Шанна
Шрифт:
Отбросив со лба блестящие волосы, Шанна встала с обитой бархатом скамьи и прошла по комнате под его пристальным взглядом. Она сознавала, какое влияние оказывала на Рюарка ее почти полная нагота. Льняное полотенце едва прикрывало ее грудь и оставляло полностью открытыми длинные, стройные ноги. Движения ее были медленными и томными, грациозными и плавными, и всем этим она как бы наказывала его за дерзкое напоминание о ее собственных клятвах.
— Как вам нравится говорить мне колкости по этому поводу! Вы ведете себя так самодовольно и вызывающе в моих комнатах, как будто во всем мире нет
— Если я бедняк, мадам, то тогда вы жена бедняка, — с усмешкой уточнил Рюарк.
— Вы обыкновенный распутник, позволяющий себе под любым предлогом врываться в мои апартаменты, — парировала Шанна. — И чтобы заставить вас молчать, я вынуждена уступать вам, иначе моя тайна станет достоянием широкой публики. Таких, как вы, называют подлецами, сэр. Тот, кто использует женщину подобным образом, не достоин даже виселицы.
Рюарк медленно подошел к ней с гипнотической улыбкой на губах. Шанна отпрянула от него, как дичь от охотника, пытаясь оставаться на почтительном расстоянии.
— Мадам, это правда, что я всеми силами стараюсь под любым предлогом быть рядом с вами. Но чтобы я был обычным распутником? Вот уж нет. Я веду скорее монашеский образ жизни.
— Ха! — усмехнулась Шанна. С остановившимся дыханием она увернулась от шагнувшего к ней Рюарка. Его рука повисла в воздухе, но аромат ее теплого тела и запах влажных волос затуманили его разум. Он ринулся за ней. Спасаясь от него, Шанна спряталась за кресло и рассмеялась серебристым смехом, похожим на журчание быстрого горного ручья. Из-за спинки кресла она состроила ему насмешливую рожицу, но глаза ее, вызывающие и манящие, красноречивее любых слов говорили о ее чувствах, искрясь кокетливым очарованием.
Глаза Рюарка вспыхнули, и он отодвинул кресло, показывая ей, что оно не может служить преградой между ними. Шанна, хихикнув, отступила за небольшой мраморный столик.
— Рюарк, возьмите себя в руки, — убеждала она его, стараясь придать строгость своему голосу. — Я хочу положить этому конец, раз и навсегда.
— О, мы положим этому конец, мадам, — заверил он ее, затем ухватился за край столика и отодвинул в сторону это последнее препятствие.
Стена остановила отступление Шанны, и она огляделась. Слева была кровать. Это, разумеется, не убежище. Справа, за прозрачными шелковыми гардинами, раскрытые двери вели на балкон.
Рюарк ухватился рукой за полотенце, служившее единственном покровом Шанны. Та исчезла за гардинами, а Рюарк остался стоять, сжимая в руке полотенце. Он почти с торжеством подумал о том, и какой ужас придет Шанна при мысли, что ее могут увидеть голой на собственном балконе. Его взгляд привлекло какое-то едва заметное движение у дальнего конца гардины, и он двинулся в ту сторону. В этот момент Шанна пулей влетела в комнату, блеснув белоснежной кожей, подбежала к кровати, бросилась на нее, перекатилась на другую сторону и вскочила на ноги с ночной рубашкой в руках. Ей едва хватило времени, чтобы натянуть на себя рубашку, как ее талию сжали руки Рюарка. Игра была закончена, и он прижал к себе ее голые бедра, дав ей почувствовать, как наливается силой прижатый к ней источник ее наслаждения.
Они смотрели в глаза друг другу, и сердца
— Шанна! — тихо прозвучал голос Орлана Траерна. — Вы не спите, дитя мое?
— Одну минутку, папа. — Голос ее был невнятным и хриплым, каким обычно говорят засыпающие люди. Она оторвалась от Рюарка и огляделась по сторонам в поисках выхода из этого ужасного положения. Рука Рюарка лежала на ее плече. Он прижал к своим губам палец и, указав ей на постель, подтолкнул Шанну к ней. Когда она обернулась, чтобы взглянуть на Рюарка, его в комнате уже не было. Он исчез, как легкий порыв ветра. Пропустившие его портьеры висели совершенно неподвижно, и Шанна села на кровати, подтянув одеяло к подбородку.
— Войдите, папа, — пригласила она.
Шанна ждала, вслушиваясь в звук открывающейся двери. В этот момент она с ужасом увидела в ногах кровати шляпу Рюарка и его рубаху. Она быстро сунула их под простыню, и, когда сквайр вошел в спальню, одеяло уже снова было у самого ее подбородка.
— Добрый вечер, дитя мое. — Он явно пытался смягчить свой обычно грубоватый голос. — Надеюсь, я вас не очень побеспокоил.
— Нет, папа. — Она зевнула для правдоподобия. — Я еще по-настоящему не заснула.
Старший Траерн провел рукой по краю кровати и опустился на нее. Шанна подвинулась, освобождая ему место. Сквайр взял виноградину с тарелки, стоявшей на столе у изголовья, и пожевал ее, над чем-то размышляя.
— Мне кажется, вы рады тому, что вернулись домой, — без большой уверенности прозвучал голос Траерна.
— Ну, конечно же, папа, — согласилась Шанна с широкой улыбкой. Она почувствовала, что сейчас ей ничто не угрожает. — Боюсь, что вам, как и мне самой, претит надменность и позерство, присущие знатным дворам, и мне милее простота и свобода этого острова, чем помпезная роскошь дворцов.
Траерн закивал и положил свою огромную руку на изящную кисть дочери.
— Я тоже не могу выносить притворства этих напудренных барышень и их жеманства. Вы, как в прошлом и ваша мать, куда красивее их, с простым загаром на щеках и с вашими прекрасными волосами. В самом деле, вы с каждым днем становитесь все прекраснее. И к своему удивлению, я понял, что у вас есть твердая воля и собственное мнение. Но есть в этом и кое-что, чего я объяснить не в состоянии. Вы держите себя в последнее время так, как свойственно замужней женщине.
Шанна покраснела и опустила глаза в страхе, что он может обо всем догадаться. Что сделал с ней Рюарк такого, что даже отец почувствовал разницу в том, какой она была и какой стала? Сама она не замечала в себе никаких перемен. Но мысль, что посторонний глаз заметил в ней нечто необычное, сильно встревожила ее.
— Успокойтесь, папа. — Шанна подумала о том, ушел ли Рюарк с балкона или же все еще здесь. — Очень маловероятно, чтобы мой муж мог так сильно повлиять на меня за несколько дней нашей совместной жизни.