Шайкаци
Шрифт:
– Это ведь на самом деле может нам ничем не помочь, – печально сказал он.
– Может, – с неудовольствием признал Кир. – Но ведь проверить стоит?
– Ивор, Ивор, не соглашайся с ним! – призвал Колодин, поднимаясь и делая шаг к главе Порта.
Ивор вздохнул шумно, как загнанный бык. С недовольством он посмотрел на Колодина, как бы перекладывая на него часть вины за то, что этот разговор сложился так.
– И что же, – проворчал он, – тебе какая-то помощь нужна от меня?
Кир встал с кресла и подошел к окну. Внизу на ужин как раз собирались «Первые люди». Не хватало Будера, но
– Между вами все еще ходят караваны? – уточнил он. – Предупреди, что я присоединюсь к одному из них. Я бы не хотел вновь лезть по Долгой горе.
– Да, я предупрежу их, – растеряно отозвался Ивор.
– Думаю, все, – ободряюще кивнул Кир и направился к выходу.
– Если из-за тебя начнется война… – прорычал ему в спину Колодин.
– Виноваты будете в этом вы, – холодно отрезал Кир. – А я просто решил никого не убивать.
Прибежав на Центр, Кир стукнул ладонями о стол, занятый «Первыми людьми», и торжествующе воззрился на Саймо. Тот ответил заинтересованным взглядом.
– Это переворот, – разинул рот Ли. – Он решил сместить тебя! Райла, защищай ворота, я спасу сокровищницу.
– Я смогу убедить Шильнер-Вольнову помочь нам, – объявил Кир.
– О, я знала! – обрадовалась Райла. Ли потрясенно уставился на их товарища.
Саймо, не изменив выражения, ждал продолжения. Но иными стали его глаза: что-то отозвалось в нем на слова Кира, какая-то жажда, надежда.
– Если я сумею убедить ее, ты начнешь этот поход?
Райла, соединив у лица ладони, нетерпеливо ждала ответа. Ли, обмерев, смотрел на командира, зная, что он скажет.
– В тыловом отряде должно быть по крайней мере два бойца и один врач, – начал перечислять командир. Райла восторженно захлопала. – Не новички – места трудные. Желательно, свежие карты, но на это Шильнер-Вольнова может не пойти. Без этого справимся; что действительно нужно: нам должны периодически приносить приманки с крысами, воду, припасы. Не одни только сухие пайки – нам и так будет тяжко. Не помешает разнообразие, фрукты. У них есть. Аккумуляторы должны регулярно снаряжаться. Кочующий отряд, который будет работать от наших запросов. И Кир… Я рад, что ты хочешь поговорить с ней.
Он знал или догадался о предложении руководителей Порта. И как бы ни ненавидел Шильнер-Вольнову, одобрял выбранный Киром путь.
– Да-а, – протянул Ли, рассыпавшись на стуле. В голосе его, несмотря ни на что, слышалось облегчение. – Пойду в башню.
– Зачем? – удивился Саймо. В глазах его была искра издевки.
– Напомню Колодину, что он кретин, – сообщил Ли.
Несколько секунд Кир еще оставался с ними и его энтузиазм требовал делиться радостью дальше, однако нужно было еще найти и договориться со снабженцами. Ему повезло – караван отходил утром.
Границы внутри человечества
Круглый, но плотный и крепкий человек с недовольством разглядывал Кира, который был дан в нагрузку к его каравану. Полоска усов под его носом в возмущении шевелилась. Передвигался он несколько неуклюже, часто строил ленивую мину и имел сонный вид, но проницательные глаза были признаком лидера, которому предстояло вести караван за блокпосты Оранжереи и преодолеть с ним не одну черту.
– Ну, ты из «Первых людей», знаешь, видимо, что к чему, – решил он, страдальчески измерив свою обузу. Голос его был сухой; ему словно было трудно произносить полновесные слова и он отламывал их. Звали его Бердевич.
Утром «Первые люди» подошли попрощаться. Что-то новое мог открыть Кир для выживших. Более глубокий смысл обретали их сражения. Ли был теперь воодушевлен и с теплотой провожал Кира. Удивлялся сперва этому предприятию Будер, но, осознав, какие результаты оно может дать, с уважением и одобрением отнесся к нему. Был горд за бойца Саймо. Райла, не давая повода переступить заданные рамки, дружески похлопала его по плечу на прощание, но сама выглядела счастливой.
Выстроились тележки, в основном, нагруженные деталями и запчастями из Цеха. В обмен в Порт поступали медицинские припасы, немного редких теперь фруктов и овощей. Караван сопровождало трое бойцов. Бердевич шел посередине, присматривая за людьми и товарами. Кир держался возле него резервом. Процессия потянулась в путь.
Они спустились на проспект Арктекс, куда Кир не выходил с того дня, как поднялся по этим ступеням, чтобы впервые вступить в Порт. Любопытно, как там Адане и Владлен? Не доехав до Общины, тележки потянули в один из боковых проходов. Торговые точки и кафе некоторое время еще надеялись сманить блуждающую по проспекту публику, затем отступили. Улица сужалась, превращаясь в коридор. Проход перекрыли листами металла. Ворота с прорезанными бойницами сторожило двое охранников, распахнувших створки для каравана.
Они пробирались через покинутый жилой сектор, из которого был изгнан человек. Из стен под прямым углом прорастали искусственные ветви, сходившиеся над головой странной клетчатой кроной. Она сгустилась, смешавшись с реальными растениями, за которыми больше не следили, и стала домом для разнообразных пичуг. Цивилизация оставила этот лесной закуток, бросив упаковки продуктов, мертвых и отдав дома животным, скрывавших носы, завидев караван. Казалось, с уходом человека здесь наступила благодать. Подумав об этом, Кир вступил в помет. Он увидел неподалеку робота-уборщика, загрызенного каким-нибудь любопытным зверьком. Кто же убирал бы грязь в раю, если бы он существовал? Вечность, в которой скапливается пыль, – это, наверное, ловко прикидывающийся ад.
Коридор смешался с просторной улицей, отходившей от Проспекта Арктекс где-то за Общиной. Становилось людно. Встретился патруль, затем – другой состав тележек, везший окровавленные комки птиц для столовой. Вновь стали появляться места отдыха. В одном из них за столиком сидели люди, чьи одежды использовались в каком-то грязном деле – мятые, запятнанные, в том числе багровыми брызгами. Белые чашки, из которых они отпивали, контрастировали с их мясницким обликом.
Бердевич помахал им рукой. Этот приветливый жест вышел, в согласии с его характером, неохотным. В каждой из попадавшихся компаний он видел своих знакомых. Возле одной из них высилась гора ободранных тушек. Люди сидели полукругом и отрывали перья. Из ран мертвых птиц проливалась кровь, когда их тела сжимали. Красная жижа далеко разлилась по улице, толкаясь у подсохших краев лужи.