Шелк и пар
Шрифт:
Герцогиня…
— Как ты?.. — Лео был потрясен.
— Все написано у вас на лице, когда вы на нее смотрите. Хотя сомневаюсь, чтобы кто-то другой заметил. Я слишком хорошо вас знаю, милорд. У вас в глазах появляется блеск, как у Сесилии, когда она видит лимонные тарталетки нашей кухарки.
Умная, наблюдательная Хлоя. Именно ее Кейну следовало бы воспитывать на роль соглядатая, только вот преданность Хлои не позволила бы ей шпионить.
— Я и сам не знаю, чего именно хочу от герцогини и выйдет ли из этого что-нибудь большее.
— Думаю,
Верно. Он хотел Мину. Хотел завоевать ее, хотел пометить как свою женщину, хотел обладать ею. Стремиться к чему-то большему значило вступить в нешуточную битву с Миной, но Лео не отвергал сходу такой вероятности. Стань она его женой, навсегда будет принадлежать ему одному. Эта мысль порадовала яростную, жадную часть его страсти к герцогине и тьму, что жила внутри и которую он с таким трудом сдерживал все эти годы.
Лео был рожден джентльменом, но голоду цивилизованные манеры были определенно чужды.
— Кроме того, я думаю, что ваши сомнения беспочвенны.
— Разве? — спросил Лео. — Мина не из тех женщин, что безропотно соглашаются на брачный договор. — Количество других препятствий, включая Кейна, вряд ли можно было назвать незначительным.
— Вы будете за ней ухаживать и вы ее завоюете.
— Тебе следует писать пропагандистские листовки для гуманистов. Или вербовочные плакаты. — Сухо пошутив, Лео поднялся. Он был признателен Хлое, что она не стала спорить с его едва оформившимся решением. — Спасибо, — сказал он, идя к двери.
— Вы должны знать, милорд, — сказала ему вдогонку Хлоя, — не только вы на нее смотрите. Особенно когда герцогиня уверена, что вы не видите. Только должна предупредить… она не вожделеет вас, как Сесилия лимонные тарталетки.
— Неужели? — Слова Хлои его немного порадовали.
— Она смотрит на вас как на загадку, которую предстоит решить. Как на льва, которого привязали рядом и который вот-вот разорвет путы. Вы и угроза, и соблазн.
— И почему мне кажется, что ты наслаждаешься происходящим?
— Наслаждаюсь. Вы всегда были слишком в себе уверены. И победа тем ценнее, когда тяжело дается, ведь так? — улыбнулась Хлоя.
***
Когда вечером Мина спустилась вниз, Гоу уже ее ждал. Мина посмотрела на него сквозь воздушные черные перья, что спускались из прически ей на лицо легким игривым облаком. Хотя почти всю вторую половину дня она отдыхала, готовясь к ночи, чувствовала Мина себя ужасно. Правда, никто, глядя на нее, этого бы не понял. Чуть-чуть подкрашенной пудры, и темные круги под глазами исчезли, а сама она сияет.
Она так и не заснула днем, хотя пыталась, лежа в обнимку с Боудиккой, чье теплое тело дрожало от довольного мурлыканья. Перед глазами Мины стояли специально оставленные на руках королевы знаки — синяки в форме ее собственных рук. От одного воспоминания Мину замутило.
— Здесь кое-что, что может вас заинтересовать, ваша светлость, — тихо сказал Гоу, когда она вышла на галерею, и похлопал папку, которую держал подмышкой.
— Надеюсь. — Из-под колес ее парового экипажа полетели камешки, один из ливрейных лакеев спрыгнул со своей подножки и поставил маленькую ступеньку, чтобы Мина смогла взобраться в экипаж. Второй лакей открыл дверь и отступил в сторону. — Рискну предположить, что ты вряд ли бы стал отвлекать меня в такое сложное время, если бы информация не была важной.
В ответ Гоу протянул папку.
Подобраться к ним достаточно близко, чтобы подслушать, в абсолютной темноте вечера было невозможно, и все равно Мина повернулась, скрывая бумаги своим телом. Открыла папку.
И у нее сперло дыхание.
Внутри лежали зернистые фотографии. С бешено стучащим сердцем она их переворачивала, одну за одной. Накрашенные губы слегка изогнулись в дьявольской усмешке.
Боже милостивый…
От такого удара герцог Кейн не оправится никогда. Способ наконец-то отомстить за смерть отца и ту роль, которую Кейн наверняка в ней сыграл.
Мина захлопнула папку.
— Фотографии лишь намекают на родство. Я хочу доказательства.
— Как пожелаете, ваша светлость, — взяв папку, Гоу растворился в темноте.
Щелкнув тончайшей работы золотыми, с драгоценными камнями когтями, что были закреплены на кончиках пальцев ее правой руки, Мина собралась с мыслями и прошествовала к экипажу.
Сегодня нельзя допустить даже намека на слабость.
***
Часы в прихожей лондонского особняка лорда Эбни пробили полночь. Прибыв столь рано, Мина нарушила все модные правила, ведь в действительности ни один приличный бал не начинался раньше двенадцати. Однако ей было все равно, слишком сильно она нервничала.
Взяв бокал шампанского с подноса скользящего по залу дрона, Мина жестом попросила одного из околачивающихся неподалеку лакеев добавить в бокал крови.
— Празднуете что-то? — раздался над ухом холодный голос.
Мина кивком поприветствовала подошедших.
— Праздную. Небольшие победы, ваша светлость. Просто разместила пешку там, где ее никто не увидит следующие несколько ходов. — Он думал, что опережает ее на несколько шагов, не так ли? Улыбаясь герцогу Блайту и его жене, Мина осушила бокал.
Женщина, держащая Линча под руку, была одета в струящееся платье восхитительного зеленого шелка, который подчеркивал огненно-рыжий цвет ее волос. Рыжие волосы самой Мины были темнее. Общего между двумя женщинами было много больше, чем лишь цвет волос. Однако Розалинда Линч никогда не узнает, сколь многое известно Мине о ее прошлом. О секретах, которые леди Блайт хранит. Ведь, в конце концов, Мордекай, мужчина, которого казнили по приказу принца-консорта, не был Меркурием. А вот Розалинда когда-то была. Мина медленно кивнула герцогине Блайт — знак уважения гуманиста гуманисту.