Шелест алой травы
Шрифт:
— Ты могла лечить раненых, но не делала этого…
— Ублюдок, ты хотя бы слушаешь меня? Или я приложила тебя слишком сильно? Вы, тупые мерзкие идиоты, получили в свои жадные руки два величайших сокровища в мире — женщину с чудодейственной чакрой и её маленькую дочку. И как вы поступили?
Моя рука нанесла удар в только что исцелённое лицо. Отчётливо хрустнула кость.
— Помогли ей с тренировками, чтобы развить силу чакры?
Свой вопрос я подкрепила новым ударом.
— Научили её медицинским дзюцу, чтобы найти её чакре наилучшее применение?
Вновь кулак обрушился на челюсть, придавая
— Или может быть просто оставили в покое, дав возможность самой выбрать свою судьбу?
Этот вопрос я подкрепила ударом ноги в живот.
— Нет! Она не получила ни шанса! Чтобы выжить в этой проклятой деревне, чтобы дать жить своей маленькой дочурке, она была вынуждена расплачиваться, отдавая свою жизнь капля за каплей! Делать это до тех пор, пока даже её тело не выдержало, перестала справляться с потерями даже её сильная чакра! И точно такую же судьбу вы уготовили и мне, её дочери!
— Ты… деревня доверилась тебе… — я почти не разбирала этот хрип.
— Ну конечно же! — из моей груди вырвался полубезумный хохот. — Быть ходячим госпиталем для двух ничтожеств на экзамене! Одиноко бродить по Лесу Смерти, с великолепной возможностью умереть в любой момент. И знаешь, я бы погибла, стала бы приятной бодрящей закуской в пасти медведя, если бы не пробегающий мимо коноха-нин!
Мои руки размылись от скорости, нанося град ударов в живот этой мрази.
— Вы отправили на верную смерть обычную гражданскую девчонку, без подготовки, даже без знания элементарных для шиноби вещей. И ты ещё смеешь в чём-то меня упрекать? Впрочем, можешь не отвечать, всё что ты скажешь, знаю и сама. Не хочу рассказывать тебе историю моей жизни. Наоборот, это я хочу, чтобы ты кое-что мне поведал. Но это пока что подождёт, мне не терпится показать ещё пару трюков, что я придумала по пути сюда.
Моя рука легла ему на грудь, и я сосредоточилась, ощущая светящиеся синие кейракукей и яркие точки тенкецу. Преобразованная чакра в руке начала свою невидимую вибрацию и устремилась через тенкецу прямиком в тело Ублюка.
Он, видимо, был привычным к побоям, не боялся увечий и смерти, но это было нечто совсем иное. Невозможно терпеть, когда болит каждая клеточка твоего тела, когда по твоим жилам растекается пламя солнечной короны и одновременно промораживает космический холод. Когда каждое нервное волокно словно вырвали из тела и окунули в кислоту. Когда тебе настолько больно, что ты не можешь даже понять, что у тебя что-то болит.
Чтобы лишний раз не лечить Ублюдка, я парализовала ему голосовые связки — мне нужна его членораздельная речь. Оставалось лишь следить, чтобы не остановилось и не лопнуло сердце, а если это произойдёт — принять срочные реанимационные меры.
Ублюдок оказался достаточно крепким, чтобы этого не понадобилось. Когда я прекратила воздействие, он долго не мог прийти в себя, понять, на каком свете находится и что с ним происходит.
— Это было даже не наказание. Мне просто хотелось показать тебе, что я могу сделать, если ты не будешь отвечать на интересующие меня вопросы.
— В-в-вопросы? — прохрипел он.
— Да, вопросы, — мой голос был сама мягкость и доброта. — Один из них такой: кто мы с мамой такие? Откуда взялись в деревне?
— Й-я н-не знаю!
Моя голова осуджающе качнулась, я глянула на него как строгая воспитательница на неуклюже врущего малыша.
— Очень плохо, Зосуи-чан! Очень плохо!
Моя рука прошла по его телу, и он вновь забился в приступе боли. Я не стала продолжать очень долго — он должен пока что сохранить рассудок.
— Извини, Зосуи-чан, я забыла тебе кое о чём рассказать. Дело в том, что мне бесполезно лгать — я очень хорошо чувствую чакру и могу сказать, когда кто-то говорит неправду. А ещё я — демонически прекрасный доктор, пусть ваша ублюдочная деревня и оценила лишь ничтожную грань моего таланта. Это значит, что ты не умрёшь до тех пор, пока не скажешь мне всё, что я захочу.
Понадобилось ещё два сеанса свиданий с болью, чтобы он заговорил. Мне подумалось, что в моей технике есть некоторый изъян. Я умею наказывать за неверные ответы, но не научилась награждать за верные. Да, пока что наградой может послужить отсутствие боли, но всё равно, это недоработка. Не то чтобы я решила посвятить свою жизнь пыткам или начать успешную карьеру надзирателем в какой-нибудь тюрьме, но мало ли какие навыки могут понадобиться хрупкой девушке?
Заикаясь, запинаясь и путая слова он рассказал, как маму, женщину с годовалым ребёнком подобрали шиноби Кусагакуре, по времени это было где-то ближе к окончанию Третьей Мировой Войны. Муж женщины погиб, она осталась без семьи и крова, и если бы не эта деревня, то и она, и младенец, вероятнее всего погибли бы. Ах, я сейчас расплачусь от такой доброты! Действительно, для чего позволить кому-то умирать сразу, если можно дать сделать это с пользой?
— Скажи, Ублюдок-чан, почему вы подобрали именно эту женщину? Почему её, а не одну из тысяч других жертв войн?
Он молчал, но его чакра всколыхнулась, показывая, что я задала очень правильный вопрос.
— Может, дело в том, что у этой женщины — алые волосы? Может, дело в том, что у неё сильная чакра? — мой голос сорвался на крик. — Может, дело в том, что она — Узумаки!?
Если бы он сейчас часто-часто закивал головой, рассказывая на все лады, насколько я оказалась права, это не было бы даже частично так же убедительно, как ответ, что дала его чакра. Итак, я — дочь погибшего могучего клана. Я не Карин из Кусы, нет. Я — Узумаки Помидорка-чан, одна из разбросанных по миру детей Водоворота. Повинуясь мое воле, искреннему желанию сердца, моя одежда потекла и изменилась, образовав на спине большую белую спираль — точно такую же, как я видела в учебнике истории. Дань уважения моим предкам, всем тем, кто не дожил до этого дня.
— Ну а теперь, на сегодня последний вопрос. Кто в ответе за судьбу моей мамы? Кто принимал решение воспользоваться ей таким постыдным и отвратительным образом? Чья злая воля привела к её смерти?
Надо отдать Ублюдку должное, он сопротивлялся очень долго. Мне даже показалось, что я его убила — лишь под воздействием моей чакры его сердце стало биться сначала с перебоями, а затем всё ровнее и твёрже.
— Хорошо, давай попробуем по-другому. Ты сам понимаешь, что сегодня тебе суждено умереть. Разница лишь в том, сколько боли и мучений ты испытаешь, пока не попадёшь в гости к Шинигами. И, как видишь, единственный способ избежать ответы на мои вопрос — это сойти с ума. Остальное я просто вылечу. Ты будешь отвечать?