Шелест сорняков
Шрифт:
Отшельник восседал на пороге своего дома, как на троне, и потягивал дым из трубки, наблюдая за ксоотами, устроившимися в корнях деревьев. Сад полнился урчанием и посвистыванием ветра. Вишни, как и всегда, благоухали, но Тнайту показалось, что сегодня это почему-то не радует Ротерби. Его волосы примялись после длительного сна. Под ногтями чернели кусочки коры, которую он, очевидно, и не думал выковыривать. Тнайт следил за чистотой своих рук, и, откровенно говоря, дивился тому, что Ротерби так наплевательски к этому относится. Но всё-таки он копался в земле куда усерднее. В конце дня, проведённого за
К Тнайту приковылял один из ксоотов и уткнулся мордочкой ему в ногу.
– Мне в голову пришла странная мысль, мастер Ротерби, – сказал подмастерье, поглаживая существо ладонью.
– Да, Тнайт? – отозвался отшельник и выпустил клуб дыма, который тут же развеял тёплый ветерок.
– Помните, вы говорили, что люди после смерти становятся ксоотами, а после вновь делаются людьми. Также вы уверяли, что эти ксооты никогда людьми не были.
– Помню, и что с того?
– Любопытно, – Тнайт усмехнулся. – Что суждено этим ксоотам после смерти? А, мастер Ротерби? – он поднял голову и обнаружил, что отшельник уже скрылся за дверью. – Мастер Ротерби, что случилось?
Тнайт беззаботно почесал ксооту макушку, на которой росло несколько редких волосков, и неторопливо зашёл в дом. Ротерби стоял подле карты Таргерта, висящей на стене у камина. На этот раз он не захотел усаживаться в своё кресло. В его позе проглядывалось беспокойство.
– Я должен идти, – сказал он. – Побудь здесь, пока я не вернусь.
– Куда, мастер Ротерби? – Тнайта состроил удивлённое выражение. – А как же ваш вишнёвый сад? И тут же ксооты. Мне одному присматривать за ними?
– Именно так. Да смотри, чтобы они не разбрелись. Я буду через несколько дней.
Отшельник снял плащ с крючка у двери и без каких либо иных объяснений вышел за порог.
"Ну, это уж никуда не годится, – обиженно подумал Тнайт. – Сколько можно оставлять меня одного среди всех этих сорняков и вишен?" Ему и самому требовалось кое-что выяснить. Он вышел из дома и окинул взглядом заросли кроличьего сорняка. Ксооты слонялись по саду, поглядывая на Тнайта кровавыми колечками. Его осенило.
– Вы же потерпите без меня денёк-другой? – спросил он, поглядев на ксоотов. – "Раз отшельник ушёл, ему не узнать, что и меня здесь не будет", – Тнайт аккуратно подтолкнул первого попавшегося уродца к двери. – Не всё ж вам в траве шататься.
Когда последний ксоот переступил через порог, подмастерье тихонько затворил дверь и запер её на ключ.
Глава 3. Можно толковать долго, а можно сказать одним словом
– Кто-нибудь принесёт мне… – заворчал Ойтеш, потирая глаза, но замолчал, вспомнив, что он не дома. Не то что не дома – вообще не пойми где. Он очнулся от беспокойных сновидений возле сломанной полусгнившей изгородки. Попытался встать, ухватился рукой за необтёсанный колышек и вогнал в палец здоровенную занозу. В попытке вытащить негодницу он затолкал её ещё дальше. Разжалованный королевский заместитель отрывисто захныкал, наградил сонным неприветливым взглядом окрестности и не нашёл ничего гостеприимного в том, что увидел. Пустая выложенная плитами дорога тянулась между мрачными строениями.
Зрением Ойтеш обладал неважным. Минувшей ночью он долго плёлся наугад в потёмках. Когда продолжать путь было уже глупо, Ойтеш остановился и уснул там, где остановился. Как оказалось утром, силы оставили его в канаве у забора. Рядом не оказалось никого, кроме заросшего слегка седеющими волосами и щетиной пьянчужки. Он донельзя походил на бродячего кота, разве что коты не горлопанят трактирные песенки. Он и сейчас невнятно бормотал одну из них.
– Прошу прощения, – Ойтеш махнул пьяному рукой. – Где я сейчас нахожусь?
– В канаве, я полагаю, – ответил тот, и, споткнувшись, брякнулся на зад. Запахнув тряпичную, по всему видать, очень уютную курточку, он поёжился.
– Ты думаешь, что это смешно? Почему здесь так отвратно? И где тут можно поесть? Да встань же ты. Где я?
– В Дерваре, – хриплый голос пьянчужки прозвучал торжественнее некуда. – Где ещё можно поглазеть на столь любопытные виды, – он развёл руками. – Как тебе это нравится?
Ойтеш ещё раз осмотрелся. Теперь Дервар не понравился ему ещё пуще, чем когда его глаза только-только очнулись ото сна.
– А если бы я захотел отогреть замёрзшие пальцы и пообедать, к кому мне стоило бы обратиться?
Пьяница громко сморкнулся и задумчиво сплюнул.
– Что у тебя есть?
– Ничего.
Ойтеш показал пустые ладони. Будто бы всё самое ценное обычно хранят именно там. Пьяный фыркнул.
– А чего хочешь?
– Ночлега и еды, для начала.
– Справедливый спрос.
Пьянчужка встал и зачем-то отряхнулся.
– Так где тут ночлег и еда? – Ойтеша снедало нетерпение. Он очень проголодался.
– Откуда я знаю? – мужичок рассмеялся. – Иди поспрашивай кого другого, мне то неизвестно.
– Зачем тогда было спрашивать, чего я хочу?
– Из вежливости.
Мужичок отвернулся и хотел было удалиться, но Ойтеш остановил его.
– Да погоди же ты. Как твоё имя?
– Габинс.
– Ойтеш. Мне нужно попасть на постоялый двор. Есть тут постоялый двор?
– Есть-то есть. Да вот чем ты расплатишься, Ойтеш?
– А чем можно?
– Я плачу деньгами, когда они у меня имеются. Некоторые девки продают себя и потом тоже платят деньгами. Только вот я одного не разумею. На кой такая возня? Они могли бы сразу спать с трактирщиком. Но это уже их дело. К насущному вопросу, иные просят у хозяина заведения работёнку. За неё он даёт кров и пищу. Хотя, сдаётся мне, не про тебя эта работёнка.
– Почему это?
– Мы в Дерваре, приятель. Ты когда-нибудь слыхал об этом месте?
– Нет, не думаю, – Ойтеш отрицательно покачал головой. – Я из Таргерта. Там кроме рыбы да сырости ни о чём и не слыхивали.
– Ну, эта дрянь и до нас добралась. Так что не обольщайся. Но в одном тебе свезло – озёр тут нет, потому нет и рыбы. Насладись же в полной мере жизнью вдали от неё. Хотя тебя прикончат гораздо раньше, чем ты успеешь.
– Тогда чего же тебя не прикончили? Я бы не назвал тебя внушительным человеком.