Шеф Пьер
Шрифт:
И его воинственная поза понемногу смягчается, со мной тоже что-то происходит. Небольшой огонек начинает разгораться, тепло проходит по моему позвоночнику.
Мы стоим и смотрим друг на друга лишь минуту. Может быть, даже не минуту, а всего несколько секунд.
Я прочищаю горло и отвожу взгляд от его широких плеч на кастрюлю, в которой он что-то готовит.
— Хорошо, что ты хочешь? — спрашивает он, его голос по-прежнему грубый, но уже слегка смягчился.
— Я просто хотела посмотреть, не нужна ли моя помощь здесь.
—
— Слушай, ребята за десятым столиком создают мне проблемы. Можешь просто уступить, хоть на один вечер?
Пьер быстро поднимает взгляд на меня. Он кладет ложку на край стола и выпрямляется во весь свой рост метр восемьдесят, если не выше. Складывает руки на груди и приподнимает подбородок почти в защитном жесте. Его брови сходятся вместе, а челюсть напрягается.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает он. Его акцент усиливается, почти как у эмигранта, который только изучает английский язык.
— Это не важно. Я просто хочу, чтобы ты дал мне перерыв.
— Это важно. Что ты имела в виду, когда говорила об этом столе?
— Пьер... — я стараюсь предупредить его, но он не слушает. Вижу, как напрягаются мускулы на его шее, и верхняя губа дергается в ответ.
— Ты мне сейчас расскажешь, что случилось.
— Просто оставь это.
— Эрик! — кричит он через плечо.
— Да, шеф, — отвечает его су-шеф и подходит к Пьеру.
— Присмотри за моим соусом, я отойду на минутку.
— Да, шеф.
Пьер обходит стол, за четыре огромных шага оказывается возле меня, хватает за локоть и тащит из кухни по направлению к комнате отдыха.
— Пьер, остановись. Все хорошо.
Он все еще молчит, хотя его хватка на моем локте усиливается.
— Какого черта ты делаешь? — говорю я, пытаясь вздохнуть.
Пьер открывает дверь в кабинет Ангуса, толкает меня внутрь, затем заходит сам и запирается на замок.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — спрашиваю я еще раз, отступая от него.
Гнев прямо сочится него, и я вижу, как его серые глаза становятся стеклянными, а зрачки чернеют. Он сжимает руки в кулаки, его дыхание ускоряется.
— Пьер, — я смотрю, как он приближается ко мне. Его рот открыт, от злобы маленькая вена бьется на его виске. Его глаза дикие, за ними скрывается взрывная сила.
Он делает еще один шаг ко мне, а я от него. Моя задница упирается в стол Ангуса, и, прежде чем осознаю, что происходит, Пьер жадно берет в плен мои губы своими.
Руками он запутывается в моих волосах, пальцами нежно поглаживает щеку. Тело предает меня, и горячая вспышка желания оседает внизу живота. Она разжигает меня, я отчаянно хочу, чтобы он ко мне прикоснулся, безумно желаю получить побольше его тепла.
— Пьер, — выдыхаю я ему в рот.
Но он не останавливается. Поглощает каждый миллиметр меня. Играет с моими губами, умело ласкает языком, покусывает зубами. Я чувствую тепло, исходящее от него, которое окутывает мое сердце.
Пьер ласкает меня, как мужчина, умирающий от голода по человеческому прикосновению. Рычание исходит где-то глубоко из его груди, и от этого звука по моей коже пробегают мурашки в ожидании следующих лихорадочных ласк.
— Я так скучал по тебе, Ева. Я люблю тебя, — стонет он мне в губы, и я чувствую влагу, коснувшуюся моей щеки.
Имя, которое он пробормотал, как заклинание, рассеивает вожделение, и я отстраняюсь от его обжигающего поцелуя.
Несколько слез скатываются по щекам Пьера, он выглядит совершенно разбитым. Осознание того, что только что произошло, находит на него. Он хватается руками за голову и отступает назад, глядя на меня, точнее, молча умоляя меня не говорить ни слова.
— Пьер, — говорю я, делая шаг к нему.
— Пожалуйста, не надо… — он открывает дверь и выходит из комнаты.
А я, запыхавшаяся, остаюсь в кабинете Ангуса и не понимаю, какого черта только что произошло.
Глава 9
Холли
Я прислоняюсь к столу и медленно провожу пальцами по губам.
Что произошло?
Пьер на несколько секунд позволил своей стене высокомерия рухнуть, позволил себе отпустить боль, так глубоко укоренившуюся в нем.
Или, возможно, не только боль заперта внутри него. Думаю, это что-то еще. Он потерян.
Он заблудился и так жаждал хоть каких-то человеческих эмоций, что когда что-то почувствовал, то зацепился за это и удерживал изо всех сил, хоть это и продлилось всего несколько секунд.
Я остаюсь в кабинете Ангуса, стою как вкопанная на одном месте и просто смотрю на приоткрытую дверь.
На стене висят часы, и я слышу, как они тикают в тишине.
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Это меня раздражает, напоминая каждую секунду о том, как долго я проторчала в кабинете Ангуса. Я отказываюсь выходить и разговаривать с Пьером, отказываюсь признать то, что только что произошло. Когда это издевательство становится все громче, стены вокруг, кажется, начинают сдвигаться, и грудь сжимает так, что сердце отказывается биться.
Какого черта происходит?
Почему это вызвало так много эмоций? Грудь сдавило тисками, в глазах стоят слезы, а мой разум мечется как запертый в клетке зверь. Почему я чувствую сразу так много?
Убираю пальцы от губ и провожу ими по волосам, закрываю глаза и просто даю себе время успокоиться и вздохнуть свободно, отгоняя мысли прочь.
Я не могу позволить этому остаться без ответа. Я заслуживаю объяснений от Пьера о том, что только что произошло.
Почувствовав расслабление, мысли начинают медленно возвращаться в привычное русло, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.