Шелковые нити
Шрифт:
Джоанна решительно покачала головой:
– Не могу поверить.
– Тем не менее, – сказал Грэм, подойдя к ней, – Лефевр отправил ее в лавку, чтобы «приготовить лекарство», как он выразился, пока она не растеряла свою решимость. Он сказал, что завтра все будет кончено.
Джоанна все еще качала головой:
– Это невозможно. Олив… не способна на такое.
– Боюсь, вы заблуждаетесь.
– Что мне необходимо сделать? – устало спросила Джоанна.
– Сходите в аптеку и посмотрите, чем она занята, – сказал Грэм. – Скажите, что вам что-нибудь нужно… снотворное, например. Оглядитесь по сторонам, попробуйте выяснить,
Джоанна нахмурила брови.
– Я буду чувствовать себя предательницей, вводя ее в заблуждение.
– Я пошел бы сам, если бы не нога, – сказал Грэм.
– Я понимаю.
– По-вашему, будет лучше, если я пошлю за шерифом? – поинтересовался Грэм, хотя предпочел бы не прибегать к помощи властей без крайней нужды. Обращение к шерифу могло привести к огласке, чего он меньше всего хотел.
Джоанна покачала головой и встала.
– Нет… пока нет. Возможно, все не так, как вам показалось. Нужно убедиться, что Олив виновна, прежде чем вовлекать в это дело шерифа, – сказала она, как он и рассчитывал.
Когда Джоанна вышла, он оставил дверь приоткрытой, наблюдая в щель, как она перебежала через дорогу и постучала в дверь аптеки, из-за которой пробивался свет. Дверь отворилась. Олив выглядела удивленной. Даже на таком расстоянии Грэм мог видеть, что глаза у нее опухли, а нос покраснел. В руке она держала деревянный пестик. Джоанна что-то сказала. Олив посторонилась, впустив Джоанну внутрь, и закрыла за ней дверь.
Время шло, а Джоанна не возвращалась, и Грэма начали одолевать беспокойные мысли. О чем они так долго разговаривают? Наверное, что-то пошло не так. Ему не следовало посылать туда Джоанну. В конце концов, замышляется убийство, а он отправил ее в логово заговорщиков, не подумав о ее безопасности. Возможно, он недооценил Олив, уверенный, что она не причинит зла Джоанне. Но если девушка способна отравить Аду Лефевр, кто знает, на что еще она способна?
Он открыл дверь и шагнул наружу в тот самый момент, когда Джоанна вышла из аптеки. Грэм поспешно ретировался. Когда она вошла в лавку, он облегченно вздохнул.
– Я начал беспокоиться.
– Не слишком, раз отправили меня туда. – Джоанна скинула сабо и прошла мимо него в гостиную.
Грэм последовал за ней. Нога мучительно ныла, и он сел на скамью, прислонив костыль к столу.
– Она рассказала вам что-нибудь?
– Нет, она была слишком рассеянна. Двигалась как в трансе, пока готовила снотворный порошок. Боюсь, как бы Олив не перепутала ингредиенты. – Джоанна бросила на стол Маленький пакетик.
– Что она делала до вашего прихода?
– Толкла травы.
– Вы узнали их?
– Нет, я в этом не разбираюсь. Грэм выругался себе под нос.
– А вы? – Вытащив руки из-под плаща, она показала ему два пучка сушеных трав, перевязанных тесемкой.
– Вы… стянули их?
– Да, – Она положила пучки на стол, один с крупными листьями, другой с мелкими. – Я подумала, что если это действительно составные части яда, то лучше забрать их у Олив пока она… не натворила глупостей.
Грэм взял один пучок, затем другой, поднес к носу, понюхал, но не смог определить, что это, ни по виду, ни по запаху.
– Едва ли ее запасы ограничиваются этими двумя пучками.
– Возможно. – Джоанна расстегнула плащ, повесила его
– Или побежит завтра утром к Лефевру и доложит ему о краже, а он решит, что вы представляете угрозу для его планов. – Грэм покачал головой. – Я не виню вас в том, что вы взяли эти травы, – я и сам бы так поступил. Просто я хочу надеяться, что вы не подвергли себя неоправданной опасности.
Вернувшись к столу, Джоанна взяла один из зловещих пучков и задумчиво повертела его в руках.
– Я беспокоюсь за Аду Лефевр. Первое, что мы должны сделать утром, – это послать за шерифом.
Грэм неохотно кивнул. Пожалуй, ему ничего не остается, кроме как обратиться к шерифу, если он хочет обеспечить безопасность Ады Лефевр. Проклятие, не будь он беспомощным калекой, то прямо сейчас пошел бы туда и забрал ее из этого дома, но, учитывая, как обстоят дела…
– Вы правы, – сказал он. – Мне чертовски не хочется этого делать, но…
– Почему? Это обязанность шерифа – расследовать подобные вещи. Что вас смущает? – спросила Джоанна в явном замешательстве. Пламя свечи зажигало в ее карих глазах золотистые искорки.
– Направляя меня сюда, чтобы я доставил Аду в Париж, лорд Ги предупредил, чтобы я действовал осторожно, не привлекая внимания.
– Ах да! – Джоанна отщипнула листок и поднесла его к своему носу. – Чтобы сохранить в секрете вещи, которые вы «не вправе открыть».
Уши Грэма загорелись. Он со стыдом сознавал, что держал Джоанну в унизительном неведении, рассчитывая при этом на ее помощь. Да, она не хотела быть пешкой в его руках, но во всех отношениях, не считая одного, она убедительно доказала, что заслуживает доверия. Единственным исключением была ложь относительно смерти ее мужа, но это был невинный и вполне оправданный обман. В конце концов, она молодая красивая вдова и живет одна. Грэм не винил ни Джоанну, ни ее брата за их скрытность. Им следовало держать на расстоянии молодого мужчину, поселившегося под ее крышей.
А вот он виноват, и, прежде всего в том, что скрывал от Джоанны вещи, которые она имела полное право знать, учитывая, до какой степени он вовлек ее в эту темную историю.
– Я был несправедлив к вам, – сказал он. – Вы заслужили право знать больше, чем я рассказал вам. Вы заслужили право знать, кто послал меня сюда.
Джоанна замерла на мгновение, затем положила на стол пучок трав и села – не напротив него, как обычно, а рядом, на ту же скамью.
– И кто же послал вас сюда, сержант?
– Мой лорд, барон Ги де Бовэ.
Джоанна озадаченно сдвинула брови.
– Почему вы не хотели, чтобы я знала об этом?
– Потому что, – Грэм сделал глубокий вздох, – Ада Лефевр – дочь лорда Ги.
Джоанна по-прежнему выглядела озадаченной.
– Незаконная дочь, – пояснил он. – Об этом никто не знает, за исключением ее дяди, который вырастил ее.
– Ада рассказывала мне о своем дяде, канонике собора Парижской Богоматери, – заметила Джоанна.
– Да. И, разумеется, Рольфа Лефевра. Он узнал об этом вскоре после свадьбы. Вот почему он так ненавидит свою жену, вот почему начал угрожать ей и оскорблять ее. Он рассчитывал возвыситься с помощью этого брака, но тот принес ему – как он утверждает – только постыдную тайну, которую необходимо скрывать.