Шелопут и фортуна
Шрифт:
Вряд ли бы я обратил внимание на совпадение одной и той же персоны в разных текстах, если бы это высказывание не касалось именно соотношения слова и смысла. Мне хотелось здесь избежать банальности, а именно, цитаты: «Мысль изреченная есть ложь». Но, как видите, не удалось. Она выскочила по обратной аналогии с наблюдением: запечатленная буквами мысль вызывает – не в голове, ее породившей, а в реальной действительности – как бы оматериализовавшиеся ее подтверждения (обнаружилась книга Тагора, казалось бы утерянная; затем – статья, подоспевшая, словно по требованию в поисковой системе. И то, и другое подсказывало мне разумность мотива еще не написанной книги, само собой выпорхнувшего из ее предположительного названия).
Какую
Я человек не слишком просвещенный. Картина моего образования похожа на испещренную пробоинами перфокарту, где каждая дырочка соответствует проколу в том или ином знании. Слава Богу, они ни разу не выстраивались в критическую линию отрыва (или отреза? Так написано на приходящем по почте счете за телефонные услуги; жировки – как именовала моя бабушка Вера Максимовна такие долговые документы)… Но когда перед пересылкой в издательство перечитывал рукопись «Шелопута…», обнаружил перебор ссылок и цитирования разных мудростей. Я к этому точно не стремился. Но верьте мне, люди! Я ничего специально не искал (ну, почти не искал). Перед тем, как уложиться на бумагу (дисплей), все «умное» почти всегда само просилось на нее. Из газеты. Из «Эха Москвы». Из «Белой студии» (канал «Культура»). Из только что обнаруженных почеркушек Галины. Из выпавшего из стопы журналов «Огонька» допутчевого периода… Много из чего – только успевай записывать и проверять. Но главное, повторю, сведения поступали, как из рук догадливого, исполнительного референта, точно к сроку их естественного появления в тексте. И это самое непостижимое.
Я не любитель надувать щеки ни по какому поводу. Не будешь же с такими ходить до конца жизни. Поэтому еще в той книге хотел просто признаться в своей авторской «везухе». Но потом меня одолела (обуяла?) гордыня. «Шут с ним! – подумал. – И пусть кое-кто заподозрит, что у Щербакова не голова, а Дом Советов». Согласен, шутка так себе, но точно из категории советской бытовщины, в которую мы были погружены с самого рождения.
…Пожалуй, уже хватит удивляться подсказкам, приходящим пишущему человечку разве что не из утюга. Вот обычный телевизор. Передача «Тем временем», тема – философия счастья. Включаю, и первое, что слышу: «Человек – это существо, уязвленное смыслом. Если человек не видит смысла, он не может быть счастливым» (протоиерей Андрей Лоргус, ректор Института христианской психологии). Вдохновляющее изречение, вновь усаживающее меня перед файлом «В незримом мире смысла». Но…
III
…Как я не зарекался всецело отдаться принципу «Плыви мой челн по воле волн», еще в середине предыдущей главки передо мной замаячила тема: звуки. Увы (в противовес замыслу), очень логичная: со звуков, шума, некой загадочной песенки началась вся эта история. После такого зачина естественно было бы перейти именно на музыку (а с нею в жизни незримо связано многое…).
Однако не случайно предыдущая главка кончается противительным союзом «но».
Все остановилось. Мало того, что, зная тему, я никак не мог сложить подходящую к продолжению начальную фразу. Не было самого импульса, подталкивающего «руку к перу, перо к бумаге». Я предположил, это связано с особым для меня временем: приближался день рождения Галины. Но он прошел, однако рукопись все так же не давалась.
И я занялся давно задуманным сборником воспоминаний о Галине ее родных и друзей. Это дело пошло споро и… со вкусом.
Параллельно с ним я занялся выяснением ситуации четырехлетней давности, связанной с важным моментом Галиной и моей жизни. В последние дни работы со сборником как раз и раскрылось то, до чего хотел дознаться. Стало ясно: книжка воспоминаний должна закончиться очерком, как принято говорить у судейских, о «вновь открывшихся обстоятельствах».
Я написал этот очерк. И тут же все разблокировалось: вновь потянуло к файлу «О смысле», слова стали собираться в подобающие предложения.
А вот тема звуков, музыки ушла куда-то в туман, подальше… Вместо нее в «Мир смысла», то есть в эту рукопись, как раз и встал этот очерк – послесловие к упомянутому сборнику воспоминаний.
Вот оно.
«10 мая всегда бывает теплая и солнечная погода. Так было и в 2014 году, когда в день рождения Галины по традиции собрался в традиционный же час «узкий круг» (от двадцати до тридцати персон) ее родственников и друзей.
Говорили о том, что не вспомнилось ранее, читали кое-что из ее прозы, подекламировали любимые стихи. В разговорах подчернуто, со смаком пользовались полюбившимися когда-то ее «фирменными» словечками и выражениями, как приветными, так и колючими… Расходиться не хотелось.
И тут кто-то спохватился:
– А где же Гета из Волгограда?
– Да, действительно, почему ее нет?
Меня самого время от времени укалывал этот вопрос. Задолго до даты она в разговорах не раз заверяла, что уж на «Галин день» непременно придет, тем более что маятное для нее, но необходимое лечение как раз подходило к концу. И я накануне этого дня и в течение двух суток после него обрывал известные мне ее телефоны и в Москве, и в Волгограде. Наконец на третий день она объявилась сама. По скайпу. У нее уже был куплен билет в Москву, но вдруг забили тревогу «пользующие» ее врачи и срочно забрали Гету на еще одно, дополнительное обследование.
Конечно, ничего веселого в этой информации не было, но по контрасту с опасениями, непроизвольно рождавшимися в мнительной башке я испытал облегчение и радость. На этой волне и сообщил важную для меня новость, которая не должна была оставить и ее равнодушной.
…Накануне моего дня рождения мне позвонили с одного центрального телеканала и сказали, что там намерены сделать документальную ленту о том, как рождался фильм «Вам и не снилось». В связи с этим попросили найти кассету с исходником телеинтервью Галины Щербаковой 1992 года, которое ныне бытует в Rutub. Я нашел и не удержался – еще раз посмотрел. А потом то ли задумался, то ли на что-то отвлекся, не выключив видак. И когда минут через пять к нему вернулся, то в удивлении замер: на экране была Галя, в нашей кухне хлопочущая по своим хозяйским делам.
Я и не знал, что на пленке через сколько-то метров пустого шума оператор, она же именно наша стародавняя подруга Гета Перьян, засняла еще и разговорчики Галины с закончившим свою работу интервьюером Олегом Сидоровым, и ее приготовления к чаепитию… И самое главное – приход Кати с Алисой…
Я не знаю, был он случайным или запланированным телевизионщиками (во всяком случае, по ТВ он не был показан), отдаю себе отчет, что все снято вовсе не скрытой камерой, но… для меня это – фрагмент «живой» жизни. Осколок счастья.
Какие же они были милые, какие солнечные людейки (это давнее, с дошкольных лет, Катино слово), наши дочь и внучка.
Об этом я и сказал в майском разговоре с Перьян. Спросил, помнит ли она ту запись. «Ну, как это запомнишь при ежедневных съемках в течение множества лет?» – «Тогда посмотри отрывочек из нее на сайте «Комсомольской правды».
На другой день Генриетта снова связалась со мной. И опять в очередной раз выразила давно тревожащее ее недоумение: как хороший человек, запечатленный на пленке, породил такую вещь, как «Мама, не читай»? Надо сказать, что Гета знает Катю едва ли не с годовалого возраста. И для нее, человека доброго и справедливого до болезненности, думаю, были одинаково близки и Галя, и Катя. Я ответил: «Хорошо, что Галя так и не узнала, о чем именно эта книга». «Как это не узнала! – вдруг – не сказала! – выкрикнула Перьян. – О чем ты говоришь?..»