Шах королеве. Пастушка королевского двора
Шрифт:
Прошло немного времени. Вдруг со стороны пруда послышался легкий всплеск воды. Беата вздрогнула и прикосновением руки к плечу Ренэ подала ему знак, что ожидаемое наступает.
Но вот плот со слабым шумом стукнулся о пристань островка. Легкий шелест веревки о воду показал, что паром перегоняют обратно. Затем послышались шаги на мраморных ступенях беседки, после чего скрипнула входная дверь.
Беата и Ренэ замерли в крайнем напряжении нервов, приникнув к смотровому отверстию. Вот Филиберт поставил на стол фонарь, вынул оттуда свечку зажег от нее все канделябры и бра, и беседка осветилась ярким светом. Ренэ увидел массивную кровать, тяжелые голубые занавески балдахина которой особенно рельефно выползали из мрака слабее освещенного угла.
Филиберт несколько раз прошелся по комнате, постоял у открытого окна, зевнул, потянулся, затем раздвинул занавески кровати, похлопал рукой по матрасу, подмигнул кому-то в пространство и опять заходил по комнате. Вдруг он насторожился, подбежал к окну прислушался и снова выбежал из беседки: со стороны пруда опять послышался тихий плеск воды.
Через минуту в комнату смеясь вбежала Христина. Всегда чинная, степенная, холодно-кокетливая на людях, она была теперь оживлена и шаловлива. Филиберт тащил за ней объемистую корзину, в которой что-то звякнуло, когда юноша поставил свою ношу на стол.
– Ну, здравствуй, мой милый, милый мальчик! – воскликнула лицемерная девица, с неподдельной страстью обвивая шею пажа белыми выхоленными руками.
Послышался звук жарких поцелуев. Беата расслышала, как скрипнули зубы у Ренэ.
– Ну, довольно, довольно… пока! – смеясь воскликнула Христина, шаловливо отталкивая от себя Филиберта, который стал уже очень предприимчив. – Сначала поужинаем, мой Берти! Ты только посмотри, сколько всякой прелести я принесла для нас с тобой!
Они принялись вдвоем распаковывать корзину то и дело обмениваясь мимолетными, но страстными ласками. Из корзины мало-помалу появились на свет божий бутылки с вином, жареная курица, паштет, сласти и орехи. Затем, усевшись друг против друга у кровати за круглым столиком, парочка принялась за еду и питье.
– Итак, Христиночка, твой брак – решенное дело? – спросил между разговором паж.
– Да, Берти, да! – ответила невеста герцога д'Арка. – Немало побилась я с этим деревянным герцогом, но наконец мои труды увенчались успехом, мы объяснились… – она рассмеялась и продолжала, давясь от душившего ее хохота: – Нет, но можешь ли ты представить себе, как этот накрахмаленный дурачок объясняется в любви? Даю тебе слово, мне стоило немало труда, чтобы не расхохотаться ему прямо в глупую, чванлиую физиономию, но, благодаря Богу, я пересилила себя и выдержала свою роль до конца! Можешь меня поздравить! – кокетливо кинула девушка, потянувшись к Филиберту со стаканом.
– Не вижу причины, – хмуро ответил паж, еле-еле прикасаясь краем своего стакана к стакану Беаты. – Велика мне радость знать, что другой будет теперь на законном основании красть у меня твои ласки…
– Дурачок! – смеясь воскликнула Христина и одним прыжком вскочила к Филиберту на колени. – Неужели я не доказала тебе уже на деле, что глубоко и всецело люблю только тебя? Неблагодарный! Скверный!
– Христина! – страстно воскликнул юноша и бурно привлек девушку к себе.
Тут Беата беспокойно завозилась на своем тюфячке. С одной стороны она была уверена, что Ренэ увидел уже совершенно достаточно, а с другой – события там, внизу, развивались таким темпом, что смотреть дальше – значило легко подвергнуться риску сгореть со стыда. Поэтому она настойчиво дернула герцога за плечо.
Ей пришлось очень энергично повторить свой условный знак, прежде чем несчастный Ренэ обратил на него внимание. Но, очевидно, и герцог тоже нашел, что видел совершенно достаточно, и молодые люди принялись осторожно спускаться вниз.
Они сползали по лестнице с величайшей осмотрительностью, стараясь, чтобы ни один самый ничтожный шорох не выдал их присутствия. Вот они благополучно спустились в самый низ. Теперь оставалось лишь проскользнуть незаметно мимо открытой двери.
Прокрадываясь мимо двери, Беата не утерпела, чтобы не заглянуть внутрь комнаты. В беседке никого не было видно. Ярко горели свечи в канделябрах и люстрах, играя тенями на складках опущенных голубых занавесей. На полу валялось в беспорядке брошенное платье.
Вдруг Беата с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть: пригнувшись, словно зверь, Ренэ пополз в комнату.
«Ренэ, остановитесь, что вы хотите делать? – готова была крикнуть девушка, с тоской думая: неужели он убьет их?»
Но, по-видимому, Ренэ принялся иначе за осуществление мести, о которой говорил в гроте Дианы. Он даже не подполз близко к голубым занавесам, а ограничился тем, что подобрал платье с пола и вышел с ним обратно. Затем, кинув платье у ног Беаты, он молча взял у нее из рук фонарь.
– Идите к парому и ждите меня! – шепнул он и опять быстро, но бесшумно, словно кошка, взобрался по лестнице на чердак.
Беата, растерянная и оглушенная, продолжала стоять на месте. Ренэ вернулся очень скоро уже без фонаря и, подобрав с пола платье, пошел вниз к пристани. Беата молча последовала за ним.
У пристани валялось несколько крупных осколков мрамора от треснувшей мраморной вазы. Герцог связал все захваченное им платье узлом, завернул внутрь два крупных осколка и взошел с Беатой на паром. На середине расстояния между берегом и островом он осторожно спихнул узел с платьем в воду. Послышался слабый всплеск, но бояться было нечего: можно было поручиться, что парочка в Лебединой беседке не расслышала ничего.
Когда молодые люди сошли с парома на берег, Ренэ обнажил кинжал, провертел в хрупком пароме две дыры, подобрал с берега валявшийся там крупный сучок, быстро разворотил дыры в крупные щели, затем перерезал канат и отпихнул разбитый паром. Отплыв на небольшое расстояние, паром развалился и обломки его рассыпались в разные стороны. Сообщение с островом было прервано!
Тогда Ренэ тихо спросил девушку:
– Беата, не знаете ли вы такого места, которое близко к замку и откуда видно Лебединую беседку? Хотя бы только ее крышу?
Беата, все еще не собравшая своих чувств, молча повела Ренэ в глубь парка. Здесь на одном из высоких пригорков была скамья.
– Вот! – с трудом произнесла девушка и почти без сил опустилась на скамью. – Ренэ! Что вы сделали? – вырвалось у нее затем.
– Я отомстил, Беата, отомстил так, как обещал вам и себе! – ответил герцог, и тон его голоса был торжественен, но спокоен. – Я сдержал данное вам обещание – смирил свое бешенство и не накинулся на эту… особу, но и честь герцогов д'Арков тоже спасена.