Шантажистка
Шрифт:
Вся эта гамма чувств явно отражается на моем лице, поскольку мисс Дуглас оживляется, насколько только это возможно для почти парализованного человека. Издавая нечленораздельные звуки, она машет рукой на комод.
— Там что-то лежит? — уточняю я.
Да.
— Вы хотите, чтобы я посмотрел?
Да.
Я подхожу к комоду и оборачиваюсь к хозяйке палаты. Словно начинающий торговец мебелью указываю на верхний ящик:
— Этот?
Да.
Открываю, хотя понятия не имею, что же мне там искать. На первый взгляд, в ящике только
— Кош… — выдавливает мисс Дуглас.
Растерянно разглядываю содержимое ящика, надеясь приметить что-то, связанное с этим звуком. Никаких тебе котиков.
— Кош… Кош!
— Кажется, она толкует про кошелек, — предполагает Клемент. Старушка подтверждает его догадку поднятым пальцем.
Я раздвигаю сложенную одежду и действительно обнаруживаю портмоне из черной кожи.
— Это? — поднимаю я вещь.
Да.
Задвигаю ящик, возвращаюсь на место и кладу кошелек на колени мисс Дуглас. Она пытается открыть здоровой рукой защелку.
— Помочь, бабуля? — галантно осведомляется Клемент.
Пожалуй, мне и самому стоило учесть состояние двигательных способностей старушки, прежде чем отдавать ей портмоне. Клемент открывает замочек и возвращает вещь хозяйке. Я лишь наблюдаю, сгорая от нетерпения узнать, что же она хочет нам показать.
Мисс Дуглас раскрывает кошелек. С одной стороны во внутреннем отделении лежат несколько кредиток, с другой, под прозрачной пластиковой перегородкой, — фотография. Старушка тычет в нее костлявым пальцем.
Мы с великаном подаемся вперед, однако снимок расположен вверх ногами, да еще пластиковое окошко бликует.
— Можно посмотреть? — спрашиваю я.
Большой палец направляется вверх.
Беру портмоне и переворачиваю. Фотография маленькая и от времени уже выцвела, однако реагирую я вовсе не на ее состояние, а на само изображение.
— Боже мой, — вырывается у меня.
— Что это? — интересуется Клемент.
— Хансворт-Холл, — отвечаю я и протягиваю ему кошелек.
— А это кто? — не унимается великан.
На снимке запечатлена женщина средних лет, стоящая на гравийной подъездной дорожке к моему семейному особняку. Фотограф располагался от нее слишком далеко, поскольку лицо получилось недостаточно четким. И все же в нем несомненно угадывается сходство со старушкой, сидящей в каком-то метре от нас.
— Это… это вы? — указываю я на фотографию.
Мисс Дуглас снова поднимает большой палец.
Окончательно сбитый с толку, я внимательно рассматриваю снимок. В голове у меня роится с десяток вопросов — вот только там-то им и суждено остаться, поскольку старушка не в состоянии на них ответить. Мне только и известно, что эта немощная женщина некогда посещала мой фамильный дом и в той или иной степени знала моего отца. А потом, через много лет после этого визита, ее дочь вошла в сговор с моей сестрой, чтобы шантажировать меня. Связаны ли эти события? Если и да, то связь эту выявить практически невозможно.
Под моей спокойной наружностью
И моя улыбка увядает.
— Мисс Дуглас, вы знали, что ваша дочь участвует в шантаже против меня?
Рука у нее бессильно падает на колени, на лице отражается замешательство.
— Билл? Ты что творишь? — шипит Клемент.
— Добиваюсь ответов, — огрызаюсь я. — Вроде как за этим мы сюда и явились?
— Да, но…
Снова поворачиваюсь к мисс Дуглас и продолжаю выплескивать на нее свой гнев.
— Что ж, будем исходить из того, что вы в курсе соучастия Розы. А теперь я хочу знать, где Габби?
Старуха издает нечленораздельный звук и мотает головой.
— Бросьте, мисс Дуглас! — взрываюсь я. — Где она? Или вы тоже в сговоре с ними?
— Билл, остынь, — рокочет Клемент.
— Черта с два!
Подаюсь вперед и пристально смотрю старухе в глаза.
— Я сыт по горло твоей ложью! Как и твоей дочери! Ты ведь знаешь, кто такая Габби, так ведь? Она же жила в твоей квартире, черт побери!
Ее взгляд ничего не выражает, и это окончательно выводит меня из себя. Я вскакиваю и отшвыриваю стул.
— Чертова баба! — тычу я в нее пальцем. — Отвечай на мои вопросы!
— Уильям! — вдруг раздается у меня за спиной окрик. — Прекратите!
Я резко разворачиваюсь. На пороге стоит Роза. Теперь уже бессмысленно скрывать нашу осведомленность о ее соучастии, и моя ярость автоматически обретает новую цель.
— А, добро пожаловать в логово лжи, Роза! Как хорошо, что вы сюда пожаловали!
— Пожалуйста, Уильям, успокойтесь, — заклинает она. — Вы пугаете мою маму.
Сжав кулаки, я делаю шаг к ней. Буквально каждая мышца моего тела напряжена от усилий сдержать гнев.
— Не смей просить меня успокоиться! — рявкаю я. — Не после того, что ты натворила!
Она опускает взгляд и нервно сглатывает. И даже не думает отрицать и защищаться.
— Мне жаль, — шепчет она.
— Ах, тебе жаль?!
Ее жалкие извинения лишь служат искрой для пороховой бочки. Подхожу к Розе, и моя рука словно бы сама по себе вскидывается и устремляется в ее направлении. И хоть я совершенно не отдаю отчет в собственных действиях, женщину я сознательно ни за что бы не ударил. Что подтверждается тем обстоятельством, что кулак мой в конечном итоге впечатывается в оштукатуренную стену в добром метре от лица секретарши. Руку моментально пронзает адская боль.
Я падаю на колени.
Задыхаясь, поднимаю взгляд на Розу и выплескиваю остатки ярости:
— Ты даже не представляешь, как я ненавижу тебя за все, что ты сделала!
В палате воцаряется гробовая тишина. Но вот ее нарушает топот тяжелых ботинок по линолеуму, и надо мной нависает Клемент.
— Все в порядке? — спрашивает он.
Я лишь качаю головой. Мои ощущения в жизни не были так далеки от порядка.
Великан помогает мне подняться на ноги и затем обращается к Розе: