Шайкаци
Шрифт:
Перекресток он проскочил, даже не глядя по сторонам – лес и медцентр представлялись ему опасными. Ярко вспыхнула спасительная мысль о бывшей где-то впереди лестнице, на которой существо с куриными лапами должно было отстать.
Кир не помнил, насколько далеко бежать, а когти, царапавшие пол позади, повреждали веру в то, что он туда доберется. Он стал глядеть на двери, проносившиеся по обеим сторонам, надеясь, что одна из них приоткрыта.
Кабинет 108, 109, 110, 111… Кир с удивительной четкостью подумал, что один из этих номеров может обозначить его гроб, если
Все двери были плотно закрыты, и Кир уже думал только о лестнице. Она не должна была быть далеко. По ней можно будет спуститься на этаж, который покажется наиболее безопасным и попробовать предпринять новую попытку найти людей. А если их все-таки нет – переждать и постараться добраться до корабля снова.
Неожиданно для самого себя, вопреки этим мыслям, Кир попытался ворваться в одну из дверей, на бегу ударив по ней. Тщетно. Они не будут открыты, не будет никакого задержавшего дверь мусора – здесь уборщики ездили исправно. Оставалось только двигаться дальше.
Кир мчался дальше, весь обращенный в бег, а заострившийся его взгляд, жадно ожидавший поворота на лестницу, вдруг начал подмечать мельчайшие детали дверей. 108 была как будто самой светлой – к ней ближе всего были ламы, ярче горевшие на перекрестке. 109 ничем не была приметна, а 110 имела небольшую царапину на поверхности. На 111 висел бумажка, которую Кир не успел прочитать, но потом откуда-то знал ее содержание – там сообщалось о временном приеме по какому-то административному вопросу.
Он продолжал бежать, ощущая себя так, будто этот коридор и правда был бесконечным: едва успел вступить в него, а силы уже остались где-то далеко позади. В ужасе он осознавал, что уже не бежит, а еле плетется, но все гнал и гнал себя.
Некоторое время, почувствовав, что преследование будто бы отстало, он хотел свериться с планом, чтобы уточнить, что находится в кабинетах со 108 по 111. Ему почему-то начало представляться это важным. Он надолго задумался, какой бы ответ действительно сделал его поиск важным. Не вообразив ничего стоящего, он сосредоточился на беге.
Несколько раз он спотыкался, и с каждым разом сердце волновалось об этом все меньше, в конце концов охотно подстроившись под ритм едва переставляемых ног. Кир уже не мог отдавать себя бегу, и глаза с трудом смотрели вперед. Казалось, он готов упасть в обморок, а шея, всего несколько раз повернувшаяся по сторонам, болела так, словно существо давно нагнало его и попыталось открутить ему голову.
Среди поблекших его ощущений, к которым он обращался, только слух оставался достаточно сильным. Кир напряг его и не услышал ничего, кроме мучительной поступи своих ног и слабого дыхания. Он долго не верил этому, но потом остановился. Возможно, просто ноги перестали нести его.
Его никто не догонял уже очень давно. Ум Кира, почти не работавший уже много часов, стал проясняться. Обжигающим осознанием пришла жажда; пальцы шевельнулись, не нащупав пистолет, валявшийся тут же; подняв руку, он обнаружил щетину – его марафон продолжался по крайней мере целый день, давно сбившись на вялое передвижение ног. Почти с безразличием Кир подумал о чудовище и, оглянувшись, также безразлично обнаружил, что и оно перестало о нем думать, бросив жертву. Быть может, оно и само затерялось где-то среди четырех кабинетов.
Не находя сил и желания подбирать пистолет, Кир по стенке побрел к зоне отдыха возле медцентра. Он даже не обернулся на черный лес и без происшествий дотащился до кафе, где все осталось таким же. За стойкой почти наугад он выбрал себе какой-то напиток, наполнил полулитровый стакан и, не замечая вкуса, влил в себя. Потом он нашел простой воды и уже степеннее насладился жидкостью. Сделав себе третью порцию, Кир отставил стакан и огляделся в поисках съестного.
Увиденное заставило его нахмуриться – прилавки были пусты. Он на всякий случай заглянул в кухню, но и отсюда все съестное было вынесено. Чтобы утвердиться в очевидном предположении, Кир открыл дверцы холодильников. Сами они не захлопывались – их прикрыл тот, кто привык так делать. Впрочем, и без того было понятно, что такую зачистку провели не животные. Еду вынесли либо люди, либо, по крайней мере, существа не менее догадливые и аккуратные.
Кир внимательнее осмотрел кухню и подметил еще несколько свидетельств посткатастрофной разумной деятельности: несколько розеток были пусты, а пол возле них казался менее затертым – холодильные установки кто-то уволок с собой. Кроме того, пустовали ячейки для самых длинных ножей.
Теперь он корил себя за то, что не стал подбирать шокер. Но возвращаться не собирался: его оружие валялось среди проклятых кабинетов, а следующий марафон, пожалуй, мог истощить его до смерти. Взяв наиболее внушительный из оставшихся ножей, Кир вышел в коридор.
Практически ничего здесь его не задерживало. Командование решит, что он надышался каких-нибудь галлюциногенных спор в черному лесу – единственная аномалия, доказательства которой он сможет представить, но зато его доклад будет представлять собой достаточно развернутое объяснение того, почему он не провел более глубокие поиски выживших.
И только существование монструозного филина заставляло Кира стоять возле стойки кафетерия в раздумьях. Следует ли ему продумать другой путь отступления, если он вновь встретит его? Ответ был вроде бы ясен, однако не окажется ли исследование новых территорий станции рискованнее, чем попытка пройти к кораблю?
Не успел он задержаться на одной из перспектив, как вдруг вновь услышал тот странный звук – какое-то бормотание, доносившееся со стороны торгового центра и порта. В этот раз интонации как будто были другими, настойчивее. Наконец Кир понял, что это, и сердце его забилось чаще – то была далекая музыка. Он устремился на звук.
В жилом секторе его вновь ждала череда дверей, к которой доверия теперь не было. Кир нерешительно двинулся вперед, но вскоре успокоился: коридор не спешил превращаться в циклическую ловушку, а обстановка здесь была разнообразнее, и, наверное, затеряться было сложнее. Кир зорко следил за этим.