Шайкаци
Шрифт:
Удивленный этим необычным для космической станции зрелищем, Кир не сразу заметил, что караван приближается к стадиону – конечно же, тоже носившему имя Арктекс.
Огромное сооружение было щедрым даром от корпорации, профинансировавшей строительство в системе. Кир помнил эту неожиданное углубление на карте Шайкаци. С прежней численностью населения стадион не простаивал: здесь хватало местных спортсменов, достаточно зрителей собиралось для просмотра транслируемых от других звезд состязаний. Но и сегодня это место не было заброшено.
Строение образовывало многоярусный колодец, к которому
Похоже, в подтрибунных помещениях стадиона и окрестных зданиях осело немало людей. Хватало и тех, кто приходил сюда лишь на работу или останавливался, занимаясь разведкой неподалку. Наверняка здесь были и свои старожилы, зажатые у стадиона после Калама. Кир расспросил подробнее об этом месте.
– Стадион кормит Порт, – утомленно вздохнув перед необходимостью ответить, поведал Бердевич. – В нем поселилась туча существ, особенно эти птицы. Другого такого угодья нет. Без Стадиона половине разведчиков пришлось бы переквалифицироваться в охотники. Неужели ты не знал этого?
Кир покачал головой. Он не раз слышал об этом поселении, но не придавал значения связанным с ним сведениям. Бердевича задело его незнание. Он нахмурился, запыхтел, словно пытался завестись и наконец закряхтел:
– Я тут был, когда все началось. С этажа выше упали какие-то бешеные твари, вроде лошадей, только мощнее и голова совсем узкая. Глаза у них были огромные, как у насекомых. Несколько расшиблось от падения, одну даже разорвало – потрохами брызнуло, люди отскакивают. Это мне запомнилось: перед ними с потолка валится стадо каких-то чудищ, а всех поначалу беспокоило то, как бы не измазаться кровью. Лошади неслись куда-то в сторону Проспекта, хромали, волочили поломанные ноги, мотали головой. Кого-то они затоптали, я сам еле увернулся. Всегда интересовало, куда они потом запропастились? Мы ведь больше таких зверей никогда не встречали, – какая-то живость возникла на его лице, когда он задумался об этом, но вновь сменилась тягучей миной. – Оставили черепа в честь… Я не знаю. Просто памятное событие.
Вдали показался странный монумент: сложенные круг за кругом черепа, создавшие подобие костяного цветка. С человеческую руку длиной, вытянутые, словно искусственно сплюснутые, имевшие задранный нос. Сооружение вызывало ассоциации с капищем.
– Первыми тут появились разведчики Порта, – продолжил Бердевич, – но никаких границ еще не было. Потом пришли люди Оранжереи. Стадиона хватает на всех, так что какое-то время охотники друг другу не мешали. А потом Ивор с Шильнер-Вольновой что-то не поделили и началось, – Бердевич изобразил досадливую гримасу. – Сначала Оранжерея установила тут свою границу. Охотников Порта она при этом пускала. В определенные часы, не большим числом, но все же пускала. Вот только людей у Оранжереи мало. Весь стадион они не охватили, Порт зашел с тыла к основным постам и выгнал их. Обошлось без пальбы, но некоторых ребят побили здорово, кто долго уходить не хотел, – Бердевич помолчал, вспоминая тот день. Он определился в своих эмоциях:– Нехорошо это все было, – отломились его слова.
– Так ты сам за кого, Бердевич?
Тот бросил недовольный – злиться на бестактный вопрос ему не хватило желания – взгляд на Кира. В отсутствии гнева пришлось ответить:
– Да я вроде как местный. Только вот баррикада Порта стоит к моему жилью ближе, чем баррикада Оранжереи. Так что я все-таки из Порта, получается. Но я ни с кем не ругался, зато кое-что изучил вокруг, пока мы одни жили. Был проводником поначалу, а потом и караваны стал водить.
– А Порт, значит, Оранжерею не пускает на стадион? – уточнил Кир.
– Не пускает, – с обидой в голосе сказал Бердевич. Прежние дни ему нравились больше.
Они вышли на площадь с монументом из черепов. Рядом высилась колоннада входа на стадион. Напротив него находился спортивный бар, формой напоминавший смятую сбоку корзину. Надпись, как бы волнующаяся и взрывающаяся, видимо, от забитого гола, гласила: «Удар, бросок!». Здесь расположились отдыхающие охотники, местные рабочие и жители. На караван обратили внимание, некоторые приветствовали, но это было явление обычное и разговоры не стихли. Кто-то торопил с едой; несколько человек, перекрикиваясь, играли во что-то. Очередной патруль задержался возле этой компании, подбадривая игроков.
Бердевич подошел к костям и, просыпая на них пепел, забормотал что-то. Его люди в этом время откинули с части тележек, оказавшихся пустыми, покрывала. Кир догадался, что здесь их загрузят мясом.
– Передохнем, возьмем товары и в путь, – объявил Бердевич, закончив с ритуалом.
– Что это было, Бердевич? – отчего-то насмешила эта сцена Кира. – Теперь феи не будут связывать хвостами наших лам?
Бердевич вздохнул и взгляд его поблек еще больше, видимо, выражая страшный гнев.
– Ты пока иди, посмотри лучше на наши угодья, – едва разборчиво пробормотал он и побрел командовать погрузкой.
Кир посмотрел на сваленные черепа, к подозрительным бурым пятнам на которых прилипал часто просыпаемый пепел, и, почувствовав себя некомфортно, решил воспользоваться советом.
У входа мимо него прошли охотники, тащившие добычу. Первые двое несли в руках известны ему мясистых птиц, двое других, оставляя кровяной след на полу, волокла за лапы какое-то животное, напоминавшее свернутый ковер, из которого торчали клыки и когти. У одного была заклеена щека и разорван рукав на плече – охота в черте не могла быть безопасным занятием.
В подтрибунном помещении ворковали какие-то птахи. В отдалении бурлила темнота – несколько крыс сражались друг с другом. Были раскиданы перья, обломки каких-то растений, принесенные с охоты, виднелись кровавые разводы, грязные следы ботинок. Кир приблизился к оборонительному пункту возле выхода к полю. Бойцы, узнав в нем туриста, посоветовали далеко не заходить, но рисковать своей жизнью не запрещали. Кир вышел на один из ярусов Стадиона Арктекс.
Каскадом стекал с трибун бархатный лес. Могучие стволы в нескольких местах пронзили бетон, дотянулись сквозь заросли к куполу и проткнули его. Трава вытянулась, разрослась лопухами, укрывшими поле, как лоскутное одеяло. Вверху был огромный куб с экранами, но теперь его обхватили ветви стволом и оплели лианы, не обрушившие его и бессильно свесившиеся.