Шел трамвай десятый номер…
Шрифт:
Безработный ёрзает на сиденье в поисках такой позиции, которая позволила бы ему видеть всех участников беседы сразу, что непросто, учитывая дислокацию последних. Старикашка сворачивает газету и прикладывает импровизированную слуховую трубку к уху. Случайные пассажиры, почуяв приближение интересного, напряглись в ожидании.
Это Случайный
– Ну же, Мадам, не томите! – решается Безработный. – Мы уж извелись все!
– Вы извелись?! – вскрикивает Мадам, оборачиваясь к аудитории. – Вы?!
– Ну, ладно, ладно, – примирительно говорит Фотограф, – вы извелись сильнее. А мы – не очень сильно.
– Не очень сильно?!
– Рассказывайте же!
Мадам несколько раз пытается начать, открывает рот, задыхается, закрывает рот. Наконец, очередное открытие рта сопровождается звучной отрыжкой, Мадам испуганно зажимает рот обеими руками, Школьник гогочет, Бабуля дает ему подзатыльник, Кондуктор аплодирует, а Фотограф выдает резюме:
– Будем считать это выстрелом стартового пистолета! Итак…
– Итак, я не поехала в Париж, – говорит Мадам и умолкает, словно бы это – последнее предложение пятитомной саги.
– Мы заметили, – вкрадчиво молвит Бабуля, – но в прошлый раз, милочка, вы так стремительно покинули нас… И мы до сих пор не знаем, кто же это такой «он» и почему Париж…
Мадам щелкает замком ридикюля, извлекает из его недр яркий листок, на котором среди вкривь и вкось расползающихся надписей изображен мускулистый усач, и предъявляет аудитории.
– Вот он, – скорбно говорит Мадам. – Жорж.
– Жорж! – хором вторит благодарная аудитория.
– Настоящий богатырь, при этом – урожденный парижанин! Видели бы вы, как он гнул чугунную кочергу! – оживляясь, повествует Мадам.
Аудитория застывает, переваривая информацию.
– Мадам, – осторожно интересуется Фотограф, – а нельзя ли уточнить – где именно происходило это… э-э-э… сгибание кочерги урожденным парижанином?
– Ну, натурально – в цирке-шапито! – раздраженно отвечает Мадам. – Не в театре же драмы, в самом деле!
– Ах, точно, я как раз вчера слыхала в очереди к невропатологу… ой… ну, неважно – в общем, говорили, что к нам приехал французский цирк! – встревает Бабуля.
– «Французский цирк» – звучит как эвфемизм, – заявляет Безработный, демонстрируя неожиданную эрудицию.
– А вы – хам, и это не эвфемизм! – шипит Мадам. – Если вы такой умник – давайте, рассказывайте сами!
– Нет, нет, мы не хотим его рассказ, мы хотим ваш! – верещат хором Бабуля, Фотограф и Кондуктор. Мадам бросает на Безработного победительный взгляд и продолжает повествование.
– В тот вечер, когда наша Молодая Особа так внезапно решила отдаться своим чувственным порывам и оставила меня наедине с томиком Сапфо, я ощутила потребность… даже не знаю, как это выразить… в чем-то таком приземленном, таком… материальном… физическом… не возвышенном, как обычно, а…
– Бездуховном! – подсказывает Кондуктор. – У меня такое часто бывает, особенно по пятницам.
– Я сейчас попрошу молоток у Водителя и убью вас, – страшным голосом молвит Мадам.
– Потом, потом, – вклинивается Фотограф. – Итак, вам захотелось бездуховного, и вы пошли в цирк-шапито.
– Да, я пошла в цирк! И не стыжусь этого! – гордо выпрямляя спину, заявляет Мадам. – Я пошла туда, а там – он! Жорж! Он был прекрасен. Такие мускулы, такой торс… как я уже сказала, он гнул кочергу… и потом еще поднимал эти, круглые такие…
– Гири, – подсказывает Безработный.
– Гири, ага, – продолжает Мадам. – Вообразите, он ими жонглировал! И я поняла, что мы созданы друг для друга.
– А вы что, тоже любите жонглировать гирями? – интересуется посторонний пассажир с соседнего сиденья.
– Какая наглость! – взрывается Бабуля. – Здесь только мы имеем право задавать уточняющие вопросы Мадам!
– Да, а посторонние сидят тихонько и слушают! – добавляет Безработный.
Проштрафившийся пассажир вжимает голову в плечи и отворачивается к окну, а Мадам возобновляет рассказ.
– Итак, я поняла, что мы созданы друг для друга. Когда представление окончилось, я решила пробраться в его вагончик и сказать… выразить… В общем, дать знать о своих чувствах. – Мадам судорожно сглатывает и вытягивает из ридикюля внушительный носовой платок. – И я пошла! И пробралась! Он открыл мне дверь… я прямо с порога сказала ему, что мы созданы друг для друга! Он пригласил меня внутрь, налил чего-то жёлтого в рюмку… И стал говорить, говорить…
Мадам делает длинную паузу, судорожная комкая платок. Все вежливо ожидают; наконец, Бабуля не выдерживает:
– И?..
– Он говорил по-французски! – фальцетом выкрикивает Мадам. – Я не поняла ни слова!
– Какая душераздирающая драма, – говорит Фотограф.
– Но я нашла выход! – продолжает Мадам. – Я достала свой блокнот, карандаш и нарисовала ему мое послание. Два человечка – это он и я, а между ними – плюсик, а потом от них стрелки, ведущие к Эйфелевой башне. Это означало – «Я люблю вас, поедемте вместе в Париж!» Он долго рассматривал рисунок, а потом рассмеялся, взял чистый листок из моего блокнота и написал что-то по-французски. Я показала ему жестами, что не понимаю, но он лишь смеялся в ответ и подталкивал меня к выходу. Я решила, что на следующее же утро отправлюсь в бюро переводов, узнаю, что ответил мне мой избранник, и потом сразу же закажу билеты в Париж.
Мадам делает паузу, чтобы перевести дыхание. Аудитория замирает в ожидании.
– Так вот, знаете ли вы, что написал мне Жорж – этот коварный, как выяснилось, тип?
– Не знаем! – хором отвечают Бабуля, Школьник, Кондуктор, Фотограф, Безработный и очнувшийся от сладкой дрёмы Старикашка.
– Он написал: «Мне не нужна ассистентка, но я могу порекомендовать вас дрессировщику слонов».
Оглушительный хохот практически заглушает голос Водителя, который объявляет: «Ветеринарная лечебница! Следующая остановка – Парк Культуры!»