Шелихов. Восхождение
Шрифт:
— Не думала, что ты способен к анализу… Можно сказать, что ты меня приятно удивил… Жаль, что это ничего не поменяет, — из тени вышла пожилая женщина в вельветовом брючном костюме бардового цвета, её короткие седые волосы образовывали что-то наподобие ореола вокруг головы. А большие глаза смотрели в упор, не мигая, и казалось, что этот взгляд пригвоздил Михаила к стене.
— Кто вы такая? — выдавил из себя Михаил, пытаясь избавиться от наваждения.
Но наваждение не проходило, и более того, ему вдруг стало казаться, что быть пленником этой женщины является для него счастливым благом, потому что она ведь тоже женщина. Имеющийся в его распоряжении дар позволял пленить и подчинить себе чувства любого женского сердца, независимо от того, старое оно или молодое.
«Ладно, старая… Хочешь со мной поиграть? Что ж, посмотрим, насколько ты способна контролировать свои чувства. Посмотрим, насколько твой разум возобладает над твоим женским началом. Через несколько минут ты сама выведешь меня из этого подвала».
— Ты можешь называть меня Матушка, — произнесла женщина, обнажая мелкие белые зубы.
— Матушка… — прошептал Михаил, как бы пробуя предложенное ему имя на вкус. Зрачки его глаз при этом сузились и приняли ментоловый оттенок.
Не прекращая повторять имя женщины, Михаил медленными шагами стал с ней сближаться. Но с приближением окутывавший его страх и беспокойство не только не проходили, а, наоборот, увеличивались. Михаил видел, что женщина пытается бороться с его чарами, и ему это очень не нравилось. До сих пор никто даже не старался сопротивляться исходящим от него потокам любви.
— А ты шалун, мальчик, — усмехнулась женщина. — Ты решил со мной поиграть… Тебя нужно за это наказать…
Матушка схватила Михаила за локоть и, с силой подтянув его к себе, впилась в его губы в страстном поцелуе.
Пытаясь вырваться, Михаил засучил ногами, попятился и упёрся спиной в кирпичную стену.
— Ты же этого от меня хотел? — усмехнулась Матушка, выпустив Михаила из своих объятий.
Михаил взглянул в её расширенные в экстазе глаза и, понимая, что теряет способность к сопротивлению, закричал: «Вы в своем уме? Выпустите меня сейчас же!!! Я кадет, меня будут искать!!!», но крика не получилось. Всё это Михаил прошептал томным, потерявшим властные нотки, голосом.
— Ну что ты, юноша… Я тебя не держу. Ты можешь уйти, — с едва заметной издевкой в голосе произнесла Матушка.
Михаил не мог оторвать взгляда от её глубоких, сияющих призрачным светом глаз. Он чувствовал, как всё его сознание безвозвратно и безнадежно погружается в образовавшуюся в этих глазах глубокую впадину.
— Ты слышишь мой голос и подчиняешься моей воле. Ты жаждешь мне подчиняться.
— Дааа, госпожа, я хочу тебе подчиняться, — томным голосом ответил Михаил.
— Посмотри на мои пальцы, когда я ими щёлкну, ты навсегда забудешь Валентину. Забудешь всё, что с ней связано. Я освобождаю твои мысли о ней и отпускаю их. Ты будешь заниматься своей карьерой и жить жизнью обычного кадета, и никогда не вспомнишь так же о том, что с тобой произошло здесь, в этом подвале. Сейчас ты выйдешь в дверь и отправишься в ночной клуб. До утра ты будешь у всех на виду. Будешь танцевать и кадрить девиц, а утром уйдешь с любой из них. Тебя должно видеть как можно больше людей… Затем ты затеешь драку. Разнесешь полклуба и устроишь оргию.
Один… Два… Три… Матушка щёлкнула пальцами.
* * *
Михаил переступил порог ночного клуба. Он больше не помнил ни Валентину, ни подвал с Матушкой.
* * *
Как обычно, читая газету за завтраком, глава семейства Ростовых наткнулся на светскую хронику.
— Вот что значит разгульная молодежь нынче пошла, — едкого декламировал глава семейства. — Только послушайте: сегодня ночью в клубе «Диамант» произошла массовая драка курсантов военно-морского флота и отпрысками китайских дипломатов. Вовремя подоспевшие полицейские пресекли драку. Клуб разрушен на шестьдесят процентов, возместить убытки взяла на себя китайская сторона. Впоследствии нашим корреспондентам удалось выяснить, что причиной конфликта была девушка…
Вот тут и фотография имеется. Бросил разворот газеты на середину стола Иван Васильевич и одним глотком допил кофе.
— Тамара! Приготовь мне еще кофе!
Бесшумно двигающаяся горничная выпорхнула из кухни с кофейником и, разлив ароматно пахнущий напиток, так же бесшумно упорхнула.
Валентина, сидевшая недалеко от отца, вытянула шею, стараясь сохранить безразличие. Черно-белые фотографии, где ЕЁ Миша обнимал другую девушку. Щеки ее залились румянцем, который плавно захватил уши и спустился к шее. Глаза же были полны слез, но она старалась не смотреть на стол, лучше вон разглядеть беспокойный носок отцовского ботинка, чтобы не захлебнуться в истерике.
— Милая, что с тобой?
— Всё хорошо!
— У тебя нездоровый вид. Ты вся горишь.
— Я пойду к себе, — кое-как выдавила из себя Валентина, комок, застрявший в горле, душил, ей не хватало воздуха.
— Я вызову доктора Когана. Надежда, ты видела нашу дочь? Она вся горит! Я звоню доктору, еще не хватало перед балом схватить грипп, — обратился Ростов к своей супруге.
В одном он был прав, Валентина действительно заболела, но только возможно ли спутать любовную лихорадку с обычной простудой? Как знать…
Спустя три года
Графиня Шелихова, в девичестве Валентина Ростова, прогуливалась по саду, когда на тротуар перед ней опустился трепещущий крыльями бумажный журавль. Заметив птицу, Валентина замерла, воспоминания давно ушедших дней нахлынули на неё с новой силой.
Стало трудно дышать, казалось, земля вновь уходит из-под ног. Из-за деревьев вышел Михаил и вовремя поймал теряющую сознание Валентину.
Сердце трепетно забилось в груди, не желая успокаиваться, и внешне холодная и рассудительная Валентина внутренне сжалась в комочек, боясь осквернять то светлое и чистое, что давало ей силы жить.
Она ударила своим кулачком по его груди сначала робко и нерешительно, потом ещё раз, уже сильнее, слезы катились по её лицу.
— Ненавижу!!! — она всё так же била Михаила в грудь, а он просто шёл по аллее, неся её на руках, всё крепче и крепче прижимая её к себе, пока женщина не затихла, изредка тихо всхлипывая в его рубашку.
Старая любовь не ржавеет, особенно когда она первая, она, как феникс, возрождается на пепелище горестей и разочарований.
«Даже почти не пришлось применять силу. Зачем только Матушке потребовалось вывести из равновесия Валентину? Нет, тут не обошлось без подковерных игр против Шелихова. Манипулировать им через молодую жену, может, и не получится, но кто будет спрашивать маленький винтик, песчинку под ногтем кукловода? От Михаила требовалось соблазнить Валентину Шелихову, и он сделает это с превеликим удовольствием».
И Валентина потеряла голову… Снова…
Муж, часто мотающийся по всему свету и бывавший дома наездами, хоть и уделял ей внимание, но делил ее со своим долгом перед страной и миссией матушки-императрицы. Как бы она ни старалась, он принадлежал не столько ей, сколько России. И, иногда заигрываясь, как мальчишка, он забывал об обычном женском счастье своей супруги. И копившая недовольство Валентина прятала взгляд и за допущенные ею утешения в воспоминаниях, и за посещения светских вечеров.