Шанель №007
Шрифт:
– Запросто. Они явно пытались ко мне подольститься… то есть к Свете… а вряд ли бандюганы стали бы делать это без важной причины.
– Итак, они… Света, прекрати пихаться! Я имею в виду, кто-то достает из сейфа то, что хотел, по мере сил сваливает вину на тебя и, казалось бы, может почивать на лаврах. Не тут-то было! Не успев отдохнуть, он тут же принимается за шантаж, причем шантажирует не кого-нибудь, а опять тебя. Есть в этом некоторая двойственность. Если уж тебя избрали козлом отпущения по убийству, так и держали бы в данном качестве, а требовать еще и денег – это просто неприлично. Предположим, ты заплатишь, они вернут тебе компромат, и тогда вся их затея с тем, чтобы спихнуть на тебя убийство, провалится. А ведь личная безопасность должна быть для преступников превыше всего!
– Значит, они в любом случае вовсе не намерены возвращать компромат, – пояснила я. – Поэтому им тем более не стоит платить. Смотрите! Они очистили сейф со своей личной целью – ради денег или важных бумаг. Обнаружили также и бумаги, важные для Светы, решили свалить на Свету вину, а заодно подзаработать.
– Но ведь это риск! Свету арестуют из-за убийства, а она расскажет про шантаж, и подозрения направятся не на нее, а на шантажиста!
– Во-первых, они, видимо, полагают, что ей никто не поверит, а во-вторых… Знаешь, бывает такая патологическая жадность. Вспомни Курицына! Ох, жаль, что он тут ни при чем, потому что по психологическому портрету – самое то…
– Погоди, – прервала меня Настя. – Еще одно соображение, указывающее, что шантажист откровенно блефует. Ну как он передаст документы милиции, подумайте?
– По почте, – подумав, сообразила Света.
– И что? Как он объяснит, что они оказались у него? Будет ясно, что он их украл. Вот он и навлечет на себя самые большие подозрения.
– Да, но ведь его никто не знает! Как можно подозревать неизвестно кого?
Света рассуждала здраво, и я тут же сообразила:
– Значит, главное – узнать, кто он. А после этого еще неизвестно, кто кого ловчее сшантажирует. Он у нас еще попляшет!
– А как узнать?
– Надо что-нибудь придумать. Он когда ждет от тебя ответа?
– Обещал сегодня вечером позвонить, да что-то не звонит.
– Погоди! – прервала я. – Он тебе звонил на домашний или на мобильный?
– На домашний.
– Интересно, почему? На мобильный-то удобнее.
– Потому что у мобильника есть определитель номера! – с торжеством провозгласила Настя. – Мерзавец боится, что ты по номеру его вычислишь. Никуда не денешься – вы с ним знакомы! Вот что. У тебя есть плеер с микрофоном?
– Да, а что?
– Тебе надо записать его голос, а потом внимательно прослушать. Вполне возможно, что ты его опознаешь. Обязательно это сделай, поняла?
– А вдруг он позвонит прямо сейчас? – испугалась Света.
– Куда? – засмеялась Настя. – К Кате?
– Да, точно, меня же нет дома! Я как-то упустила это из виду.
– Ну вот. Завтра вечером держи плеер наготове и жди звонка. Если спросит, почему вчера тебя не было, скажи, что до ночи сидела на работе, и проследи за реакцией. Если не поверит, значит, кто-то из ваших. Из тех, кто знает, во сколько ты ушла. И еще скажи следующее. Что ты заплатила бы ему, если б была уверена, что это гарантирует тебя от дальнейших его посягательств. Что ты боишься, что у него останутся копии документов и он попытается использовать их вторично. В общем, проси гарантий.
– Какой смысл? Разве могут быть гарантии?
– А смысл простой. Во-первых, он что-нибудь будет отвечать, и мы запишем его голос. А во-вторых, потянем время. Чем больше мы с ним будем общаться, тем вероятнее, что угадаем, кто он. Надо играть на оттяжку!
В результате на следующий вечер я сидела дома у Светы, с напряжением ожидая звонка. Он раздался в двенадцатом часу, когда мы обе уже отчаялись. Я заметалась, судорожно включая плеер, а Света подбежала к телефону.
– Вчера вечером вы не подняли трубку. Со мной эти шутки не пройдут!
– Я сидела допоздна на работе.
– Ври больше! Просто испугалась. Не заплатишь – тебе же хуже.
Света дрожащим голосом продекламировала хорошо выученный текст о гарантиях и, неожиданно оживившись, прибавила от себя лично:
– Я предлагаю такой план. Я заплачу вам деньги, а вы дадите мне какой-нибудь компромат на себя. Ведь он наверняка у вас есть, правда? Иначе вы не стали бы забираться в сейф. Вот и будет мне гарантия, что вы больше не станете меня обижать. Прекрасная мысль, да?
Похоже, шантажиста эта свежая идея поразила еще больше, чем меня. По крайней мере он помолчал и дал отбой.
– Чего это он? – удивилась Света. – Слушай, меня как в голову ударило. Замечательно я придумала, а?
– Умереть – не встать, – признала я. – Но, боюсь, шантажист на это не пойдет. Шантажисты страшно эгоистичны. Кстати, вот и подтверждение, что это кто-то из твоих. Он знал, что ты была не на работе, к тому же незаметно перешел на «ты». Только, к сожалению, все наши подозреваемые без исключения этому условию удовлетворяют. Юлечка с Вадиком, Эдик, Артем – все в курсе, во сколько ты вчера ушла. Давай прослушаем запись, и попытайся понять, чей тут голос. Ты можешь его узнать!
Света честно попыталась, но безрезультатно.
– Ладно, – махнула рукой я. – Наверняка он позвонит завтра. Справишься без меня? А то не могу же я вечно ночевать в чужих постелях.
– Не знаю. А что я ему скажу? Раз ты считаешь, что он не согласится на мой план, он, скорее всего, предложит свой.
– По мере сил торгуйся. А в крайнем случае притворись, будто ты хочешь убедиться, что у него и впрямь есть компрометирующие тебя бумаги. Что тебе надо посмотреть хоть на одну из них, прежде чем заплатить.
– Да, – протянула моя подруга, – а он обидится и пошлет их в милицию. И я сяду.
– Не пошлет. Это ему невыгодно, да и небезопасно. Сама подумай, какой ему в этом смысл?
– Свалить на меня убийство.
– Мы дадим милиции запись голоса, и его найдут. В конце концов, вариантов немного: Вадик, Эдик и Артем. Как-нибудь разберутся. Только обязательно держи нас в курсе, ладно? А то тебе попробуй дозвонись.
Света обещала, и я беспечно оставила ее на произвол судьбы. А зря! На следующий вечер я замучилась, названивая то на мобильный, то на домашний – ответа не было. И на второй вечер тоже. Прокляв свою непредусмотрительность – я умудрилась не спросить номер ее рабочего телефона, – на третий день после работы я решила отправиться к подруге в офис. Слава богу, в связи с последними событиями его расположение впечаталось мне в память навечно. Так что б вы думали! Моя попытка выскочить из аудитории и со скоростью ветра двинуть к станции метро была пресечена наглым и откровенным хватанием за рукав пиджака. И если вы считаете, что я настолько распустила своих студентов, то плохо меня знаете. Хватал Курицын.
– Ну чего тебе? – вздохнула я.
– Есть идешь? – с энтузиазмом осведомился он. – Я с тобой.
– Иду на работу к подруге. Спешу.
– А есть там будете?
– Не будем, Витя.
Он горестно вздохнул и поведал:
– Ну ладно. Из-за тебя пойду голодный.
– Иди, – обрадовалась я.
– Так я не знаю, куда, – пояснил собеседник.
– Домой.
– Ну нет! Я с тобой. Я так решил. Мы, мужчины, если что решим, то так оно и будет. Вот я пойду с тобой, даже если ты меня не накормишь. Понимаешь?
– Вообще-то я тебя не звала, – холодно парировала я.
– И не позовешь, – с удовлетворением кивнул он. – Потому что скромная. Ты считаешь, инициатива должна принадлежать мужчине, и я так тоже считаю. Мы с тобою очень похожи.
Я внутренне содрогнулась, а Курицын безмятежно продолжил:
– Мне нравится, что ты такая скромная. Знаешь, я женюсь только на скромной. Нескромные, они для женитьбы не годятся.
– Я тоже не гожусь, – в порыве вдохновения сообразила я. – Я очень расточительная, Витя.
А про себя подумала: «Что, съел? При твоей-то жадности!»
– Да ладно тебе! – махнул рукой он. – Я так мало получаю, что ты все равно не сможешь много тратить, поэтому не беспокойся.
В целом я человек толерантный, однако иногда не действует ничто, кроме грубости. Я вырвала рукав и припустила к метро, Курицын мчался за мной. Когда он опустил жетон в прорезь автомата, я поняла, что дело серьезно. Он заплатил деньги!!! После такого отогнать его сможет разве что атомная бомба.
Тем не менее я сделала очередную попытку.
– Витя, – сказала я, – надоел ты мне до жути. У меня и без тебя проблем хватает. Шел бы ты своей дорогой, а?
– Кокетничаешь? – самодовольно кивнул он. – Правильно. Мы, мужчины, это любим.
– Делать мне нечего – с тобой кокетничать! Ты меня не первый год знаешь. Я человек честный и врать не приучена. Если говорю, что надоел, значит, надоел.
– Я тебя знаю, да. Ты шутки шутить любишь, но мне это не мешает. У меня с чувством юмора прекрасно, я сразу вижу, когда шутят, а когда нет. Шути, шути, мне нравится!
Ну что с таким поделаешь? В результате я прибыла к Свете на работу с прицепом, причем по привычке попыталась влезть в дверь черного хода. Правда, быстро опомнилась и прошла к парадному подъезду. Там стоял охранник – не Артем, а незнакомый. Я потребовала Светлану Барскую, и он после недолгих разговоров с каким-то типом сообщил мне, что Барская на больничном. Более подробных сведений мне выудить не удалось. Тогда я попросила позвать Юлечку. Не то чтобы я надеялась хоть что-то от нее узнать, просто, раз уж я сюда притащилась, хотелось посмотреть на нее хорошенько и решить, похожа она на преступницу или нет. Возможно, Света права и я придираюсь?
Юлечка, как обычно, походила не на преступницу, а на малоразвитого ангела.
– Катя! – вскричал ангел так, словно узрел праведника, на поиски которого и был направлен в ссылку на грешную землю. – Ты хотела меня видеть? Я так рада! Я так по тебе соскучилась! Как твои дела? Ты выглядишь на тысячу баксов!
Ничего особенного в данной речи не было, обычная манера девочки общаться. Большинство тут же тает и глотает крючок даже без наживки, и только редкие монстры, подобные нам с Настей, остаются безучастны. Возможно, сказывается большой педагогический опыт.
Тут Юлечка перевела взгляд чуть в сторону, и глаза ее загорелись чудесным огнем. Неудивительно! Я, кажется, уже упоминала, что внешне Курицын похож на нормального мужчину, все его необыкновенности таятся внутри. Однако на данном этапе я, видимо, казалась Юлечке более перспективным объектом, чем мой спутник, поэтому она не позволила себе выразить восхищение им вслух, ограничившись потрясенным взглядом широко раскрытых наивных глаз. Вот так же поначалу она смотрела на Светиного мужа. Чем это закончилось, вы, наверное, помните. Если бы она польстилась и на Курицына, я бы ей все простила!
– Ты не знаешь, что со Светой? – спросила я и открыла сумку, делая вид, будто ищу носовой платок. На самом деле я искала след. Вот он! Но увы. Даже мой слабый глазомер констатировал, что ноги моей собеседницы существенно меньше, чем мне бы хотелось. Про руку не стоит и говорить.
– Света на больничном.
– А что с ней?
– Не знаю. Я так за нее переживаю, просто ночей не сплю! Кто-то позвонил и сказал, что она больна, а подробностей не сказал.
– У вас вообще сейчас тяжелый период, – бросила пробный шар я.
– Да.
– А убийцу не нашли?
– Боюсь, и не найдут, – вздохнула Юлечка. – В Питере столько преступных группировок! Узнали, что Эдик оставляет деньги на ночь в офисе, ворвались, прикончили бедного Костика… Как вспомню, слезы на глаза наворачиваются!
Слезы у нее действительно навернулись. Честное слово, и почему я – такой Фома неверующий? Вон, Курицын, и тот преисполнен сочувствия.
– А как же вы теперь без охранников? – с деланым безразличием осведомилась я. – Бедного Костика убили, а второго – Вадик, кажется? – уволили. Мне Света говорила. Его не взяли теперь обратно?
– Нет, – коротко ответила Юлечка.
– А ты не знаешь, как у него теперь дела? Он устроился на работу? А то у меня есть знакомые, им в фирму как раз нужен охранник.
– Какая ты добрая! Но я ничего про него не знаю.
В этот момент на пороге показался малорослый тип, чья тщательно закамуфлированная волосами лысина и выступающее брюшко наводили на мысль о сорока годах, прожитых не без удовольствия.
– Эдуард Петрович! – воскликнула Юлечка, и я тут же представила себе человека, который неделю полз по пустыне и вдруг обнаружил источник пресной воды. Вот так он восклицает при виде источника – если, разумеется, язык совсем уж не присох к гортани.
Однако Эдик, не обратив внимания на Юлечку, уставился на меня. Я поздоровалась и, в свою очередь, уставилась на него. Нет, в бандитских перчатках он явно утонет. Кто остается? Артем и Вадик. Как бы мне на Вадика посмотреть? Жаль, Юлечка не купилась на мое предложение. Похоже, наше с нею недоверие является взаимным.
– Что со Светой? – поинтересовался Эдик, вдоволь наглядевшись, и голос его звучал довольно сдавленно.
– Не знаю. Думала, знаете вы.
Тогда он молча повернулся и, прихватив Юлечку, скрылся в офисе, а я осталась ни с чем. Хуже, чем ни с чем, – с Курицыным!Дома в порыве сообразительности я вспомнила, что когда-то Света дала мне телефон своих родителей. Я приятно поразила маму, высыпав все из ящиков письменного стола и устроив форменную ревизию. Господи, сколько у меня накопилось хлама! Одних карточек с вариантами контрольных работ такое количество, что я каждый раз раздумываю, что легче – отыскать нужное задание в этом хаосе или написать его заново. А ведь часть бумаг я отправила под кровать, и благодаря им скоро, боюсь, она перестанет касаться ножками пола. Некоторые книги, наоборот, живут на шкафу, где становятся легкой добычей нашего попугайчика – он обожает грызть бумагу. Если бумажка с номером брошена на шкаф, с ней можно проститься навеки.
Слава богу, после многочасового каторжного труда желанный изодранный клочок все-таки нашелся. Я с трепетом позвонила – и у меня отлегло от сердца. Света и впрямь лежала в больнице с легкой уличной травмой. Обещали вот-вот выписать. А я-то предполагала все на свете, от похищения до убийства! Разумеется, я узнала адрес и тут же помчалась навещать подругу.
В былые времена мне казалось, что проникнуть в больницу с первого раза – дело почти безнадежное. Обязательно будет неприемный день, или карантин, или с тебя потребуют иметь стерильно чистый белый халат и тапки. Тапки, впрочем, я захватила. А могла бы и обойтись, поскольку никому до меня не было никакого дела. Светина койка стояла в коридоре, прямо под открытой форточкой. Хорошо, здоровье у моей подруги железное, иначе из больницы ее бы вынесли вперед ногами. Я вообще отношусь к лечебным учреждениям подозрительно и по мере сил лечусь сама. Подруга моей мамы, например, давно жаловалась на боль в колене. Жаловалась себе и жаловалась много лет, а потом черт ее дернул отправиться к врачу. Теперь ходит на костылях.
Света выглядела нелучшим образом – издерганная, желтая, с кругами под глазами.
– Что с тобой приключилось? – сочувственно спросила я.
Она посмотрела на меня с тихим укором:
– Воспользовалась твоим советом. Не могу понять, почему, зная тебя столько лет, я все равно тебе доверяю? Какая-то патология.
– Ты о чем? – не поняла я.
– Я бросилась под «Мерседес», – трагическим тоном известила меня подруга. – И что теперь делать, не знаю.
– Ты – что сделала?
– Бросилась под «Мерседес», – отчетливо повторила она. – Я решила, дельная мысль. Если я выйду замуж за иностранца, никаким шантажистам меня не достать. А если он не захочет жениться или уже женатый, так, может, подкинет деньжат. Что он, пожалеет ста тысяч баксов для сбитой девушки? Я сделала все, как полагается. Пошла к «Европейской» и бросилась.
– Платить деньги шантажистам ни в коем случае нельзя – это пишут во всех детективах. И вообще, о чем ты думала? Тебя же могло убить! – ужаснулась я.
– Еще чего! Я осторожненько. Немного ушибло да слабое сотрясение мозга. Меня только из-за него здесь и держат. Завтра выпишут.
Слегка успокоившись, я возмутилась:
– А позвонить не могла? Я испереживалась вся. И мобильный вне зоны доступа.
– Разрядился, а зарядник сюда тащить нет смысла, все равно скоро буду дома. Жизнь вообще бессмысленная штука, правда?
– Этот гад что, не стал тебя навещать? – сообразила я.
– Ха! – хмыкнула Света. – Если бы! За рулем сидел кавказец. Вот такого роста.
И она помахала рукой где-то на уровне моей груди. Я не выдержала и захохотала.
– Мне плохо, а ты смеешься, – обиделась бедная жертва технического прогресса. – Он шляется ко мне по два раза в день. Я умоляю, чтобы его не пропускали, но им ведь плевать! Принесет бутылку пива и сам же ее выдует. Скупой до чертиков! Попьет из горлышка и мне предлагает. А я после такого и пить боюсь – мало ли какую подцепишь заразу. А у самого денег куры не клюют. Да еще жена и пятеро детей. Не в Питере, а где-то там.
– Он тебе и это рассказал?
– Он считает, что одной женщины мужчине мало. Что жениться надо на мусульманках, а время проводить с русскими. Знаешь, сколько стоит номер в «Европейской»?
– Не знаю.
– И не знай, а то инфаркт хватит. Но на это ему не жалко, потому что надо для представительства. Ох! Я про него все теперь знаю. Болтает без умолку. Что б я только ни дала, чтобы от него отвязаться! Ты не можешь что-нибудь придумать?
Я напрягла извилины.
– Скажи, что у тебя есть муж.
– Он знает. Он говорит, что для русских девушек это не имеет никакого значения. Ой! Вот и он! А я из-за тебя не успела спрятаться. Обычно я прячусь от него в туалет. Воняет там жутко, но приходится терпеть.
Я оглянулась. К нам важно шествовал чернявый кудрявый коротышка. Его прыщавая кожа лоснилась, а гнилые зубы скалились в улыбке. В руках он держал бутылку пива.
Я почувствовала себя виноватой. Из-за меня бедная Света попала в такую печальную ситуацию. Чем бы ей помочь? Жаль, я не успела подучить ее признаться, что у нее триппер. Это бы, наверное, образумило нахального типа. А сказать ему это самой у меня не хватит духу – я человек с комплексами.
– Две! – радостно заявил темпераментный кавказец, схватив нас обеих за бока. Я взвилась, словно горная лань, обнаружившая охотника, и с удивившей меня ловкостью перескочила через кровать. Еще бы! Руки у типа были в подозрительных язвах. Нет, такого триппером не проймешь! Я судорожно соображала, что бы такое посоветовать, как вдруг увидела, что по коридору движется нечто размером с пожарную каланчу. Артем! И, честное слово, он ровно вдвое выше этого докучающего моей подруге каприза природы!
– Светочка! – гулко пробасил он. – Почему ты мне не позвонила? Я же не знал, в какой ты больнице. Все справочные обзвонил.
– Была не в состоянии, – объяснила я, поскольку Света явно потеряла голос. – Она даже мне не позвонила. Посмотри, вот это – тот, кто ее сбил. Теперь пришел порадоваться результату своих трудов. Сбить такую девушку, а?
Я неоднократно встречала в литературе выражение «лицо его мгновенно потемнело». Так вот, теперь я убедилась, что это вовсе не абстрактная фигура речи. Лицо Артема мгновенно потемнело, и он протянул руки к кавказцу, непонимающе глазеющему по сторонам. Потом поднял его, закинул себе на плечо – куда там моим любимым танцорам из Мариинки – и унес с наших глаз долой. Вернулся минут через пять, тихий и умиротворенный, и так посмотрел на Свету, что я почувствовала себя лишней и быстро распрощалась, лишь строго потребовав от подруги не забывать мне звонить. Нет, честное слово, может, Артем и убийца, но очень милый парень и за Светой ухаживает отнюдь не из корыстных соображений. Это видно невооруженным глазом. Правда, руки у него большие – в точности по перчатке. Но, возможно, у Вадика не меньше?Подруга проявила благородство и позвонила мне на следующий же день.
– Я получила письмо. От шантажиста, – поделилась она. – Я подъеду к тебе на экзамен и его покажу. Скажешь, что делать дальше.
На экзамене я, разумеется, сидела как на иголках, и даже поставила несколько троек там, где больше двойки ставить было незачем. Но вот, наконец, Света здесь и протягивает мне листок бумаги. Самый обычный – по-моему, это называется офисной бумагой. Текст напечатан на струйном принтере – у меня у самой такой, так что не ошибусь. Странно, с чего вдруг шантажист переключился на письма? Звонки гораздо удобнее. Впрочем, все понятно. Он не мог дозвониться, поскольку моя подруга лежала в больнице, вот и вынужден был написать.
« Гарантия в том, что я знаю, что заплатить бо́льшую сумму вы не в состоянии. Посылать документы в милицию для меня риск, и я этого не хочу. Заплатите и больше не бойтесь. Скоро позвоню ».
– Хорошо, – констатировала я. – Теперь у нас есть и голос, и текст. Что за беспечный преступник? Помнишь, мы обсуждали, можно ли определить, на каком конкретном принтере что-нибудь напечатано? Так вот, я распечатаю этот текст у себя дома, а ты на работе, и сравним. Интуиция подсказывает, что это печаталось в вашем офисе.
– А что я скажу, когда он позвонит?
– Что договаривались, то и скажешь. Что хочешь посмотреть бумаги и убедиться, что они те самые. А потом еще что-нибудь выдумаем. Это даже неплохо, что ты попала в больницу. Оттяжки нам на руку. Итак, решено?
Советовать другим оказалось гораздо легче, чем сделать самой. Компьютером я более-менее владею – все же математик. Но в целом мои взаимоотношения с техникой оставляют желать лучшего. Не знаю, почему, но она меня не любит. Более того, при общении со мной отчаянно стремится сделать харакири. Именно так и поступил мой принтер. Не печатает, и все тут! Мало того – в порядке издевательства он гудит, шуршит бумагой и старательно изображает бурную деятельность. Не принтер, а симулянт!
Сперва я решила, что в картридже кончились чернила. Вроде бы не должны, но кто их знает? Значит, надо сменить картридж. Только нового у меня нет. А стоит он, гад, немерено. Или дело не в чернилах?
Подумав, я извлекла из-под кровати инструкцию. Так, «если принтер как будто печатает, но на бумаге ничего не печатается, то чернильные сопла картриджа засорены высохшими чернилами. См. раздел – „Когда засорены чернильные сопла“». Ладно, посмотрю, хотя, что такое сопла, даже не могу себе представить. «Возьмите печатающий картридж. С помощью салфетки из ткани не спеша удалите засохшие чернила с сопел над корзиной для мусора. Повторите эти действия. Поставьте печатающий картридж на место». Надо так понимать, без их мудрых советов я бы действовала в спешке, а мусор бросала прямо на пол. Итак, «возьмите печатающий картридж». И где я его возьму? Наверное, таится в недрах принтера. Я с отчаянием обреченного сорвала с него крышку и узрела нечто, смахивающее на маленькую скляночку чернил. Посадите меня на диету, если это нет он! И за такую дрянь столько платишь… Слава богу, последнее делаю не я, а математическое общество. Теперь требуется его взять. Легко сказать! Он намертво присобачен к какой-то железяке. Сейчас все поломаю, а нового мне уже не купят. Однако выхода нет. Я схватила склянку и с силой потянула на себя. Хрусть – и она у меня в руках. А чернил в ней полно. Значит, надо протирать сопла.
Слово «сопло» прочно ассоциируется у меня с космическими полетами. Точно, это деталь ракеты. По-моему, из сопел вырывается дым. Значит, сопло – это дырка. Железная логика!
Дырок в картридже не оказалось. И правда, если б там были дырки, то все чернила вылились бы наружу! Я потрясла скляночку. Ничего не льется. Значит, дырок нет. Есть лишь медная полоска, прилепленная к бокам. Протереть, что ли, ее? Чистота еще никому не повредила.
Увы – тщательно омытый мною картридж печатать по-прежнему не хотел. Тогда я сделала то, с чего следовало бы начать, – позвонила коллеге. И услышала от него, что картридж – чрезвычайно тонкий агрегат, который при грубом прикосновении тряпки к неподходящим местам портится безвозвратно. Так бесславно закончилась моя эпопея.
Света действовала удачнее, и напечатанный ею экземпляр уже на следующий день подвергся нашему тщательному осмотру. Он оказался полностью идентичен полученному ею по почте, однако это ничего не доказывало. Мой, может быть, выглядел бы точно так же, если б я знала, что такое чернильные сопла! Таким образом, наши сомнения остались при нас.
Поразмыслив, я решила, что мы ведем себя неправильно. Сколько читаешь детективов, и каждый раз удивляешься, почему герои делают кучу глупостей, вместо того чтобы сесть и пораскинуть мозгами. Я всегда подозревала, что причина примитивна – если бы мозгами пораскинули на первых страницах, о чем бы пришлось писать на последних? Однако теперь я поняла, что все не так просто. События бегут одно за другим, ты спешишь за ними, а времени на размышления нет. Но ведь я – математик! Мозги – мое орудие труда, и я просто обязана его применять. Поэтому, вздохнув, я села в кресло и начала думать. И делала это долго, причем с большим удовольствием, пока не обнаружила, что почему-то думаю не о Светиных проблемах, а о том, куда поеду этим летом отдыхать. Нет, так не годится! Возьму-ка я бумагу и ручку, это поможет сконцентрироваться.
Я достала красивый белый листок и написала заглавие: «Список неприятностей». Но, представьте, и тут возникли осложнения! Заглавие оказалось слишком емким. Мне ужасно захотелось начать с пространного рассказа о том, как введение единого государственного экзамена окончательно разрушило нашу систему образования, а в качестве последнего пункта я наглядно видела описание купленной сегодня некачественной колбасы. Между этими двумя записями я вполне могла поместить нечто, не уступающее по длине Большой советской энциклопедии.
Тряхнув головой, я заставила себя сосредоточиться. Надо поточнее сформулировать заголовок, а то просижу над листком до конца моих дней. И я вставила еще одно слово. Получилось: «Список неприятностей-непонятностей». Это гораздо лучше! И три графы – «неприятность-непонятность», «комментарии», «вывод». Итак, начнем сначала.1.
а). Света заставила меня пойти вместо нее в школу бандюганов.
б). Она хотела создать себе алиби.
в). Лучше б она этого не делала. Украсть ничего не украла, а мы обе будем выглядеть очень подозрительно, если это вскроется. Причем я почти уверена, что Артем не слепой и все про нас знает.
2.
а). Света заставила меня пойти вместо нее с бандюганами в театр.
б). Пришлось, раз уж я выдала себя за нее.
в). Они делали мне странные намеки. И после этого Артем устроился в Светину контору. Может быть, Эдик имел компромат не только на Свету, но и на школу? Тогда преступник – Артем, которому они как лучшему ученику поручили втереться к Эдику в доверие и взять сейф. А заодно он втирался в доверие ко мне, считая меня финансовым директором, то есть Светой. И к Свете тоже. Но он в больнице смотрел на нее такими глазами, что я не верю. Хотя большая перчатка ему подходит. Правда, есть еще след. Викин?
3.
а). Ночью Юлечка в конторе крутила шашни сразу с двумя охранниками – Костиком и Вадиком.
б). И из-за этой (нет слов, какой) мы не украли Светины документы! Если б мы их в ту ночь забрали, все проблемы были б решены.
в). Может, она нарочно? Ведь могла бы заниматься своим делом не в кабинете Эдика, а, например, в коридоре. Или еще где-нибудь.
4.
а). Убили Костика. А меня чуть не задушили. И перед нашим носом обчистили сейф.
б). Или это сделали мои знакомые бандюганы – возможно, пришли, как и мы, за своим компроматом, Костик их обнаружил, а убивать им не впервой. Или Юлечка, скорее всего, руками уволенного Вадика. Небось в сейфе хранилась куча денег! Или сам Эдик, чтобы замести следы.
в). В общем, ничего не ясно. Зря я оставила на месте преступления список должников, а Света перчатки! Впредь надо быть аккуратнее. Но почему преступники не сбежали, а продолжали крутиться в офисе?
5.
а). У меня стащили маринованных крысят.
б). Так им и надо! Жаль, что мне не посмотреть на лица этих гадов, когда они откроют банку.
в). Хотели стащить перчатки убийцы. Значит, перчатки – важная улика. Может, отдать их в милицию? Только Света не разрешит.
6.
а). Кто-то перенес труп и подкинул Свете нож.
б). По логике вещей, их двое – большеногая женщина на каблуках (мы видели ее след) и гигантский мужчина (у Светы его перчатка). Может, брат и сестра, раз оба такие здоровые?
в). Мужчина все-таки Артем. Других таких нет. А я не верю! Вся надежда на Вадика. Как бы мне на него выйти?
7.
а). На базе отдыха за нами с Настей следили. И нож похитили.
б). Мы проверяли, это не Курицын. И у нас есть фотографии преступных элементов. Точнее, некоторых элементов преступника.
в). Может, это студенты? Ведь больше никого на базе не было. Но зачем им? Их наняли убийцы? Я всегда считала, что студенты относятся ко мне неплохо и смерти мне не хотят. Но перед сессией всего можно ожидать. Они тоже не железные.
8.
а). Свету шантажируют.
б). Шантажист и есть убийца, потому что взял документы из сейфа. А вдруг нет? Вдруг документы были где-нибудь еще? Или, например, шантажирует Эдик, а убил кто-то другой.
в). Все-таки интересно, кто же это? Надо нам его поймать!Вероятно, к этой гениальной идее я прибавила бы еще множество других, но тут зазвонил телефон, и я с радостью бросила листок.
– Слушай, – оживленно заговорила Света, – он, кажется, согласен.
– Кто и на что? – не поняла я.
– Ну как кто? Шантажист, разумеется. Я потребовала показать мне документы, чтобы я убедилась, что они у него есть. И он молча положил трубку. А молчание – знак согласия, да?
Я не была в этом убеждена, однако в любом случае покладистость преступника не могла не удивлять. Он просто обязан был в ответ на такую беспрецедентную наглость закатить скандал, а не тихо дать отбой. Ох, что-то здесь не то! Может, он и впрямь блефует? Если у него ничего на Свету нет, можно смело донести на него милиции.
Не скрою, мысль об обращении в органы правопорядка возникала у меня довольно часто. Я как человек, воспитанный во времена застоя, упорно продолжала им доверять, сколько бы ни чернили их средства массовой информации.
Более того, несколько раз я даже заходила в свое отделение милиции с желанием рассказать хотя бы часть правды, но дальше желания дело не шло. Мимо шныряли мужчины, удивительно похожие на моих студентов, и я тут же поворачивала обратно. Видимо, это профессиональное заболевание – большинство мужчин кажутся мне вылитыми моими учениками, а опыт учит, что доверять ученикам нельзя.