Шеф Пьер
Шрифт:
— Уходи, невыносимая женщина.
Должно быть, это его любимое слово — «невыносимая».
— Нет, я буду стоять здесь и ждать, просто чтобы убедиться, что во второй раз ты все сделаешь правильно.
Упс, похоже, я перегнула палку. Он прекращает готовить блюда и переводит тяжелый взгляд своих серых глаз на меня.
— Я не «придурок», а перфекционист.
Ты, должно быть, издеваешься надо мной.
— Нет, я абсолютно уверена, что ты заносчивый придурок. Потому что если бы ты был перфекционистом, то не позволил бы блюду так выглядеть.
— Уходи, — кричит он на меня.
— Нет, только когда ты все исправишь.
— Эй, не дави на него. Он действительно может быть монстром, когда захочет, — шепчет мне на ухо Кэтрин. — Его слышит половина ресторана, уже шеи посворачивали, чтобы увидеть, что происходит.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Я действительно не хочу, чтобы такое происходило в ресторане, пока я отвечаю за него. Если Ангус узнает, то будет злиться и уволит нас обоих. Хотя мне и не нужны деньги, я хочу попробовать двигаться вперед. Эта работа — мой первый шаг к исцелению, к тому, чтобы снова почувствовать себя нормальной.
Мне нужно взять себя в руки и попытаться сделать эти рабочие отношения более жизнеспособными и менее взрывоопасными.
— Пьер, — зову я мягким спокойным голосом. Он только кивает головой. — Прости, я погорячилась. Кэтрин сейчас здесь, и она подождет блюда.
— Да, уходи, убирай стол, — говорит он, вытирая посуду.
Дыши глубже, Холли, дыши глубже.
Я ничего не говорю. Не реагирую. Просто ухожу. Хотя все еще злюсь и готова стереть эту нахальную улыбку с его чертового лица.
Со злостью я ухожу, пытаясь отвлечься и отдышаться, прежде чем сделаю что-либо глупое — прибью его или уволюсь.
— Эй, ты в порядке? — спрашивает Ангус, вырывая меня из ярости, заполняющей мою голову. Я даже не понимала, что шла прямо к нему.
— Все хорошо, спасибо, — отвечаю я, стараясь избежать его вопросов.
— Пьер? — спрашивает он сочувствующим тоном.
— Я в порядке, просто немного подавлена, вот и все. Можно мне несколько минут?
— Да, конечно. Но если Пьер создает проблемы, я должен поговорить с ним.
— Нет-нет, пожалуйста. Я в порядке.
Я делаю шаг в сторону от Ангуса, но он ловит своей рукой мою и большим пальцем нежно гладит мою кожу.
Мурашки бегут по моей коже, а волосы на затылке встают дыбом, но не в хорошем смысле.
— Я могу тебе помочь, — говорит он тихим голосом.
— Что вы делаете? — я выдергиваю свою руку как можно быстрее, пытаясь не раздувать проблему.
— Ничего. Конечно.
Ангус разворачивается и уходит, направляясь в сторону кухни.
С ним я должна держать ухо востро, и убедиться, что он держит свои грязные руки при себе.
Я вхожу в дамскую комнату и на мгновение расслабляюсь. Туалет такой же роскошный, как и ресторан. Открываешь дверь дамской комнаты и следуешь в другую комнату, где находятся туалеты. Еще здесь есть диван и туалетный столик с тремя отдельными зеркалами и комфортными креслами для леди, чтобы поправить макияж, если им это понадобится.
Сегодня тяжело. Ситуация с Пьером только все ухудшила.
Закрыв глаза, я представляю себе Эмму, которая сидит на полу в своей комнате и играет с плюшевым медведем, которого отец подарил ей перед смертью.
Я делаю это для нее и для себя. Чтобы показать ей, что даже после огромной потери жизнь продолжается, и она прекрасна. Иногда может показаться, что время остановилось, и мир погряз в безнадежном мраке. Но, в конце концов, этот мрак перестает ощущаться чем-то нормальным. Прежде чем мы осознаем это, мы жаждем прикосновения солнца и ощущения тепла, согревающего нашу кожу и душу.
Я здесь, пытаюсь двигаться вперед и исцелиться. Отчаянно пытаюсь вновь обрести красоту и смысл в жизни.
— Холли, с тобой все в порядке? — голос Кэтрин вытягивает меня из моего момента здравомыслия, или, возможно, безумия, смотря как на это посмотреть.
— Да, я в порядке. Просто мне нужна была минутка, чтобы собраться с мыслями.
Она заходит в дамскую комнату и садится рядом со мной на маленький диванчик. Поднимает руку и обнимает меня за плечи в утешительном жесте.
— Он может быть настоящей задницей, но он очень талантлив на кухне.
Я улыбаюсь, потому что если бы он был так талантлив, то заметил бы грязную тарелку и все исправил бы до того, как поставить ее на раздачу.
— Все хорошо, — говорю я, стараясь предать голосу позитива. — Просто была тяжелая неделя.
— Ну, по крайней мере, ты пришла к нам из другого ресторана, поэтому ты уже привыкла к таким, как наш шеф.
Я не стала поправлять ее относительно моего прошлого, потому как это не ее дело. Я находилась здесь меньше недели и не собиралась открываться и рассказывать кому-либо что-то о себе. Это никого не касается.
— Честно говоря, мне просто нужна была минута, — я мягко улыбаюсь Кэтрин.
— Пьер переделал блюда, и я все подала. Он спросил, куда ты ушла, — сказала она.
Высокомерный придурок, наверное, думает, что я собралась и ушла. К черту его. Он не лучше меня.
Сделав глубокий вдох, я на секунду закрываю глаза, чтобы сосредоточится на самом важном в своей жизни. Эмма. Я открываю глаза и встаю, поправляя свой пиджак и юбку.
— Спасибо, что навестила меня. Я выйду через минуту, — говорю я Кэтрин, надеясь, что она поняла намек и уйдет.
— Конечно, Холли, — она встает и идет к двери, затем останавливается, оборачивается и смотрит на меня, прежде чем выйти. — Раньше он никогда ни о ком не спрашивал, — говорит она, склонив голову набок и нахмурившись.