Шанс для изгоев, или Прощай, Академия!
Шрифт:
Карета укатила. Мы стояли на крыльце, рядом сопел потрясенный дворецкий, Арун на дорожке забавлялся с метлой.
В темном небе помигивали звезды, за оградой шумел город… Мне же не терпелось поделиться с кем-нибудь наблюдениями.
— Это было самое странное предложение руки и сердца, которое я когда-либо слышала, — наконец нарушила молчание.
— Обычное хвастовство, — отмахнулась Мела. — Не бери в голову. Это же Вэлн.
Но я видела, что она улыбается. И, клянусь, я не испытывала зависти.
***
— Красивая…
— И безумная.
Княжну Зарескую мы увидели случайно. Мела провожала меня к транспортным порталам, заодно решила показать мне королевский дворец. Издали, понятное дело, — мы обе не вышли родословной, чтобы без приглашения заглянуть к Треннану на огонек.
Возле раскинутого в центре города парка пришлось задержаться — под сенью вековечных деревьев выступали приезжие музыканты. Тут-то я и заметила ее — изрядно похорошевшую, веселую, радовавшуюся жизни. Она совсем не походила на ту измученную женщину, которая едва не умерла в Можжевельне. Казалась, ее заботила лишь громкая музыка, ветер, игравший в волосах, да украшавшие сцену яркие ленты.
— Князь Зареский, — Мела кивнула в сторону высокого мужчины с квадратной челюстью, приплюснутым носом и коротким ежиком седых волос.
— И княжич, — я указала на молодого человека с зелеными глазами и ямочками на щеках. — Этьел из Волков собственной персоной. Наследник Заресья.
— Вылитый Арун… Князь уже, кстати, видел парнишку.
— Ну и?
— Знатные господа очень хороши в незамечании очевидного, — пробормотала колдунья, подталкивая меня к проезжей части. — Это у них передается по наследству, а потом лелеется на протяжении всей жизни. Пойдем отсюда. Какая разница, кто их отец? Этьел унаследует княжество при любом раскладе.
— Погоди-ка, — я застыла столбом. — В каком смысле «кто их отец»? Князь… Князь Зареский… Хочешь сказать, все наоборот? Не Арун — сын князя, а наследник княжества — незаконнорожденный?
Мела с горем пополам выпихнула меня из толпы зевак.
— Можно орать чуть громче? На том конце города тебя плохо слышно.
— Этьел…
— Помолчи, Тая. Этого мы никогда не узнаем. Но Виола почему-то не хотела, чтобы ее семья встретилась с Аруном.
— Мне как-то не верится, что княгиня могла связаться с простолюдином, — в ее версии имелись откровенно слабые стороны.
— А в то, что некий знатный сердцеед тридцать лет тому назад обрюхатил княгиню, а пятнадцать лет назад — горничную, поверить можешь? Или в то, что Арун — отпрыск княжича, а не князя, то бишь с точки зрения богов — законный наследник Заресья? Или в то, что у князя был другой незаконнорожденный сын, старше Этьела, и наш мальчик — его потомок? Опять-таки наследник? Вариантов много, и каждый из них — угроза для уютного мирка княжеской семейки.
Музыка осталась позади, люди больше не мешали продвигаться вперед. Я не спешила уходить. В голове крутились самые разные мысли, однако все они сводились к одному: по закону Арун не имеет никаких прав, и все равно является помехой.
— Прошу прощения, — меня кто-то задел и тут же извинился.
— Ничего страш…
Слова застряли в горле.
— Де… дем…
— Демьяр из Журавлей, госпожа. Смею ли я надеться увидеть вас на вечернем представлении?
Я кивнула. Прохожий обаятельно улыбнулся и направился к толпе.
— Мела! — я пихнула колдунью в бок. — Это же демон!
— Это актер Ренийского театра, чью внешность использовал демон Виолы. Думаю, она была поклонницей Демьяра. Смотри, он тоже ее знал. Разговаривают, как старые знакомые.
— Княжна не отличает вчера от завтра!
— Но к нему чувствует расположение. Глянь, вон и нянька с ребенком. Виола не отпускает их от себя ни на шаг. Возможно, со временем ее разум прояснится. Хватит, насмотрелись. Пойдем отсюда!
Дворец не произвел на меня никакого впечатления. Возможно, потому, что думала я совсем о другом. Или же это был знак того, что Атайи Мерлейн больше не существует. Даже не знаю, что предпочтительнее.
— Прекрасный образец архитектуры времен правления Париана Второго, отреставрированный…
Я не слушала разглагольствований колдуньи. Меня не интересовали ни достопримечательности, ни история. Мне попросту хотелось оставить позади и Сушь, и Рен, и бесконечное лето.
Наконец Мела сжалилась и остановила извозчика.
— К транспортным порталам, пожалуйста.
Внутри кареты жара стояла невыносимая, и я с облегчением вздохнула лишь тогда, когда увидела знакомую улицу.
— Спасибо, дальше мы пешком! — не смогла утерпеть и приказала остановиться на перекрестке.
Свежий воздух наполнил легкие, после темной повозки солнце почти ослепило.
— Ничего не забыла?
Я призадумалась. Вещей у меня имелось немного, плата за практику оттягивала карман.
— Ты про документы? — догадалась. — Еще раз говорю: мне не нужна разрушенная гора.
— Замок.
— Обломки замка и скрытая под обрушившейся горой сокровищница. Не прикидывайся наивной. Эта груда камней ничего из себя не представляет.
— В историческом плане…
— Вот поэтому я и передала это дурацкое наследство тебе! Ты же навеки распрощалась с Академией и теперь свободна, как ветер! Делай с развалинами что хочешь! Организуй раскопки, построй музей! Да хоть пляски под луной устраивай! А найдешь золотишко — свистни. Помнится, в договоре был пункт на эту тему.
Дама, заведовавшая расчетами, меня узнала. Заохала, заахала, сообщила, что мое заявление на компенсацию дорожных трат рассмотрено, сбегала за главным. Вручила три серебряные монеты, букет цветов и буклетик. Начальник поцеловал мне руку и извинился за неудобства. И все это с таким искренним видом, что я сразу поняла: пол золотого не видать. Ну и ладно. В этот день я не собиралась расстраиваться по пустякам.
Погодите-ка, я назвала половину золотой монеты пустяком? Со мной определенно творилось что-то необычное.