояле. Это, братец, будет поинтереснее! Из мужчин я приглашу только тех, кто приятен, как застольный товарищ. Женщин будет масса, но… ни одной приличной! И вот на этом празднестве Жанна, так зовут мою цыганку, будет развлекать нас танцами. Она изумительно пляшет, а сложена… сложена… Ну, так как же? Согласен ты быть моим гостем?
– Право, не знаю, Филипп, – задумчиво ответил король. – Сейчас у меня как-то не лежит душа к таким холостым развлечениям.
– Ты бесконечно огорчишь меня своим отказом!
– Но я и не отказываю, а только не даю тебе сейчас положительного ответа. Поживем – увидим. А, кстати, и я имею к тебе просьбу, милый брат. Сегодня на турнире ты ответил полнейшим небрежением на приветствие герцога д'Арка и этим обидел одного из моих честнейших и вернейших слуг. Я помню, у вас произошло столкновение, но ты тогда был не совсем прав, да и тому прошло достаточно времени.
– Уверяю тебя, тут явное недоразумение! – воскликнул Филипп. – Должно быть, я просто не заметил приветствия. Ты совершенно прав, я не питаю ни малейшего дурного чувства к герцогу, а если он тогда и погорячился, то мало ли что бывает! Я с удовольствием исправлю свою невольную ошибку и, если хочешь, даже приглашу его на свой праздник.
– Вот этого как раз не советую! – смеясь перебил брата Людовик. – Милейший Арк – такой скучный моралист, что испортит одним своим хмурым видом всякое веселье. Нет, ты можешь отделаться гораздо дешевле: скажи ему несколько любезностей по поводу искусства, проявленного им на сегодняшнем турнире, и дело с концом!
– С удовольствием исполню твою просьбу, но исполни и ты мою! Ну, дай слово, милый Людовик! – с мольбой произнес герцог.
– Мммм… – промямлил король. – Ну а когда ты думаешь устроить этот праздник?
– Да вечером на другой день после возвращения с охоты, иначе говоря – в воскресенье. Интересно будет, милый Луи, ей-богу, интересно! Музыка, цветы, прекрасные женщины, тонкий ужин, танцы, от которых можно сойти с ума, полная свобода…
– Что же, может быть, я и приму твое приглашение, милый Филипп, даже почти наверное приму. Собственно говоря, ведь ничего худого в этом не будет. А что касается чинности и благопристойности, так ее и без того много… ах, слишком много в моей жизни. Ну да мы еще поговорим об этом, а теперь не будем откладывать благое намерение в долгий ящик и позовем герцога д'Арка. Я ведь перед ним в долгу. Только ему одному я обязан победой моих «римских рыцарей», которых стал порядочно теснить бешеный налет «американского короля»!
Говоря это, король взял в руки палочку слоновой кости и ударил ею по звонку.
Однако паж, явившийся на звонок и посланный за Ренэ, вернулся с ответом, что герцога в данный момент во дворце нет.
– Ну, судьба против герцога! – заметил брату Людовик. – Только это, кажется, первый раз, что герцога не оказывается во дворце, когда он мне нужен. Куда это он мог деваться?
Между тем Ренэ в этот момент снова вел жестокий бой за честь «зеленой дамы», но уже не на копьях, а на словах.
Этот бой был открыт Беатрисой при самом появлении Ренэ, вызванного ее запиской.
– Приветствую вас, храбрый рыцарь зеленой дамы! – церемонно приветствовала Беата вошедшего герцога и присела перед ним по всем правилами придворного этикета.
– Вы только за этим и звали меня? – холодно спросил юноша.
– О, нет! – ответила та. – Извиняюсь, если покажусь вам назойливой, но старинная дружба дала мне смелость побеспокоить вас из пустого женского любопытства. Я хотела осведомиться у вас, не следует ли истолковывать вашу зеленую ленту как знак того, что прекрасная Христина де ла Тур де Пен скоро станет герцогиней д'Арк?