Шепчущий мрак

Уитни Филлис

— Я знала, что это случится, — угрюмо заключила Ирена.

Майлз обнимал рыдающую Лору, но в его глазах было не сочувствие, а лишь упрек.

— Я так и думал с самого начала, — проговорил Майлз, чуть отстраняя Лору, чтобы заглянуть ей в лицо и заставить слушать его. — Я сразу обо всем догадался. Ты могла бы мне довериться. Я бы тебя защитил. Ведь я был в тот вечер в студии. Отпечатки, которые нашла полиция, были от моей обуви. Я шел за Кэсом по пятам до самой студии, потому что боялся того, что он замышляет. Я проник на территорию, пока он разговаривал с охранником, и дождался, когда он направился в съемочный павильон. Потом прокрался вслед за ним внутрь, но не сразу, потому что среди других строений потерял его из виду. Когда я добрался до места, было уже поздно. Я увидел его распростертое тело на съемочной площадке и понял, что мне угрожает опасность. Я выскочил через пожарный выход, а когда ты закричала и охранник прибежал на твой крик, я выскользнул из студии. Дони ждала меня в машине, и мы подъехали к театру как раз вовремя, чтобы смешаться с толпой, выходящей из здания после спектакля.

Лора горько молча плакала у него на плече.

— Позвольте я провожу ее наверх, — предложила Ирена.

Майлз отрицательно покачал головой:

— Сегодня она нуждается только в моей помощи. Лора, ты поднимешься со мной в мою комнату и останешься там на ночь.

Она попыталась взять себя в руки и слабо запротестовала:

— Нет… нет, Майлз. Я должна быть с Ли. Ее нельзя оставлять одну. — И она протянула мне руку.

Я постаралась успокоить ее:

— Не тревожься, я переночую в твоей комнате. Я буду рядом через стенку, и мы обе будем в безопасности. Не беспокойся обо мне.

Наверное, Лора поняла, что потерпела поражение, а может быть, у нее не осталось сил спорить с нами, и она позволила Майлзу увести себя из комнаты. Дони тоже исчезла, и остались только я, Ирена и Гуннар. Ирена, взволнованно расхаживая по комнате, возмущенно воскликнула:

— Что за безумие! Что за нелепая, сумасшедшая выходка с ее стороны!

— Она не сумасшедшая, — резко оборвала я ее.

Ирена презрительно посмотрела на меня.

– Да, конечно, она всего лишь слабоумная — отдать себя в его руки! Надеюсь, она доживет до утра! — И с этими словами вышла из комнаты, а я в изнеможении опустилась на стул.

— Ужасно, что все эти годы у нее на душе лежал этот тяжкий груз, — печально произнес Гуннар.

— Это неправда! — вскинулась я. — Она его не убивала. Я ни за что этому не поверю. Даже если она признается.

— Откуда у тебя такая убежденность?

— Я не знаю. Я просто чувствую, что во всем этом что-то не так, совершенно не так. Что-то, чего мы не понимаем. Я думаю, сейчас ей грозит смертельная опасность. Сегодня я собираюсь ночевать в гардеробной рядом со спальней Майлза. Я не сомкну глаз всю ночь и приду ей на помощь, если понадобится.

В смятении я, как Ирена, нервно ходила по комнате, как вдруг Гуннар подошел ко мне, обнял и, крепко прижав к себе, прошептал:

— Ли, дорогая!

Он надежно держал меня в своих сильных руках, а я положила голову ему на плечо, и прежняя Ли, которая мне Никогда не нравилась, исчезла навсегда.

Потом, не разжимая объятий, он поцеловал меня в губы. И не легонько, а со всей страстью, и я ответила ему тем же.

— Виктор был бы тобой доволен, — сказал Гуннар, разжимая руки, и я поняла, что он ласково подшучивает надо мной и совсем на меня не сердится. — Нам с тобой еще многое надо уладить, — продолжал он. — Ты не можешь вот так сразу уехать из Бергена. Во-первых, мы должны найти способ помочь Лоре. А во-вторых, поговорить о нас с тобой.

Я не испытывала ни малейшего желания что-то обсуждать и улаживать. Мне не хотелось быть рассудительной и благоразумной. Я хотела только одного: чтобы он снова держал меня в объятиях, целовал и чтобы лед в моей, душе растаял окончательно.

— Пойдем проводишь меня до двери, — потянул он меня из комнаты. — Я сразу с утра тебе позвоню, а тем временем составлю план.

Он еще раз поцеловал меня у выхода и наказал беречь себя и Лору.

Я поднялась наверх, зашла в комнату и поняла, что Лора забрала свои спальные принадлежности. Дверь в гардеробную была закрыта. Я открыла ее и, пробравшись между рядами благоухающих туалетов Лоры к двери в комнату Майлза, прислушалась. До меня доносились приглушенные голоса, спокойный, мирный разговор. Во всем остальном доме царила тишина. Я приняла душ и вышла на Лорин балкон.

Облокотившись на перила, я напряженно всмотрелась в сад, невидимая снаружи, так как не зажигала в комнате Лоры свет. На ограде сидела женщина, это была Дони Жаффе.

Должно быть, я выдала себя каким-то неосторожным движенцем, потому что она перевела взгляд с комнаты Майлза на балкон, где неясно вырисовывалась моя фигура. Мы обе замерли и какое-то время глядели друг на друга, и только капли дождя, срывавшиеся с листвы деревьев, нарушали тишину. Потом Дони торопливо пересекла сад и шмыгнула в двери под моим балконом. Я вернулась в комнату и стояла там не шевелясь и настороженно прислушиваясь. Я услышала, как она поднялась по лестнице и вошла в свою комнату.

Решив, что не стоит на ночь забивать себе голову мыслями о Дони и иже с ней, я стала думать о Гуннаре, о том, что лед в моей душе растаял окончательно, если при одном воспоминании о прикосновении его рук мне становилось тепло. И все-таки у меня не получалось думать только о нем. События вчерашнего вечера глазом навалились на меня.

Пытаясь отвлечься, я отыскала Лорин сборник пьес Ибсена и уселась с ним у настольной лампы, но, несмотря на свою решимость не спать, сразу же стала клевать носом. Может, спуститься вниз и сварить кофе? Но мне нельзя покидать сдой пост. Я не должна рисковать. Оставалось только приказать своему подсознанию быть начеку, тогда, даже если я засну, малейший шорох разбудит меня.

С этой мыслью я и заснула. Крепко-прекрепко. И мое подсознание тоже.

Когда я, зевая, открыла глаза, было уже утро, яркий солнечный светлился в окна. Я выключила настольную лампу и взглянула на часы. Было уже девять утра, а из-за двери за гардеробной не доносилось ни звука.

Поспешно натянув юбку и свитер и кое-как пригладив волосы, я сбежала вниз по лестнице и влетела в столовую. Дони, насупившись, сидела за столом одна, а Ирена в этот момент появилась из кухни с чашкой кофе для нее.

— А Лора? — спросила я.

— Она уехала, — проворчала Дони. Он забрал ее с собой. Голубки улетели.

Похолодев, я плюхнулась на стул напротив нее:

— Куда улетели?

— Откуда мне знать? Они даже не стали завтракать. Встали с утра пораньше и уехали. Она выглядела счастливой, как девочка, а мой братец очень нежно с ней обращался.

Ее слова были полны яда, и Ирена так резко поставила чашку на стол, что кофе расплескалось.

— Вы позавтракаете? — обратилась она ко мне.