Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона
Шрифт:
Мейеру нравилась жизнь в Париже, и со временем он преисполнился неким завистливым уважением к французам и их культуре. Он любил французскую оперу, но здесь, в Срединном царстве, подобного удовольствия не сыскать было днем с огнем. Мейер быстро научился ненавидеть Восток: его запахи, его облик и его народ. Это, однако, не мешало ему восхищаться восточной мебелью, и особенно коврами из Мосула, которыми теперь была устлана большая часть полов в его конторе.
Встреча Врассуна и Ту не задалась с самого начала. Даже примирительные жесты быстро стали восприниматься как враждебные и оскорбительные. Тот факт, что молодой Врассун не
Молчание угнетающе действовало на присутствующих, но хуже всех чувствовал себя переводчик Врассуна. Он стоял по стойке «смирно» и надеялся получить хоть какой-нибудь намек, как вести себя дальше. Оба — и фань куэй, и бандит — ужасно бранились, а его работа заключалась в том, чтобы честно переводить. Но ему было страшно, поэтому, переводя ругательства, он старался максимально смягчить их. Но ни один из говорящих не был дураком, и они быстро сообразили, что их слова искажают.
— Скажи этому глупому круглоглазому, что меня не обдурить! — вскочив на ноги, заорал на переводчика бандит Ту. — Я человек, которого нужно уважать!
Прежде чем несчастный переводчик успел раскрыть рот, молодой глава семейства Врассунов грохнул кулаком по столу из красного дерева и прорычал:
— Скажи этому ушастому косоглазому, что семья Врассунов не нуждается ни в нем, ни в его друзьях-бандитах.
Переводчик повернулся к бандиту Ту и, несколько раз откашлявшись, сказал:
— Глупый круглоглазый говорит, что у него существуют определенные предубеждения против совместного ведения дел с человеком, не отягощенным представлениями о чести, то есть свами. — Потом повернулся к Врассуну и продолжил: — Этот недоразвитый китаец, похоже, не понимает, сколь высокое положение вы занимаете в Иностранном сеттльменте.
Мужчины обдумали услышанное, после чего отказались от услуг переводчика и предприняли попытку общаться напрямую, используя пиджин — странный язык, который, базируясь на нескольких разных языках, за много лет сформировался в Шанхае. Однако крайне ограниченный словарный запас пиджина не был предназначен для обсуждения сколько-нибудь сложных проблем. С его помощью можно было отдавать и понимать приказы, но не более. К примеру, в нем существовало одно-единственное наречие — «чоп-чоп», которое звучало часто и переводилось как «быстро-быстро».
— Довольно! — вскинув руки, крикнул переводчику Врассун.
Он сунул руку под стол и нажал на кнопку. В ту же секунду в стене за его спиной раздвинулись панели, и из потайной комнаты в кабинет ворвались четверо смуглых мужчин с оружием. Двое из них были сикхами.
Ту не отступил ни на шаг. Он заложил в рот два пальца и издал пронзительный свист. Несколько секунд ничего не происходило, а потом все двадцать огромных — от пола до потолка — окон кабинета вылетели внутрь, и в комнату вломились люди бандита Ту во главе с Лоа Вэй Фэнем. Все они были вооружены и готовы действовать.
— Как вы смеете! — вскричал Врассун.
Это восклицание толмач перевел слово в слово.
— Я осмеливаюсь потому, что я Ту Юэсэнь, Хозяин Гор клана тонгов из «Праведной руки», и я не позволю, чтобы меня оскорблял глупый и уродливый круглоглазый!
Толмач аккуратно перевел и эту фразу, опустив только ее окончание. Выражение «круглоглазый» он заменил «заморским дьяволом», которое почему-то показалось ему не столь обидным.
Ту выкрикнул приказ. Двери открылись нараспашку, и подручные бандита вкатили в кабинет две большие тележки, нагруженные ящиками из мангового дерева с опием.
— Что это должно означать? — потребовал объяснений Врассун.
— Взгляни на маркировку на ящиках, глупец. — Ту указал на штемпели, красовавшиеся на сопроводительных бумагах, прикрепленных к каждому из ящиков. Там был указан собственник груза — Британская восточно-индийская компания.
— Так это ты… — выдохнул Врассун.
Ту посмотрел на переводчика, который постарался не только перевести, но и закончить мысль Врассуна, причем так, чтобы перевод не прозвучал обидно для бандита.
— Да, это я! — буквально выплюнув, рассмеялся Ту. — Я напал на твой корабль в гавани и могу делать это снова и снова. И ни ты, ни твои друзья-англичане ничего не сможете поделать. А теперь говори: ты хочешь получить назад свою собственность?
Переводчик изложил все это на безупречном, вежливом английском.
Дальнейшие действия Врассуна удивили всех. Он откинулся на спинку кресла, жестом велев своим людям удалиться, и стал ждать. Они повиновались и вышли. Единственным звуком, раздававшимся в эти секунды, был хруст битого стекла под их ногами.
Ту улыбнулся, кивнул Лоа Вэй Фэню, и тот также отдал войску приказ к отступлению. Наконец в кабинете остались лишь Врассун, бандит Ту и, разумеется, холодный зимний ветер, который врывался в разбитые окна и шевелил тяжелые гардины, как паруса с перерезанными снастями.
Мужчины оставили в стороне оскорбления и занялись делом, в котором оба разбирались лучше всего, — стали торговаться. Это был бизнес в чистом виде. Козырем в руках Ту являлась угроза немедленной расправы, козырем Врассуна — угроза со стороны британского военного флота, а посередине находилась возможность установить совместный контроль над шанхайским рынком торговли опием, который выскользнул из рук Врассунов в конце семидесятых годов. После смерти Врассуна-патриарха его наследники консолидировали семейные капиталы, и теперь их больше интересовала недвижимость и строительство крупных универмагов, которые со временем назовут супермаркетами. Но ни одно из предприятий не могло гарантировать столь значимые и постоянные прибыли, как старая добрая торговля опием.
Что касается Ту, то ему был нужен сторонник. Влиятельный сторонник, который помог бы бандиту подняться на ступень выше и от воровства перейти к торговле опием. Это была необходимая промежуточная ступень на пути к конечной цели — выполнить обещание, данное бабушке, и отомстить ненавистным фань куэй.
Врассун понимал: чтобы вновь вернуться в игру опиумного бизнеса в качестве ведущего игрока, ему необходим союзник с крепкими мускулами. С тех пор как семья Врассунов утратила монополию на прямую торговлю между Англией и Китаем, ее доля в торговле опием сократилась многократно. Может быть, для того, чтобы отвоевать утраченные позиции на рынке продажи чандры, этот китайский уголовник и есть тот, кто ему нужен?