Шепчущий мрак
Шрифт:
Дони Жаффе стояла позади нас все то время, пока Лора показывала мне гостиную, предпочитая не вмешиваться в беседу. Ирена Варос, освободившись от моих вещей, застыла в дверях, неприязненно следя за каждым движением Дони. Она и не пыталась скрыть свою антипатию к сестре Майлза.
Лора, казалось, не обращала внимания на атмосферу в доме, которая, как мне быстро стало ясно, была далека от гармонии. В своем бордовом бархатном одеянии, ниспадавшем красивыми складками, она прошла мимо рояля, уставленного изящным французским фарфором, пригласив меня полюбоваться типично
— Я должна показать вам все, — взволнованно твердила Лора. — Поймите, этот дом, обстановка, все эти вещи — какая-то часть Лоры Уорт, я вышла из этого.
Расхаживая по комнате, Лора, казалось, заполнила все пространство своей жизненной энергией. Она совершенно не походила на ту апатичную особу, с которой я столкнулась вчера.
— Но вы росли в другом месте, — возразила я. — Как же вы можете ощущать себя частью всего этого? Я могла бы добавить, что и я тоже не ощущаю себя частью всего того, что вижу перед собой.
Она повернулась ко мне лицом. Глаза ее потеплели от счастливых воспоминаний.
— Мать иногда привозила меня сюда, когда я была маленькой. И это всегда был праздник для меня — побывать в Норвегии, Бергене, нашем доме. Позже моя мать сама вернулась в Берген и стала здесь жить. Слушайте! — внезапно воскликнула она. — Мне надо показать вам кое-что.
Она устремилась мимо Гуннара, задев его своей широкой юбкой. Тот, поймав ее руку, ласково проговорил:
— Спокойно, Лора, спокойно! Ирена уже хмурит брови, грозно поглядывая на меня. Она считает, что я виноват во всем этом. Не надо так безрассудно тратить свои силы. Мисс Томас пробудет здесь столько, сколько ты захочешь.
Но ее невозможно было утихомирить. Она испытывала необыкновенный подъем, радовалась, как радуется ребенок, которого внезапно осчастливили.
— Идите-ка сюда, взгляните, какой отсюда вид!
Я еще раньше краем глаза любовалась им, когда Лора водила меня по гостиной, а теперь подошла и встала рядом с ней у широкого окна.
Перед нами был Берген с его озерами, побережьем, скалистыми бухтами, архитектурными памятниками, мостами, горными вершинами. Лора повернулась, чтобы позвать Гуннара, и он тотчас охотно подошел и встал рядом с ней по другую сторону от меня, а она взяла его под руку.
— Прекрасен наш город, не так ли, Гуннар? Один из самых красивых в Европе.
Подняв на него глаза, Лора томно взмахнула длинными темными ресницами, и он ответил ей взглядом, полным нежности, к которой примешивались некоторое удивление и неиссякающее мужское терпение. Лоре, по-видимому, нравилось кокетничать с Гуннаром, и тот считал своим долгом добросовестно ей подыгрывать.
"Лора не понимает, что она стара, — подумала я с легким презрением. — И он, кажется, тоже не подозревает об этом".
Но тут его взгляд настиг меня, и я осознала его значение. "Невозможно продолжать обманывать ее, — говорили глаза Гуннара. — Вы должны сказать ей". Мне вдруг пришло в голову, что со мной Гуннар был гораздо менее терпелив, чем с Лорой.
Вздохнув, я отошла от окна:
— Все это чудесно и занимательно,
Лора подошла ко мне:
— Вы боитесь, что я изменю свои планы, не так ли? Но я этого не сделаю. Много лет я ни с кем не говорила о тех днях в Калифорнии, и я сгораю от желания начать, наконец, говорить о них. Вам придется набраться терпения, так как это будет долгий разговор. Но сначала я должна показать предназначенную вам комнату.
Если эта женщина что-то для себя решила, ее не остановишь. Она напоминала корабль, ведомый викингами. Лора стремительно прошла мимо обеих женщин, пристально наблюдавших за ней. Ирена смотрела исподлобья. Казалось, ее одолевали дурные предчувствия. Тем не менее, она бдительно следила за нами, готовая взять сторону Лоры и поддержать ее, если потребуется. Дони упивалась происходящим. Ее глаза светились каким-то злобным вдохновением, словно она предвидела неизбежный крах всей затеи.
Лора шла впереди, мы с Гуннаром — по пятам.
— Обращайтесь с ней деликатно, — сказал он мне очень тихо, но строго. — Вы ей нужны больше, чем она сама сознает.
Я ничего не ответила. Мне не хотелось встречаться с ним взглядом и увидеть в нем сомнение и недоверие ко мне.
Лора пересекла коридор и подошла к какой-то двери. Следуя за ней, я заметила справа длинную, элегантно обставленную столовую со стеклянными дверьми, выходившими на террасу. Затем Лора резко толкнула дверь, протянула руку к выключателю, и над головой загорелась, осветив комнату, лампа с абажуром, сделанным из шелкового газа. Выйдя на середину, Лора распахнула руки, словно собиралась заключить в объятия все, что находилось здесь, в пределах четырех стен.
Я стояла, как прикованная, на пороге, охваченная восторгом и не ощущая ни малейшей тревоги. Все, что здесь находилось, говорило со мной внятным для меня эмоциональным языком. В комнате стояла какая-то мебель: кушетка, низкий кофейный столик, стулья — один или два. Но все это тонуло среди других вещей, место которым в музее. Там были манекены, на которых висели туалеты, любовно и тщательно расправленные. В них Лора Уорт играла в своих лучших картинах. Я узнала кое-какие вещи: вазу, фигурировавшую в одном из фильмов, шляпу императрицы Евгении, валявшуюся на кушетке. Альбомы с газетными вырезками были свалены в кучу на длинном столе; стен не было видно из-за бесчисленных фотографий, изображавших сцены из фильмов, в которых снималась Лора Уорт, и саму Лору Уорт в разных ролях.
Опустив руки, Лора повернулась ко мне, И я заметила слезы, блеснувшие на ее глазах.
— Столько лет я не входила в эту комнату, — взволнованно заговорила она. — Не могла смотреть на все это. Даже подумывала о том, чтобы упаковать эти вещи, увезти куда-нибудь и сжечь, уничтожить, чтобы больше никогда их не видеть и не вспоминать прошлое. Майлз советует мне так и поступить. Он считает психозом цепляться за этот хлам, тогда как я давным-давно рассталась е кино.
— Мой брат прав, — поддакнула Дони Жаффе, и в ее голосе послышался металл.