Шантажисты
Шрифт:
– Пока немного, - ответил Фред.
– Он не местный. Насколько нам известно, приехал из Лондона. Специалист, но какого рода? Назвался Пендлитоном, Рамсеем Пендлитоном. Пользуется полной поддержкой местных властей, что весьма примечательно. При теперешнем состоянии отношений с Британией, тамошних чиновников редко встречают с распростертыми объятиями.
– Фред заколебался.
– Это был смелый поступок, мистер Хелм: управиться с Минском голыми руками.
Я посмотрел на него с удивлением, к которому, возможно, примешивалось некоторое разочарование. Храбрость интересует только любителей, а я не люблю, когда мне помогают любители.
–
– Весил он сто тридцать фунтов. Я же переваливаю за двести, когда перестаю следить за собой. Мне должно быть стыдно, что такой малыш проделал мне дырку в голове.
– Я сделал паузу, после чего продолжал: - Мог ли он связаться с кем-то в промежутке между тем, как вы встретили его в аэропорту и передали мне в гостинице?
– Если бы я видел, что он с кем-нибудь связался, я бы обязательно дал вам знать, мистер Хелм.
Голос Фреда прозвучал холодно. Я его обидел. Предполагалось, что он, как и все мы, не испытывает эмоции, но он, тем не менее, их испытывал. Я совсем забыл, что англичане немного помешаны на храбрости, а местные островитяне, хоть и борются сейчас за освобождение от колониального ярма, тем не менее с детства впитали в себя все ту же твердолобую традицию. Вдобавок я поставил под сомнение его компетентность как профессионала.
– Успокойся, амиго, - сказал я.
– Ты не хуже меня знаешь, что существуют сигналы, которые просто невозможно заметить, если о них не предупрежден. Операция разрабатывалась заранее, потому как в противном случае он бы не успел ознакомиться с деталями и выйти на цель. Это сомнений не вызывает. Но по прибытии Минск должен был получить подтверждение, что за время его путешествия ничего не изменилось. Поэтому представляется вероятным, что некто в аэропорту, в гостинице или где-то по дороге дал ему окончательный зеленый свет. Возможно, это был ничем не примечательный прохожий, который высморкался в свой грязный платок. В этом случае нам не повезло. Однако скорее связным стал кто-то из людей, с которыми приходится иметь дело обычным туристам на предполагаемом пути его следования. Например, водитель такси...
– Я сам доставил его в гостиницу, - сухо заметил Фред.
Я улыбнулся.
– Значит, этот вариант можно исключить. А остальные? Кто переносил его багаж в аэропорту, прописывал его в гостинице, обслуживал в ресторане... Проклятие, может невероятно медленное обслуживание тоже своего рода сигнал, хотя здесь это, кажется, в порядке вещей. Ты оказал бы мне огромную услугу, если бы занялся проверкой всех этих вариантов.
Фред кивнул и немного расслабился.
– Вот и отлично, - сказал я.
– А теперь, что вам удалось разузнать о девушке?
– Лейси Матильда Роквелл, двадцать четыре года, проживает в Уинтер Харбор, штат Мейн. Не замужем. Окончила Мейнский университет. Изучала океанографию в Воде Хоул - где это, понятия не имею. Эта маленькая дама - опытный аквалангист, яхтсмен, серфингист... короче, насколько нам известно, умеет обращаться со всем, что только встречается на воде и под водой.
Похоже, ко мне так и притягивало морских волчиц, не расстающихся со шкотами и фалами. Что ж, иногда и они могут пригодиться. Не исключено, что это как раз тот случай.
– И чем же она здесь занимается, океанографией?
– поинтересовался я.
– Нет, сэр, - ответил Фред.
– Она разыскивает человека по имени Харлан Энос Роквелл. Ему двадцать
– Нет, - ответил я. Ведь теперь начиналась следующая фаза операции - фаза Хазелтайна, она же фаза Загадочного треугольника - которая никоим образом не касалась Фреда и его команды. А может все-таки касалась?
Глава 8
– Мне пришлось выслушать некоторые замечания, Эрик, - сказал Мак.
– Кое-кто в Вашингтоне обеспокоен. Эти люди напоминают, что тебе предписывалось собрать определенную информацию, прежде чем поставить заключительную точку. Они считают, что твои действия были, скажем, несколько необдуманными.
Я воспринял его слова как должное. Когда звонишь в Вашингтон, не приходится ожидать, что тебя станут обеспокоенно расспрашивать о состоянии твоего здоровья - даже если ты только что выписался из больницы - или поздравлять с успешным завершением трудной миссии. На подобное может рассчитывать разве что совсем уж наивный глупец.
Я скорчил рожу темнокожим прохожим, неспешно прогуливающимся мимо будки. Похоже, этим людям некуда было спешить. Изредка в толпе попадались и белые лица. Дабы избежать дискриминации, я скорчил рожу и одному из них. И все-таки, несмотря на привычную вашингтонскую нахлобучку, я чувствовал себя превосходно. Головная боль почти прошла, после чего Нассау стал казаться не таким уж паршивым городом. Люди выглядели приветливыми и дружелюбными, в небе ярко светило солнце. Может, сразу по приезде я просто пребывал в плохом настроении, вот и выискивал недостатки. Небольшое столкновение лицом к лицу со смертью как нельзя лучше помогает видеть мир исключительно в розовых тонах.
– Так точно, сэр, они были необдуманными, - согласился я.
– Но теперь я перехожу к сбору информации.
– Каким образом? Минска похоронили вчера.
– Судя по всему, нам известно все, что Минск знал об этом деле: личность и местоположение цели в Нассау. Никакой дополнительной информации для выполнения его задания не требовалось, а потому он и не стал бы загружать ею свою голову. У меня есть вопрос, сэр.
– Да, Эрик?
– Каким образом нам стало известно о его предстоящем появлении в этом раю?
– Думается, разведка получила эти сведения через одного из своих заморских информаторов. Почему ты спрашиваешь?
– Мне это не по душе. Что-то здесь не сходится.
– Что ты имеешь в виду?
Единственным, что я мог ответить на этот вопрос, было:
– Не знаю, сэр, но все прошло слишком просто!
– В полученном мной медицинском отчете говорится, что ты всего на долю дюйма избежал смерти.
– Не забывайте, что у меня был приказ не мутить международных вод. Кроме того, я почувствовал, что должен спасти жизнь женщине. Не будь этих двух помех, я снял бы его как голубя с телеграфного провода. Подумать только, самого Павла Минска! Этот человек разгуливал открыто, как несмышленыш на первом задании. Поверьте мне, сэр, тут нечисто!