Шалая любовь моя
Шрифт:
– Лейси, когда ты рядом со мной, привычный ритм моей жизни нарушается.
– Ты же сам говорил, что тебе нравится, когда мои волосы распущены и развеваются по ветру, – с улыбкой ответила она. Эту ветку Лейси заметила не сразу, а лишь оказавшись под ней. Она ехала на рослом охотничьем жеребце, править которым было не так уж легко. Кроме того, Майкл сам настаивал, что все это необходимо – «Лютеция», опера, а теперь верховая езда. При первой встрече он кружил ее по пентхаузу под звуки вальса из «Доктора Живаго».
«Разве можно забыть такой вечер?» – думала она, разглядывая его длинные густые ресницы, пока Майкл осторожно освобождал очередную прядь ее волос из спутавшихся ветвей.
– Я
– На Лонг-Айленде? – сверкнул Майкл глазами из-под черных бровей.
– Мы с сестрами всегда хотели быть ковбоями. Точнее, бандитами, – рассказывала Лейси, в двадцатый раз натягивая поводья, чтобы по милости жеребца не лишиться волос. – Все остальные девочки в Ист-Хэмптоне брали уроки верховой езды, у них были модные английские сапожки для верховой езды, черные жокейские кепочки и сюртучки от «Лорда и Тейлора». Но у моего отца тогда на это не было денег, так что мы с сестрами слонялись по округе в старых джинсах и ковбойских шляпах, старательно подражая Клинту Иствуду. Папа купил нам ковбойские седла. А на следующий год моя старшая сестра Фелисия стала королевой домоводства, а еще через год – кандидаткой на титул «Мисс Вселенная», и походить на Клинта Иствуда стало довольно трудно, – развела Лейси руками.
– Но ты прекрасно держишься в седле, – он улыбнулся, – когда не виснешь на деревьях. А каким образом твой отец оказался без денег? Мне помнится, ты говорила, что он адвокат. – С этими словами Майкл высвободил из ветвей последнюю прядь волос.
– Он прекратил свое участие в крупной адвокатской фирме на Манхэттене. – Лошади столкнулись, и Лейси оказалась лицом к лицу с Майклом. – И затем не очень удачно вложил деньги; в итоге пришлось перебраться обратно в Ист-Хэмптон, где папа и открыл небольшую юридическую контору. Со стороны мы как будто преуспевали – большой дом, прислуга, – но на самом деле все обстояло совсем не так. Мы действительно нуждались в деньгах и вещах, полученных в качестве призов на конкурсах красоты, хотя избегали рассказывать об этом окружающим.
Майкл Эскевария будто родился в седле; Лейси еще ни разу не видела человека, который бы так хорошо ездил верхом. В журнале «Народ» сообщалось, что в юности Майкл работал конюхом; будучи бездомным, он и спал в конюшне. Неудивительно, что он так хорошо держится в седле. Что же касается того, как три красивые девочки Кингстоун боролись ради награды за титул королевы красоты, вряд ли есть смысл рассказывать Майклу Эскевария. Он-то отлично понимает, что такое отсутствие денег.
– Когда я стала фотомоделью, папа велел мне откладывать заработанные деньги в банк, на учебу в колледже. Первые годы я неплохо зарабатывала. – Наконец, выехав из дубовой рощи, Лейси пришпорила коня, послав его в галоп.
– Догоняй! – внезапно выкрикнула она, оглянувшись через плечо.
На отсутствие реакции Майкл пожаловаться не мог, но на сей раз замешкался, задержавшись на месте. Затем его белые зубы сверкнули в озорной улыбке, и Лейси поняла, что погоня началась.
Лошади мчались по нарядному осеннему лесу, шурша опавшей листвой. Угодья Майкла Эскевария простирались на много миль по полям и пастбищам, кое-где пересекаемым извилистыми проселками; земельный участок был просто грандиозен, особенно если учесть его близость к Нью-Йорку, где любой клочок земли стоил буквально целое состояние.
Для того чтобы управлять жеребцом, лавируя между деревьями на извилистой тропе среди внезапно вырастающих каменных изгородей вокруг пастбищ, требовалось немалое мастерство. По доносящемуся сзади топоту Лейси догадывалась, что Майкл уже близко. Ее жеребец то и дело взбрыкивал, стараясь освободиться от узды, и Лейси стоило больших трудов удерживать его. Уже в последнюю минуту она услышала тревожный крик Майкла, увидела стремительно надвигающиеся закрытые ворота пастбища и подалась вперед, сжав коленями бока скакуна.
Конь плавным движением взмыл вверх, перелетел через ворота и каменную стену, лишь на мгновение замедлив бег, когда оказался на идущем вниз склоне. Быстро натянув поводья, Лейси остановила его. Вороной Майкла приближался с громовым топотом.
– Черт возьми! – рявкнул Майкл. Лейси показалось, что лицо его слегка побледнело. – Ты что, сумасшедшая? А может быть, ты специально это делаешь?! Ты… ты же не знаешь, что с той стороны стены! – Успокаивая своего вороного, вскидывающего голову, Майкл мрачно признал: – Ты прекрасная наездница. Иначе не смогла бы взять это препятствие.
– О, ему очень нравится брать барьеры, не так ли? – сияя от восторга, сказала Лейси, наклонившись и похлопав коня по шее. – Пожалуй, охотничьи скакуны мне по душе. Да и английские седла не так уж плохи.
– Лейси! – Серые глаза Майкла приняли какое-то необычное выражение. – Если я когда-либо позволю тебе…
– Что, Майкл? – вкрадчиво спросила она, любуясь тем, как он выглядит. – Позволишь что?
– Мне кажется, – он не сводил с нее глаз, – что ты либо сумасшедшая, либо у тебя больше мужества, чем у большинства мужчин. Ты не похожа… ни на одну знакомую мне женщину, поверь мне. – Положив руку на луку седла, он склонился к Лейси. – Я по-прежнему не понимаю, почему родители позволяли тебе творить, что только вздумается.
– Ох, Майкл, что ты этим хочешь сказать? – вздохнула Лейси.
– Профессия фотомодели чертовски трудна и опасна для молодой девушки, – отрывисто бросил он. – Даже для такой… независимой, как ты. Лейси, почему родители не уделили тебе чуть больше внимания? Ты же знаешь, какие волки охотятся за красивыми женщинами, – не унимался он. – Они ведь и тебя подстерегали, я прав, да?
– Так тебя это волнует?! – воскликнула она. – Боже милостивый, Майкл, я могла сама позаботиться о себе. Все обстояло не так скверно, как тебе кажется.
Убирая волосы с лица, Лейси сообразила, что сейчас не самая подходящая минута для рассказа о происшествии с Питером Дорси. Лошади беспокойно приплясывали, норовя опять сорваться в галоп.
«Да настанет ли когда-нибудь эта подходящая минута?» – в отчаянии подумала Лейси.
Обед на двоих был накрыт в небольшой комнате в стиле Тюдор, перед потрескивающим в камине огнем, а не в столовой для официальных приемов. Ощущение уюта, удаленности от всего мира придавал моросящий во дворе дождик. К обеду Майкл переоделся в смокинг «Сэвил Роу», пробудивший в ее душе целый шквал воспоминаний. На Лейси были бежевые крепдешиновые брюки с бежевой шелковой блузкой и черный бархатный жакет из магазина Альтмана. Тошнилке было дозволено присутствовать в комнате во время обеда, но, когда дворецкий наполнял бокалы «Ауфштадлер-Реном» урожая семьдесят восьмого года к pateencroute [10] из утиной печени, добермана охватил приступ отчаяния. Он сожрал лежавший на кофейном столике журнал «Тайм» и тотчас же исторг его на лежавший перед камином коврик из овчины.
10
Запеченный паштет (фр.).