Шарада Шекспира
Шрифт:
Потрошитель удовлетворенно улыбнулся. За пакетом он отправится сам, лично. Этого никому не доверишь, риск уж больно велик. Все поставлено на карту.
– Нас не поймают, - прошептал он своему двойнику-Тени.
– Не беспокойся, я все предусмотрел. Ты когда-то ускользнул от всей лондонской полиции, так неужели мы не справимся с сыщиком-одиночкой? Будь он хоть семи пядей во лбу!
Обдумав детали, Потрошитель выглянул в окно - хмурый рассвет висел над городом. С севера наползали сизые тучи. Весьма кстати: темная куртка, спортивная шапка, закрывающая лицо, не будут бросаться в глаза.
«Видишь, судьба благоволит нам, -
– Мы славно повеселимся. Никто не собирается отпускать жертву. Этот лакомый кусочек мы с тобой не станем глотать в спешке, Джек, не чувствуя вкуса. На этот раз нам не помешают смаковать каждый миг нашего пиршества. Кто сказал, что кровь соленая? Она сладка, словно любовь в преддверии смерти…»
Как долго Потрошитель упивался предвкушением ожидающего его развлечения, он не знал. Со временем происходило что-то странное - оно растягивалось и сжималось, замирало и летело, выйдя из-под контроля стрелок часов.
Пришедшая на ум мысль вывела Потрошителя из приятного забытья.
А если Смирнов заартачится? Если потребует гарантий? Захочет обменять пакет на пленницу, и никак иначе?
– Ты не станешь его слушать, - прошептала Тень.
– Скажешь, что, как только пакет окажется у тебя в руках, заложницу привезут и оставят в условленном месте. Придумывай что хочешь, выполнять все равно не придется. Главное - заполучить «наследство», раз для тебя это важно. И мы сможем поразвлечься всласть, вознаградить себя за долгие часы ожидания! Так что не робей, парень, обещай все подряд. Сыщик поверит, он захочет поверить. Иначе ему придется еще до развязки признать свой проигрыш. А он гордый! Почти как ты. И в этом - ваша беда».
Тень еще некоторое время бормотала, шептала, хихикала, подзадоривая того, кто назвал себя Потрошителем. Он потерялся в диалоге с Тенью, перестав различать, где он, а где она. Тело обливалось потом, его бросало то в жар, то в холод; дрожь сменялась оцепенением, в глазах темнело, а в ушах, то усиливаясь, то затихая, раздавался надоедливый, сводящий с ума звон. От него некуда было деться. В голове нарастала боль.
Потрошитель поспешно оделся и вышел на улицу. План действий сложился в его воспаленном мозгу, подобно мозаике из своих и чужих фрагментов. Раздвоенность становилась невыносимым бременем, которое нельзя было сбросить.
Он подошел к таксофону на углу, огляделся, набрал номер Смирнова и ждал, с трудом переводя дыхание. В груди образовался тяжкий удушающий ком, подступил к горлу. Длинные гудки, гудки… они резали ему ухо. Никто не брал трубку. Потрошитель повторил набор, сгорая от нетерпения и закипающего гнева. Снова гудки… бесконечные, монотонные, вонзавшиеся в уши, как острые иглы. После третьего набора ком в груди взорвался застилающим глаза бешенством. Проклятая Ищейка не смеет поступить с ним так! Он просто спятил, если надеется выскользнуть из капкана! Где он, этот Смирнов? Разве он не понял, что ему следует сидеть у телефона и ждать звонка? Ждать звонка! Так делают все, кто дорожит жизнью своих близких.
Потрошитель со свистом вдохнул, ему не хватало воздуха.
– Успокойся, - шептала Тень.
– Не паникуй. Ты загнал его в угол. Он мечется по квартире, трясясь от страха, и не решается ответить на звонок. Ты затянул петлю на его шее. Он сдался! Он твой. Бери его голыми руками.
Потрошитель набрал номер Смирнова в четвертый раз. Длинные гудки, механически повторяющиеся. Дьявол!
– Не-е-еет… - лихорадочно бормотал он.
– Я не допустил ни одного просчета, ведь до сих пор все шло гладко. Я разыграл эту пьесу как по нотам! Она подошла к финалу, остался заключительный аккорд. Ничто не изменит ход событий!
Но никакие рассуждения, никакие доводы уже не могли остановить разгоравшийся внутри его пожар. Все сдвинулось, сорвалось с якорей и перемешалось. Черный дым застилал сознание, огонь пожирал осколки здравого смысла. Тень поднялась во весь рост, расправила плечи и заслонила собой того, кто назвал себя Потрошителем.
– Шутки со мной шутишь? Ладно. Мою шутку ты запомнишь до конца дней!
– пригрозила она непослушному Смирнову.
– Поглядим, чья возьмет!
Тот, кто назвал себя Потрошителем, возможно, подумал бы о последствиях, поискал другой выход. Тень же, движимая непреодолимой жаждой расправы, слепо подчинялась своим извращенным инстинктам. Жертва должна быть принесена! Во что бы то ни стало. Кровь смоет все!
Потрошитель отошел от таксофона и направился к остановке метро. С виду он ничем не отличался от сотен людей, торопливо спускающихся в подземку. Он сел в поезд, доехал до нужной остановки, вышел и, превозмогая головную боль, зашагал по мокрому тротуару. С неба валил крупный густой снег. Потрошитель не замечал снега, как не замечал ничего вокруг. Его вела одержимость. Огонь внутри его разгорался все сильнее и сильнее.
Он свернул на нужную улицу, не замедляя шага, не оглядываясь, нырнул в темный даже утром проем между домами. В тупичке стояла мертвая тишина. Снежные хлопья медленно, как бы паря в невесомости, опускались вниз. Из ниоткуда - в никуда…
Потрошитель не обращал внимания на снег. Он скользнул к маленькой железной дверке, достал из кармана ключи, открыл замок и начал в темноте спускаться по лестнице. На него дохнуло сыростью. Этот подвал в холодное время года кое-как сохранял тепло, а в жаркие дни удерживал прохладу. Потрошитель привык, приходя сюда, окунаться в особую атмосферу подземелья, которая сразу отделяла его от внешнего мира. Но сейчас он не испытал обычного удовлетворения.
Добравшись до своей каморки, он сообразил, что шел в кромешной тьме без фонаря, минуя боковые коридоры. Ему казалось, что он видит дорогу и так.
В каморке Потрошитель зажег свечу. Тяжелые, угрюмые своды давили на него своей толщей, от запаха дыма и сырой штукатурки першило в горле. Он ни о чем не думал, переоделся в хламиду и колпак Палача, взял нож. Хотел было открыть дверь в темницу, где находилась пленница, но что-то его остановило. Он потоптался в замешательстве - незнакомый запах щекотал ноздри. Здесь кто-то побывал или ему мерещится?
– Кому в моей пещере быть?
– прошептал.
– Кроме смерти?
Отворил дверь, ведущую в каморку узницы, шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась. Странно… Потрошителя обступил густой мрак. Свеча в верхней нише, видимо, догорела, а новую с собой он не взял. Хотел вернуться, и снова что-то его насторожило - неестественная тишина. Вдруг ее прорезал тихий скрежет. Что это? Он стоял, прислушиваясь, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Наверное, женщина спит… вчера он, как всегда, добавил ей в воду снотворное. Но почему не слышно ее хриплого дыхания? Выйти за свечой или фонарем?