Шальные деньги
Шрифт:
Взглядом пробежался по комнате. Трехметровый потолок. Толстый слой лепнины. Два кресла, серый диван на «родном» ковре. Четыреста тысяч микроскопических узлов, вытканных юной невольницей на цепи. На диване разбросаны глянцевые журналы — гламур, авто и яхты. У одной стены три приземистых шкафа из «Hyp диска галлериет». Один забит компакт-дисками, видеокассетами и DVD. Во втором — музыкальный центр «Пионер» — сам невеличка, а звук чумовой. По углам развешаны четыре миниатюрные колонки.
В последнем шкафу — книги, журналы, папки. Была здесь «Родословная
Широкая, плоская и безумно дорогая плазма.
В комнате не разувались, как принято в высоких домах. Собственно, приличные дома тем и отличаются от домов поплоше. В целом можно выделить три типа гостей. Первый не разувается, и поступает верно: бродить по дому при полном параде и… в носках — отвратнее картины не придумать! Второй сперва помнется, пожмется да посмотрит, разуваются ли другие. И если разуваются, глядишь, да и разуется сам. Этот — конформист, флюгер. Ну а третий сорт снимает обувь всегда, после чего бесшумно катается по полу в смрадных носках, ну и поделом.
ЮВе презирал гостей, ходивших по дому в носках. Тем паче в дырявых. Будь его воля, приговор был бы коротким: пуля в затылок. Его тошнило при одном виде пальца, торчащего из носка. Вот деревенщина-то! Неотесанная. Натуральное шведское быдло как оно есть. Этикет по чулочно-носочной части вкратце гласит следующее: не разувайтесь, не носите коротких носков и следите, чтобы между брюками и носками не оставалось зазора. Цвет выбирайте черный или какой-нибудь игривый, яркий, чтобы добавить красок к общему сдержанному стилю.
ЮВе не рисковал — носил исключительно носки до колен. Черные. Только «Берлингтон». Девиз ЮВе: если все носки одинаковые, куда легче собрать их по парам после стирки.
План на сегодняшний вечер простой. Столик с заранее заказанными напитками — беспроигрышный вариант. С задачей забронировать столик справились без проблем. Заказ на шесть штук — кто ж против такого устоит?
Дальше — по накатанной. Приняли по сто пятьдесят, задвинулись, еще по сто пятьдесят, приглядели девиц, малость подрыгались, потрепались, пофлиртовали с девицами, расстегнули по пуговке на рубашке, заказали шампусик, сняли девиц, задвинулись по новой. Впендюрили.
А та тема все вертелась у ЮВе в голове. Не отпускала. Вопросы сыпались один за другим. Сколько же получает этот турецкий барыга? Работает ли сверхурочно? Какова вероятность, что его зажопят? У кого покупает? Сколько наваривает? Где находит клиентов?
Спросил:
— Так сколько же он срубает за месяц? Как думаете?
— Кто «он»? — удивленно переспросил Фредрик.
— Ну, турок. У которого мы кокс берем? Вроде Гекко или помельче будет?
В их компании любили ссылаться на фильм «Уоллстрит». ЮВе посмотрел его раз десять, не меньше. Обожал каждую секунду этой алчности в чистом виде.
— Эк тебя переклинило на деньгах! — засмеялся
ЮВе делано хихикнул.
На том и оставили тему.
Спустя две минуты у Путге зазвонил мобильник. Во время беседы Путте крепко прижимал трубку к уху, а сам широко улыбался приятелям. ЮВе не разобрал, о чем шла речь.
Окончив беседу, Путте сказал:
— Други мои, а сейчас у меня для вас маленький сюрприз. Ему только надо найти место, куда припарковать бибику.
ЮВе не врубился. Остальные понимающе залыбились.
Прошло пять минут.
Звонок в дверь.
Путте пошел открывать. Остальные дожидались в гостиной.
Ниппе убавил громкость.
В комнату вошла длинноногая девица в мехах. Ее сопровождал горилла в черной джинсовой куртке.
Путте просиял:
— Вуаля, это вам для затравки, мальчики!
Девица по-кошачьи прошла к музыкальному центру. Надменная и самоуверенная, не шла — плыла по комнате на шпильках высотой с Какнесскую телебашню. Прямые каштановые волосы. Наверное, парик, подумалось ЮВе.
Сменила диск. Добавила громкость.
Кайли Миноуг: «You'll never get to heaven if you're scared of gettin' high».
Скинула меха. Под ними черный бюстгальтер, стринги, чулки на подвязках.
Задвигалась под музыку. Призывно. Томно.
Извивалась. Раздавала улыбки направо и налево, словно конфеты. Вертела гибким станом, играла язычком, касалась им верхней губы, поставила ногу на край дивана. Наклонилась, заглянула в глаза ЮВе. Он засмеялся. Воскликнул:
— Вот так бонус, Путте! Да она круче той, что была у нас прошлым летом!
Стриптизерша двигалась в такт песне. Сунула руку между ног. Приятели взревели от восторга. Придвинулась к Путте, чмокнула в щеку, лизнула за ухом. Тот не удержался, ущипнул ее за попку. Заложив руки за спину и не прекращая танцевать, стриптизерша отошла. Ритмично дергала животиком. Вот расстегнула лифчик, швырнула застывшему у стены горилле. Музыка наяривала все быстрей. Девица — за ней. Резко выпятила живот. Мелко затрясла грудью. Завороженные приятели не сводили с нее взгляда.
Взялась за стринги. Поводила резинкой вперед-назад. Снова поставила ногу на диван. Нагнулась.
У ЮВе встал.
Девица танцевала еще пять минут.
Вечер становился все интересней и интересней.
Когда шоу окончилось, Ниппе шутливо выдохнул:
— Ей-ей, лучшая из всех, кого я видел за последние десять лет.
Путте рассчитался с девицей в прихожей. ЮВе было любопытно, сколько она взяла.
Когда девица с гориллой ушли, мальчики налили еще по аперитиву и снова врубили Угглу.