Шанс на счастье
Шрифт:
Чья-то рука тормошила меня за предплечье, а затем и вовсе, как безвольную куклу развернула и прижала к твердой мужской груди. Я чувствовала его запах свежий, манящий и такой родной, слышала, как гулко бьется его сердце, но где-то в глубине души понимала, что Ник пришел попрощаться и только поэтому не решалась поднять глаза и встретиться взглядом с его укоряющим взглядом. Боялась, что момент расставания наступит слишком скоро.
— Не уходи… — тихо сказал он. Голос звучал безжизненно и тускло. В нем не было злости или обиды, но была пугающая пустота. — Поживи пока здесь… Когда все
Не было больше ничего! Я почувствовала это абсолютно точно — он больше не хотел меня видеть рядом, не хотел строить планы на совместное будущее, как мы делали раньше. Этот ужасный день разделил все на «до» и «после». Но винить его не в чем, виновата только я.
— Прости меня… Я не знаю как… — пытаясь подобрать слова, я понимала, что их не существует, что нет подходящих, чтобы загладить ту боль, что я ему причинила.
— Не нужно! — Никита резко оборвал меня и отстранился.
Он не смотрел на меня. Подошел к прикроватной тумбе, положил телефон (мой телефон, который невесть откуда взялся у него) и прежде чем выйти из комнаты, сухо произнес:
— Там есть номер моего помощника, если что-то понадобится, ты всегда можешь ему позвонить.
— Ник… Ты… Ты останешься здесь? В этом доме? — у меня еще теплилась небольшая надежда, что если мы будем жить под одной крышей, то существует пусть и совсем небольшая вероятность, но возможно он сможет меня простить.
— Нет, Марина. Я уезжаю.
Дверь за ним закрылась бесшумно, но для меня это было сродни оглушающиму раскату грома, который возвещал, что эта страница моей жизни теперь навсегда для меня закрыта.
***
Не знаю сколько прошло времени с того момента, как Никита скрылся за дверью — по ощущениям не больше часа. Я все еще сидела рядом с раскрытым чемоданом и силилась понять, что делать дальше.
Знаю, что как бы не умоляла — Ник не простит. Такое нельзя простить. У меня попросту нет шансов, да и к тому же у меня нет никакого морального права настаивать. Никита достоин гораздо большего нежели девушка, которая так легко от всего отказалась. Я не поверила ему, когда он взывал к моему благоразумию и говорил, что не стрелял в Игоря.
Не поверила... И тем самым разрушила доверие между нами.
Хотелось разреветься в голос, истерить, бросать вещи, биться головой о стену, но я не могла. Опустошение. Вот что я сейчас чувствовала. Он был для меня счастьем, безумием, воздухом, которым я дышала. Почему в тот момент я сорвалась? Почему наговорила ему столько гадостей? Почему проклинала его на чем свет? Что со мной происходило?
Я испугалась! Я не хотела, чтобы на его руках была кровь, как и не хотела смерти Игоря или отца. Как бы я не относилась к Игорю, но смерти ему не желала, и когда это произошло у меня на глазах…
— Марина, доченька! — мама впорхнула в комнату и тут же ринулась ко мне. — Как ты родная? С тобой все хорошо?
Она отстранилась, окинула меня взглядом и ее глаза наполнились слезами:
— Какая ты красивая стала, девочка моя!
Она щебетала, не давая мне опомниться.
— А чемодан? Ты собралась куда-то?
— Я не могу здесь оставаться… — шепотом выдавила из себя и разрыдалась.
—
Мама выудила из кармана своего пиджака ключ и протянула мне.
— Что это? — всхлипывая спросила я.
— Ключ от ячейки в банке на твое имя…
Я поначалу растерялась, но потом пришла в себя — оттолкнула ее руку с ключом и взвыла:
— Мам! Я такого натворила! Я так его обидела! Он меня никогда не простит!
— Простит, доченька, если любит, то обязательно простит…
Глава 41
Никита, два месяца спустя
Офис практически опустел, но домой ехать не хотелось. Здесь в офисе не было той гнетущей атмосферы, какой был наполнен мой дом, да и та маленькая квартирка, что осталась мне от деда тоже далеко не ушла. Ведь везде побывала она — Марина, и теперь пустота там ощущалась гораздо острее, чем прежде.
В первую же ночь, после моего возвращения в родные пенаты, уж не знаю как я умудрился, но утром проснулся в той комнате, где два месяца назад жила Марина, засыпал (помню точно) в своей кровати, а это, на минуточку, в другой части дома. Дикость какая-то, но мне почему-то показалось, что постель, которую уже давным-давно сменили все равно хранит ее запах. Наверное, я болен! Может стоит к психологу обратиться или мне уже психотерапевт нужен?
С того момента, как я сел в самолет, еще тогда, после последнего нашего с Мариной разговора, я дал себе обещание забыть о ней. По удачному стечению обстоятельств Арский предложил командировку в Турцию, где нужно было наладить работу нашего филиала, и я ухватился за эту возможность, как утопающий хватается за любую корягу, чтобы выплыть.
Надеялся, ждал, что вот еще немного и попустит — так всегда бывало после неудачной попытки построить отношения. Всегда, но почему-то не сейчас.
Практически каждую ночь меня преследовали кошмары: я видел обезображенное гневом и горем лицо. Нет, оно не было безобразным в том смысле, который обычно закладывают в это слово, но вот эмоция, захватившая это красивое и бывшее еще совсем недавно таким родным лицо, была по-настоящему пугающей. Мне снилась Марина. Снился тот день. Наверное, я никогда не смогу вычеркнуть из памяти и принять ее слова, они навсегда выжжены каленым железом в моей душе. Но и без нее жизни как таковой нет.
Удивительно, но именно в этой самой комнате, которая вроде как еще хранит следы ее пребывания, я спал как убитый. Впервые с того самого дня…
— Бах-чееев! — нараспев крикнул Арский из другого конца коридора. — Поехали домой!
Звук шагов быстро приближался и спустя мгновение на пороге конференцзала появился Ярослав.
— Поехали к нам? А? — он облокотился о дверной косяк и испытующе уставился на меня. — Алена, моя секретарша, сказала, что ты сегодня ночевал в офисе, а это, мой дорогой друг, совершенно не дело!