Шеф Пьер
Шрифт:
Я беру свою сумочку, вешаю ремень на плечо и поворачиваюсь к Ангусу.
— Когда бы вы хотели, чтобы я начала? — спрашиваю я.
Никакой темпераментный повар не возьмет надо мной вверх.
— Я сказал non! — заявляет Пьер, отталкиваясь от стены.
— Это не вам решать, Пьер, — говорю я, положив руку на талию.
К черту его и его высокомерную личность. Он не может мне приказывать что делать. Если я ему не нравлюсь, это его проблемы.
— Если ты возьмешь ее, то потеряешь меня, — выплевывает Пьер и тем самым ставит Ангусу ультиматум.
Что. За. Черт!
— Правда? Думаете, кто-нибудь наймет вас? Знаете, что? Вам очень повезет, если вы найдете работу за месяц. Ваша репутация всем известна. Никто не захочет шефа, который довел ресторан до звезды Мишлен, и, благодаря которому, этот же ресторан потерял ее в два раза быстрее. Давайте, действуйте, исполните свою угрозу, — выговариваю я. Откуда, черт возьми, это взялось во мне?
— Вы… вы… невыносимая женщина, — почти кричит он на меня.
Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Ангуса, а затем обратно смотрю на Пьера.
— Не могли бы вы сейчас уйти? Нам с Ангусом нужно поговорить о контракте, а это частная информация, которую вам не нужно знать.
— Ангус? — он смотрит на Ангуса. Лицо Пьера посерело, брови нахмурены. Если бы это был мультфильм, думаю, из его ушей повалил бы пар, а глаза полыхали бы огнем.
Ангус выглядит удивленным. Он смотрит то на Пьера, то на меня, затем на стол и снова на нас. У меня складывается впечатление, что он очень старается не рассмеяться вслух.
— Спасибо, Пьер. Ты можешь возвращаться на кухню.
Я стараюсь сдержать улыбку. Но не могу. Поворачиваюсь к Пьеру и улыбаюсь ему, только чтобы взбесить его еще больше.
— Imb'ecile (фр. дура), — бормочет он себе под нос, когда выходит и захлопывает за собой дверь.
Я опускаю плечи, и мне становится стыдно за свое поведение.
— Простите меня, Ангус. Не знаю, что на меня нашло, но его поведение… это что-то. Такого я не терплю даже от своей семилетней дочери. Прошу прощения за вспышку гнева, но если вы не возражаете, я бы хотела подождать пару минут, прежде чем уйду. Я хочу сохранить немного своего достоинства.
— Минуты или две недостаточно, чтобы обсудить зарплату и льготы.
Он только что сказал, что собирается нанять меня?
— Простите? Я правильно вас расслышала?
— Никто и никогда так не разговаривал с Пьером. Думаю, вы именно та, кто ему нужен. И, более того, именно та, кто нужен мне в моем ресторане. Пожалуйста, присаживайтесь, обсудим условия контракта, которые устроят нас обоих.
Я присаживаюсь, и у меня кружится голова. Это что, происходит на самом деле?
Похоже, я получила работу метрдотеля в «Тейбл Уан» с высокомерным французским шеф-поваром.
Великолепно.
Глава 1
Холли
— Привет, малышка, как дела в школе? — спрашиваю Эмму, как только прохожу через парадную дверь нашего дома.
— Ты получила эту работу? — спрашивает она, нетерпеливо глядя на меня своими большими карими глазами.
— Я первая хочу знать, как прошел твой день в школе.
— Хорошо. Эбони сказала, что пригласит меня на свой день рождения, но не позовет Саксона, потому что он нагрубил ей. Я сказала ему, что мы все друзья, и он не должен говорить гадости Эбони. А он ответил, что у меня длинный нос. Что это значит, мам? — спрашивает она на одном дыхании.
— Длинный нос у того, кто лезет в чужие дела.
— У меня не длинный нос. Я просто заступилась за Эбони, потому что она моя подруга.
— И продолжай заступаться за своих друзей. Не переживай о том, что говорит Саксон. Это не имеет никакого значения, пока ты поступаешь правильно.
— Хорошо, мам, — она замолкает на мгновение, затем к ней возвращается энергия, и она начинает прыгать на месте вверх и вниз. — Ты получила работу? — визжит она.
— Да, получила. Это значит, что бабушка будет приглядывать за тобой в четверг, пятницу и субботу, пока я буду на работе.
— Я знаю и постараюсь вести себя очень хорошо, чтобы она не злилась на меня.
Целую Эмму в лоб и иду на кухню, где мама Стефана готовит ужин.
— Здравствуй, Бронвин, как прошел день? — спрашиваю я ее, хватая кусочек огурца из салата, который она нарезает.
— Отлично. Я водила Эм в библиотеку после школы, и она взяла книгу, а потом мы сделали домашнее задание. Еще она успела искупаться, ну а я готовлю ужин.
Стефан и я всегда отлично ладили с Бронвин. Ее муж умер до того, как я встретила и вышла замуж за Стефана. Когда мой муж умер, мы переехали к ней. Не то чтобы мы не могли прожить самостоятельно. Стефан оставил нам огромную страховку, поэтому мы могли безбедно жить всю оставшуюся жизнь.
Но Бронвин потеряла мужа и сына, я потеряла единственного мужчину, которого любила, и Эмма потеряла своего отца.
Мы были друг для друга опорой, в которой так нуждались, особенно Эмма. Та авария была трагедией, и долгое время ее последствия разрывали нас изнутри.
Прошло уже полтора года после аварии, и мне нужно было восстановить ту часть себя, которая умерла в тот день, когда полиция пришла к нам в дом со шляпами в руках и печальным взглядом в глазах.
Еще до того, как они заговорили, я поняла, что что-то произошло. Когда они попросили впустить их, все вокруг начало происходить будто в замедленной съемке.
Я не слышала ни слова из того, что они сказали. Они сидели на диване напротив меня, и их рты беззвучно открывались и закрывались. Я не слышала их, я едва видела, что они были там.
— Автокатастрофа, — сказали они.
Когда отвела взгляд от невидимого пятна на ковре, я, наконец, увидела скорбь в глазах полицейских и все поняла. В то утро Стефан встал с кровати, оделся, позавтракал и ушел на работу.
Он никогда больше не вернется к своей семье.
Последние слова, которые я сказал ему, были: «Ты не мог бы купить молока по дороге домой?».