Шайтан-звезда (Часть 1)
Шрифт:
Она увидела немалое помещение с возвышением в задней его половине, освещенное светильником на трех цепях. На том возвышении было ложе из можжевельника, выложенное драгоценными камнями, а над ним полог из красного атласа с жемчужными застежками. Колонны и стены были выложены всевозможным мрамором, разрисованным всякими румскими рисунками, а на полу были постланы цыновки из Синда, покрытые басрийскими коврами, и эти ковры были изготовлены по длине помещиния и по ширине его.
У изголовья ложа возле круглой позолоченной курильницы стоял тусклый медный кувшин величиной с бутылку из оливкового стекла, в каких хранилось самое крепкое и терпкое вино.
Стоял он не на столике, как полагалось бы, окруженный блюдами и мисками, а на полу у ножки ложа, что наводило на странную мысль - будто в этом медном кувшине хранилось нечто несъедобное.
Поскольку роскошь обстановки была в раю делом обыкновенным, то Джейран удивилась лишь странному месту для кувшина. Очевидно, ложе ждало очередную гурию и ее временного повелителя, для них же был накрыт и столик. Джейран вышла на эйван, вовсе не желая сталкиваться с этими возлюбленными, кем бы они ни были, и застыла, вмиг покрывшись холодным потом.
Она услышала голос Фатимы.
– Порази Аллах всех вонючих с сонными айрами! ..
– бормотала праведница, наощупь пробираясь к своему жилищу.
– Не дай им Аллах мирной кончины! И покарай Аллах тех, чья страсть коротка и айры расслабленны, и нет от них проку для женщин! Эти айры останутся бессильны, даже если их мазать волчьей желчью, и не поднимутся они, даже если их смазать салом из верблюжьих горбов... даже если смазать ослиным молоком, а это верное средство... Зачем только создал Аллах мужей с негодными к делу айрами?..
Джейран приоткрыла в изумлении рот.
Праведницу явственно пошатывало. А что послужило причиной и что следствием в ее неожиданном состоянии, установить было уже невозможно, Выпила ли она сперва вина, а потом не получила удовлетворения от избранника, или же вино она пила после своей неудачи, - этого Джейран так никогда и не узнала.
– Эй, Хайзуран!
– обратилась к ней Фатима.
– Помоги же мне взойти на эйван, о распутница, предпочитающая ослиный айр мужскому! Долго ли мне звать тебя, о развратница?
Сообразив, что сердитая праведница не в том состоянии, чтобы различать лица, Джейран подошла, обняла ее и возвела на ложе, затем сняла с ее ног туфли и, повинуясь приказу, стянула с нее шальвары.
– А теперь ступай, да хранит тебя Аллах... Стой, говорю тебе, подай мне сперва кувшин, о дочь греха!
– потребовала Фатима и, естественно, желаемый кувшин получила.
– Ступай, о Хайзуран, ступай, и проследи, чтобы никто не бродил поблизости...
Джейран вышла и осталась на эйване.
Что-то было неладно в этом раю и с этими праведниками!
Девушка подкралась к двери, опустилась на колени и чуть приподняла занавеску.
Фатима, бормоча невразумительное, отвинчивала крышку своего кувшина и с большим трудом сняла ее.
– Выходи, о Маймун ибн Дамдам!
– приказала она.
– Выходи, о раб кувшина! Или я должна пустить в ход тяжкие заклинания власти?
Кувшин остался безмолвен.
– Нет у меня терпения всякий раз упрашивать и умолять тебя, о раб кувшина!
– возмутилась Фатима.
– Уже сейчас для тебя почти закрыты Врата огня! А я сделаю так, что не останется даже щелочки, в которую может протиснуться комар, клянусь Аллахом! Выходи и делай свое дело!
Серый дым, закручиваясь, как локон красавицы, пошел из горлышка кувшина, и устремился к светильнику, и обвил его, и огонь словно утонул в дыме, и в помещении стало темно, и из этой темноты донесся истомленный голос:
– Ко мне, ко мне, о Маймун ибн Дандан!
Джейран на цыпочках отступила и кинулась бежать.
К себе в хаммам она влетела так, будто раб кувшина гнался за ней, щелкая огромными зубами и рыча от голода.
– Этот рай - обиталище шайтана!
– вслух сказала Джейран, отдышавшись. Как это я угодила сюда?
Она вышла к водоему, и расстелила молитвенный коврик, и призвала Аллаха, невзирая на то, что время было неположенное, и долго молилась ему о спасении, причем, когда известные ей слова молитв все были сказаны, она заговорила так, как если бы обращалась не к Богу, а к отцу.
– Я знаю, что сама виновата, о Аллах, о спасающий и покрывающий! говорила Джейран.
– Я была ребенком, когда эта глупость пришла мне в голову и одолела меня! Но почему же ты не пришел на помощь ребенку, о Милосердный? Почему ты позволил мне смотреть на эту звезду? И когда дети дразнили меня дочерью шайтана, почему ты не вложил в мою душу уверенности? Я не прошу у тебя красоты, я не прошу у тебя богатства, о Аллах, я прошу у тебя веры! Ведь если я смотрела на ту звезду, способную изменять свечение, словно подмигивая и прижмуриваясь, если я молилась той звезде, значит, ты в те минуты оставил меня, о Аллах!
Тут Джейран замолчала и обвела взглядом ночной небосвод. То ли время года было неподходящее, а то ли горы заслонили часть его, но способной подмигивать звезды она не нашла, хотя, как все дети пустыни, умела определять свой путь по звездам.
– Почему ты позволил людям называть ее Шайтан-звездой, о всесильный? спросила Джейран, убежденная, что в этот ночной час ее связь с Аллахом в час молитвы крепче, чем была бы днем.
– Разве не ты сотворил ее? Почему ты позволил мне родиться под этой звездой и привязаться к ней? Почему в бедствиях она была моей единственной опорой? Ведь если днем тебе вслед кричат: "А вот идет дочь самого шайтана, с коротким носом и голубыми глазами! ", то ночью ты всем назло изберешь Шайтан-звезду!
Но Аллах молчал, не желая, очевидно, отвечать на неразумные речи.
– Ты допустил, чтобы я по глупости совершила страшный грех, о Аллах! продолжала Джейран.
– Да, я призывала Шайтан-звезду, но я тогда была еще ребенком! Помоги мне выбраться отсюда, о Аллах!
Вероятно, если бы Джейран действительно находилась в раю, она получила бы хоть какой-то ответ. Но молчал ночной небосвод, и все яснее становилось девушке, что далеко от этой теплой долины, укрытой в горах, до подлинного рая.