Шалая любовь моя

Дэвис Мэгги

– Пятнадцать месяцев вы были безработной, – ледяным тоном отрезал он. – Так значится в вашем резюме. Общеизвестно, каким образом модели восполняют недостаток средств. Назовите мне имя человека, предоставившего вам работу здесь.

– Некоторые модели, – запротестовала Лейси. – Может быть, какие-нибудь, но далеко не все!

– На что же вы жили год с лишним?

– На заработки! – выкрикнула Лейси, тотчас же осознав, что сморозила глупость, и торопливо прибавила: – И на пособие по безработице! – Но было уже поздно. Тогда она взмолилась: – Послушайте, мне действительно нужна эта работа. Я действительно журналистка… Я предоставила все вырезки своих публикаций, когда подала заявление о приеме на работу в журнал «Каприз». Я чертовски хорошо пишу!

– Вы всего лишь пару раз публиковались в качестве внештатного сотрудника «Ежедневника женской моды», вот и все, – отозвался он, вынимая вырезки из папки, чтобы получше ознакомиться с ними.

– Я хорошо пишу, иначе меня не приняли бы в «Каприз»!

– Назовите мне его имя, – настойчиво повторил он.

На мгновение ярость ослепила Лейси.

– Холдингс Дж. Блэкхаммер!

Его загорелая рука потянулась за блокнотом и карандашом.

– Чем он занимается в «Капризе»? – Голос его скрежетал, как трущиеся друг о друга торосы.

– Да откуда мне знать?! – парировала Лейси. – Я только что его выдумала!

Раздался негромкий хруст – карандаш в его пальцах переломился надвое. Эскевария уставился в полированную поверхность стола. Его лицо стало еще жестче.

– Ваш контракт с журналом налагает запрет на левые заработки, – сдерживая свою безграничную ярость, пророкотал он, – во всех, м-м, других областях деятельности. Я предлагаю вам перечитать его еще раз.

– Левые заработки?! Значит, вот я чем, по-вашему, занималась в Талсе? – испуганно воскликнула она. – Левые заработки?! Да я была моделью на шоу оптовиков!

Эскевария зловеще забарабанил пальцами по столу и буркнул:

– Насколько я понимаю, побочные заработки приносили вам существенно больше, чем труд модели.

– Вы это серьезно?! – закричала Лейси, понимая, что он действительно не шутит.

– «Каприз» не нуждается, – произнес Эскевария, почти не шевеля губами, – в работниках, имеющих параллельно такого рода… профессии. Полагаю, незачем объяснять вам, почему.

Лейси, лишившись дара речи, лишь таращила на него глаза. Очевидно, Эскевария вообразил, что она здесь как бы временно…

И тут с ужасом Лейси поняла, что на основании всего известного ранее он и не мог прийти к иному выводу. Тогда она была в Талсе, а теперь здесь. Из-за крайне нелепого стечения обстоятельств его деньги по-прежнему у нее, да вдобавок он еще думает, будто она хочет пополнять свой бюджет тем же способом, что и в Талсе.

– Я хотела тогда отделаться от вас, поэтому говорила, что у меня все расписано! – вспылила Лейси. Но тот же проказливый чертенок снова подсовывал ей слова. Она попыталась начать сначала. – Это вы буквально волоком потащили меня из бара и даже не дали объясниться! Пропади все пропадом, все это было лишь шуткой! – Она порывисто перевела дыхание. – Послушайте, неужели я действительно вела себя, как… что вы пытаетесь мне тут приписать?! Не старайтесь сбить меня с толку, вы знаете, о чем я говорю! Это вы во всем виноваты, – уже дрожащим голосом договорила она, – вы и ваши неистовые, бешеные…

«Поцелуи», – хотела она сказать, но вовремя остановилась.

Вот он каков – расселся тут, нанося ей оскорбления каждым своим словом, явно ненавидя ее – да и себя – за случившееся. Раз он так себя ведет, скорее она умрет, чем скажет, что в Талсе потеряла от него голову. Что его волшебные любовные ласки впервые пробудили в ней страстную натуру, ввергнув в трепетное замешательство, лишив возможности забыть об этих переживаниях – да и о нем самом.

И вдруг совершенно неожиданно тон голоса его переменился, и он тихо и ласково спросил:

– Почему вы ушли, когда я просил вас остаться? Мне надо было вам кое-что сказать.

– Откуда ушла? – с недоумением переспросила Лейси, думая о конференц-зале.

– Вы прекрасно знаете откуда, – прорычал он. – Вы понимаете, о чем я говорю. О Талсе.

Ах, это! Лейси почувствовала на себе испытующий взгляд его серых глаз. Пока что она не в состоянии дать разъяснения о том утре в пентхаузе, об этом мучительном чувстве вины и смущения. Опять же, какие тут могут быть объяснения? Причуды ее рассудка заставляют его верить, даже сейчас, что у нее есть какой-то влиятельный дружок в редакции, обеспечивший ей эту работу.

– Послушайте, мне нужна эта работа, – взмолилась Лейси. – Вы не имеете права лишить меня работы! Мне она досталась дорогой ценой!

Ох! Опять неправильный ход – это тотчас же стало ясно по вздувшимся желвакам на его скулах. Она-то имела в виду, что потратила на поиски работы целых восемь месяцев, выкраивая время между поездками, предлагая свои статьи почти во все газеты и журналы, где могли понадобиться материалы о моде, отчаянно стараясь добиться публикации, а вовсе не то, что написано на лице у Эскевария.

– Фирма «Эскевария энтерпрайсиз», – заявил он, снова уставившись в стол с каменным выражением лица, – объявила, что все сотрудники редакции сохраняют свои рабочие места на ближайшие три месяца. В данную минуту ни у кого не должно возникнуть беспокойства по поводу сокращения штатов. Все должны работать, не отвлекаясь на посторонние дела, – последнее слово он подчеркнул. – Если вы продолжите работу здесь, мне нужны будут некоторые гарантии того, что вы не окажете пагубного влияния на рабочую обстановку.

Да что он такое говорит?! Какое такое пагубное влияние?!

– Да что я, кислотный дождь, что ли? – вскричала Лейси. – Прямо в голове не укладывается!

– Посторонние дела, – сверкнув глазами, прорычал он, – имеется в виду использование ваших явных… «достоинств»… для получения иной работы, особого характера.

– Вы шутите?! – охнула Лейси. – Вы хотите сказать, что я собираюсь заниматься в «Капризе» блудом?!

– Я вовсе не хочу обвинять вас в этом, – нахмурился он. – По чисто деловым соображениям я вынужден принять ваши объяснения по поводу случившегося в Та… по поводу вашей недавней остроты. Таково ваше объяснение, не правда ли, что вами внезапно овладело желание пошутить? Ну, каковы бы ни были ваши мотивы, – не давая ей вставить слова, продолжал он, – больше ничего подобного не должно случаться. Я намерен проследить, чтобы… чтобы ваше чувство юмора не выходило за рамки допустимого.