Шедевр
Шрифт:
Роимата поднялась на ноги и стала руками собирать сухие ветви и траву и складывать все в небольшую тележку, стоящую позади нее. У меня в голове было столько вопросов, и мне хотелось просто узнать ее и поговорить подольше, но я даже не знала, с чего начать. Мне подумалось, как же так может быть, что ребенок в двенадцать или около того лет так плохо может говорить на английском.
– А где ты учишься? – спросила я у нее, тоже поднимаясь с корточек.
– Я не учусь.
– Нет? Разве ты не ходишь в школу?
– Пока мама работает во второй работе, я с tungane собираю уголь вдоль железной дороги.
– Уголь собираешь?
Но для
– Лоиз, милая, мне кажется, тебе пора к нам присоединиться.
Я рассеянно кивнула и снова посмотрела на девочку, так умело укладывающую траву в повозку.
– Пока, Роимата.
– E haere ra.
Почти все оставшееся время от нашего чаепития я молчала, не способная выдавить из себя ни звука.
Перед сном я спросила себя, что же больше привело меня в шок: смерть пожилой белой женщины или жизнь маленькой маорийской девочки? Но раз даже перед закрытыми глазами все еще стоял образ Роиматы, вырывающей сорняки, то ответ был очевиден.
Мой шок не прошел к утру. Я снова и снова прокручивала в голове воскресные события, пытаясь уговорить себя, что это была правда. Мое странное настроение Сесиль заметила сразу. Хотя, может, трудно было не заметить, когда я смотрела в одну точку и на редкость была тихой на занятиях.
– Ты чего сегодня такая? – шепотом спросила она меня на геометрии. А я только отрицательно помотала головой, пытаясь претвориться, что все в порядке. Моя лучшая подруга задавала простой вопрос, а я не могла и не хотела ей ничего объяснять. Да и что можно было объяснить? Что умер неизвестный мне человек, с которым у меня ничего общего не было, и потому я убита горем? Или что я познакомилась с настоящей маорийской девочкой, и после этого знакомства мне как будто хочется, чтобы его на самом деле не было? На перерыве между уроками, сама того не осознавая, я направилась в кабинет истории. Предмета экономики или государства и права у нас еще не было, но мне надеялось, что любой преподаватель истории с профессиональной точки зрения по определению должен интересоваться социальной и экономической ситуацией, раз уж по ее же словам история создается сегодня.
– Ты куда это? У нас сейчас литература, – остановилась в коридоре Сесиль на пути к классу литературы, с недоумением глядя, как я направляюсь в противоположную сторону.
– Я сейчас, на историю зайду, спросить кое-что надо.
Сесиль не стала возражать, но последовала за мной.
Миссис Линн просматривала журнал и делала какие-то записи в своем блокноте и не сразу заметила, что я вошла в кабинет. Я бы и не подумала раньше, что настанет время, когда я сама лично обращусь к ней за разъяснением непонятной ситуации. И я не любила ее методы преподавания, и она – я уверена – не слишком меня проникалась ко мне симпатией из-за моих постоянных пререканий на уроках, однако я пыталась напомнить себе слова Норина, что я больше обращаю внимания на отдельные личности, а не на систему, и мне подумалось, что можно хотя бы попробовать задать ей вопрос как человеку, который, может, действительно знает свое дело. Я решила задать вопрос сразу, без проволочек, и подошла к ее столу, пару раз кашлянув, чтобы привлечь ее внимание. Сесиль рисковать не стала и предпочла наблюдать с безопасного расстояния в дверях кабинета. Преподаватель посмотрела на меня поверх своих очков и удивленно подняла брови.
– Да, мисс Паркер?
– Миссис Линн, простите, но я хотела спросить
– Что такое? По лекции или по домашнему заданию?
– Ни то, ни другое. Вернее…
Она села прямее и настороженно посмотрела мне в лицо.
– И что же тогда?
– Я просто не знаю, у кого еще можно спросить. Это касается нашей сегодняшней государственной политики. Может, вы знаете, есть какие-нибудь программы помощи малоимущим семьям или что-то в таком роде?
– О чем именно вы?
По ее тону я поняла, что она пока не сердится, и решила, что продолжать говорить еще можно.
– Ну, как наше новозеландское государство помогает жителям, у которых нет нормальной работы?
– Вы о программе по безработице?
– Э-э, ну, я не знаю, наверное. А есть такая программа?
– Это программы, которые создает государство на сегодняшний день для помощи безработным. Распространяется на одиноких или женатых мужчин.
– Мужчин? Только на них? – неверяще переспросила я ее, полагая, что я ослышалась.
– Одиноким мужчинам представляется подработка по контрактам в любой местности страны, а вот женатым стараются дать что-то поближе к их дому. Не всегда, конечно, это возможно. В любом случае, это недавние проекты, и я так полагаю, они еще в доработке. Вы это хотели знать?
– А женщины? Как же с ними? Какие программы или пособия или что там есть для них?
– Как я уже сказала, такие проекты распространяются только на мужское население. Виды работ, как правило, включают только тяжелый физический труд и в очень сложных условиях, которые женщинам не под силу.
– Женщинам не под силу! – воскликнула я в возмущении. – А как же первая страна, давшая равные права женщинам?
– Мисс Паркер, я так понимаю, вас лично опять не удовлетворяет политика нашего государства, хотя, прошу заметить, что в правительстве должности занимают люди намного умнее и опытнее вас. Женщины должны заниматься детьми и домом, и дело не в неравенстве прав. Мать по природе лучше знает, как заботиться о своем ребенке. Может, если вы повзрослеете, вы перестанете задавать такие вопросы.
Я решила не обратить внимания на сарказм и намек на оскорбление и снова спросила:
– А что же с матерями-одиночками? Что-нибудь для них наше правительство делает, если у них работы нет? Пособие какое-нибудь? В качестве исключения, может.
Миссис Линн некоторое время смотрела на меня, но уже без раздражения или нетерпения. Когда она вновь заговорила, ее голос был на удивление мягче и тише, чем когда она обычно отвечает на мои вопросы:
– К сожалению, практика показывает на сегодняшний день, что Новая Зеландия пребывает не в лучшем своем экономическом состоянии. Мы просто не можем позволить себе выделять средства на помощь матерям-одиночкам. Да, вы правильно меня понимаете, для них ничего нет, и боюсь, что в данной ситуации вряд ли что-то изменится в ближайшее время.
Я нахмурилась и постаралась снова пропустить ее слова через себя. После нескольких секунд, длившихся целую вечность, я с ужасом посмотрела на миссис Линн и, отказываясь верить в это, переспросила:
– То есть вы хотите сказать, что они брошены выживать сами по себе? И им никто не помогает? Совсем никто что ли?
– Мне бы хотелось сказать что-то другое, но боюсь, это реалия. Новая Зеландия вступает в очень тяжелое время. Ваш отец работает в своем бизнесе, и потому вы должны знать и расценивать ситуацию трезво. Не только локально, мисс Паркер. Мировую ситуацию.