Шайтан-звезда (Часть 1)
Шрифт:
Один Аллах знает, до чего бы она додумалась, если бы не пожаловала в хаммам сама Фатима аз-Захра, дочь пророка и праматерь каирских халифов, которые приходились ей пра-правнуками. Фатима была в блаженном состоянии духа и веселилась, как в день их первой встречи.
– Мое сердце привязалось к тебе, о доченька, и я буду твоей заступницей перед пророком и Аллахом!
– сказала она Джейран.
– Я даже замолвлю о тебе словечко перед скрытым имамом! Ублажи меня, разотри и разомни, и вымой мне голову, и высуши мне волосы теплыми покрывалами! И умасти меня той дорогой галией, что хранится у тебя в китайской чаше! Знаешь ли ты, что твои обстоятельства переменяются к лучшему, о Джейран? Твое лицо округляется, и на щеках появился румянец, и волосы твои потемнели, клянусь Аллахом!
– Все это - благодаря тебе, о госпожа, - почтительно отвечала Джейран. Что касается щек - праведница не солгала, Джейран столько времени проводила теперь на свежем воздухе, что нажила себе заметный румянец. А что касается волос - сама она изменений не замечала, но дочери пророка, разумеется, виднее.
И девушка трудилась так, что взмокла не хуже лежавшей перед ней распаренной Фатимы. Каждый палец она растирала и вытягивала до щелчка в суставе, прошлась по всем жилками, но когда добралась до пышной груди, когда прикоснулась к ней, чтобы совершить те кругообразные движения, которым обучил ее хозяин, Фатима вдруг расхохоталась.
– Достаточно с нас и того, что было, о доченька! Аллах вознаградит тебя, - и она резким движением села, свесив ноги с топчана.
– Сними покрывало с моей головы, расчеши мне волосы, о Джейран, и уложи их.
– Я не умею укладывать волосы, о госпожа, - призналась девушка.
– Меня никогда не учили этому.
– Аллах вложит умение в твои пальцы, о доченька, - пообещала Фатима.
В самом деле - когда хорошенько протертые кудри высохли на солнце, Фатима подобрала их с одной стороны, показала, где пропустить жемчужную нить и куда ее вывести, чтобы она подхватила локоны у щек, и Джейран выполнила все ее указания, и праведница осталась довольна. Когда же Джейран повторила то же самое и с другой стороны не менее удачно, то Фатима пообещала произвести ее в райские гурии при первом же удобном случае, если будет на то воля Аллаха.
Но Джейран вовсе не хотела становиться гурией.
В свои свободные часы она отходила от хаммама, при котором и ночевала, довольно далеко. Она видела, чем занимаются гурии с молодыми, плечистыми, веселыми праведниками, которые угодили в рай непонятно за какие заслуги. Мало того, что они, по две и по три, ублажали этих праведников таким путем, как тем было угодно, сопровождая свое служение вскриками страсти, громкими вздохами и диковинными словами, они еще пили с праведниками вино из больших кувшинов, и вино это было крепким - Джейран, подобрав забытый кувшин на берегу ручья, не удержалась и попробовала. Больше всего удивило Джейран, что во время забав с праведником одна из гурий непременно играла на лютне, напевая при этом любовные песенки с такими словами, что за них гурию стоило бы с позором выставить из рая. Очевидно, терпение Аллаха было бесконечно.
Ей не хотелось лежать в объятиях грубоватого и неуемного в страстях праведника, ей не хотелось также пить обжигающее рот и глотку вино. Ей становилось не по себе при мысли, что пресловутый скрытый имам из рода Исмаила, чьего явления и торжества уже по меньшей мере два столетия так ждут все правоверные, будет вести себя подобным образом. И обещанное повышение в чине ее вовсе не обрадовало.
Наконец Фатима, посвежевшая и похорошевшая после хаммама, покинула Джейран, так и не набравшуюся смелости отказаться от звания и обязанностей гурии.
Джейран прибралась, выстирала и вывесила на солнце покрывала, вымыла в хаммаме пол и сама ополоснулась в водоеме. Тем временем наступил вечер и, как всегда, остыли стены и пол хаммама. Девушка вышла в сад, прошла до той поляны, где обнаружила ученика брадобрея, и несколько раз чмокнула, призывая козочку. Но и козочки не было поблизости, а ведь Джейран припасла для нее от ужина кусочек сладкой кунафы и нарочно очистила от косточек несколько фиников. Пришлось все это съесть самой, да еще вдобавок молча. Ведь Хусейн тоже больше не появлялся, и не у кого было спросить, нашлись ли дорогие шаровары из дабикийской ткани каирского покроя.
Джейран была не из разговорчивых, но от райского образа жизни она боялась и вовсе онеметь.
Когда в середине дня в хаммам приходили гурии, Джейран мыла их, и терла, и разминала молча, не обращая внимания на их разговоры. Мастерство ее было таково, что в советах она не нуждалась. А разговоры красавиц были таковы, что уже стали наводить на нее скуку. Невозможно же, в самом деле, каждый день слушать об айрах мужчин и фарджах женщин, о их достоинствах и недостатках, а также о винах, пряностях и музыкальных ладах, чтобы это не стало подобно треску в ушах, как будто туда бросают пригоршни камушков!
За это время у нее дважды побывали Сабиха и вторая из сопровождавших в городе Фатиму невольниц - Махмуда. Но и с ними больше беседы не получалось - не осведомляться же, в самом деле, о здоровье ясноликой Фатимы! Когда же Джейран спросила, что за стоптанные туфли отыскались между ковром и циновкой, Сабиха отвечала, что это, вероятно, туфли самой Джейран, ведь по милости Аллаха она здесь наделена в избытке и одеждой, и обувью. Туфли, впрочем, после этого пропали.
Стемнело, но возвращаться назад и ложиться на одинокое ложе у Джейран не было никакой охоты.
Райский сад расположился в небольшой долине между гор, холодные ветры не проникали сюда, и выросшая в пустыне девушка сперва очень удивлялась теплым ночам, ведь даже в городе с закатом солнца наступала ощутимая прохлада. Джейран безбоязненно шла по усыпанным песком дорожками, стараясь держаться подальше от музыки, время от времени доносившейся из-за розовых кустов.
Иногда ей казалось, что лучше бы заткнуть уши, чтобы не слушать вольнодумных песен. Ведь они явственно противеречили Корану! И что же должна думать правоверная, услышав такие слова:
Кровь любую запретно пить по закону, Кроме крови лозы одной винограда.
Напои же, о лань, меня, - и отдам я И богатство, и жизнь мою, и наследство.
И это еще было самое невинное из всего, что пелось до поздней ночи.
И вот однажды Джейран в своей вечерней прогулке добралась до большого дома, к стене которого примыкал высокий эйван. Для этого ей пришлось
пересечь всю долину. Так далеко она раньше не забиралась.
Джейран удивилась тому, что в раю строят дома. Хаммам не может обойтись без крыши и купола, таково его устройство, но что гурии и праведники должны спать в постелях, как люди, ей в голову не приходило. Девушка взошла на эйван, подошла к двери и приподняла занавеску.