Шепот питона
Шрифт:
– Я не вполне понимаю. Почему же вы думали, что она побежит домой?
Я уставилась в столешницу. Я должна была поступить как настоящая мать. Таким полагается землю рыть ради того, чтобы отыскать своего ребенка. Рыдать и звонить в полицию спустя всего полчаса после того, как она в последний раз видела дочурку, потому что она так боится, ну просто ужас. Но во мне победила Мариам – она пришла в ярость и сбежала. Полицейскому этого все равно не объяснишь, да и не надо. Ибен просто спряталась.
Руе кашлянул.
– Значит, вы думали, что Ибен побежала домой. Вы сели в машину, однако домой не поехали?
– Я поехала проветриться.
Он кивнул.
– Вы рассердились, почувствовав, что одиннадцатилетняя девочка обошлась с вами несправедливо, и уехали подальше, чтобы побыть в одиночестве?
В его трактовке мое поведение выглядело по-детски. И снова это выражение, загадочное, которое я не могу истолковать… Он записал еще что-то – наверное, что на вопрос я не ответила.
– Сколько времени вас не было?
– Как уже сказала, я вернулась домой в десять – половине одиннадцатого.
– Значит, вы отсутствовали от семи до восьми часов. Вы часто так уезжаете, на несколько часов?
Я откашлялась.
– Нет, нечасто.
Полицейский буравил меня взглядом. Почему он так злится?
– Почему вы уехали, Мариам? Почему не стали искать дочь?
Я сама не заметила, как вжала голову в плечи. С усилием выпрямившись, вздохнула.
– Не знаю.
– Знаете, Мариам, я допускаю, что вы говорите неправду.
Голова снова вжалась в плечи.
– Зачем мне врать?
Он кашлянул и принялся ритмично постукивать ручкой по блокноту.
– На этот вопрос только вы и можете ответить. Возможно, на самом деле вы пытались ее искать. И откуда мне знать, что вы и впрямь были в машине одна и что ваша дочь не сидела рядом с вами? Откуда мне знать, Мариам?
Он повторял мое имя в каждой фразе. Как будто колол меня им, бросал мне в лицо.
– Она там не сидела, – возразила я, голос мой дрожал, – ее не было в машине.
– И мне в голову пришло еще кое-что, – продолжал Руе. – Возможно, она лежала в багажнике. Она лежала в багажнике, Мариам?
– Нет! – Я хлопнула ладонью по столу. – Я ей ничего не сделала!
Лицо полицейского залило румянцем. Он открыл свою кожаную папку и вытащил что-то плоское в пакете. Журнал или брошюру. Комикс. Положил его на стол передо мной. Комикс был в полиэтиленовом пакете с замком «зиплок». Соблазнительные девушки-зомби с блестящей помадой.
– Этот комикс Ибен просила у вас, Мариам?
Хоть бы он прекратил твердить мое имя. Сил больше нет. Я уставилась на комикс.
– Где… Где вы его нашли?
– Он валялся возле детского сада. Это короткая дорога до вашего дома, верно?
У меня даже кивнуть не получалось. Затылок налился свинцом. Комикс нашли рядом с домом. Нет, это неправда. Не может быть. Полицейский перелистнул несколько страниц в блокноте и протянул его мне вместе с ручкой.
– Мне надо знать, куда вы ездили. Останавливались ли где-нибудь перекусить. И названия кафе, если вы куда-то заезжали. Вас не было семь-восемь часов; значит, вы что-то ели. Мне также нужно знать, во сколько вы сели на паром до Халсы. Если вы, как сами утверждаете, поехали в сторону Тронхейма, то вам пришлось и на паром заезжать. Это, конечно, если вы семь часов подряд не крутились где-нибудь на круговом движении.
Я посмотрела на блокнот, который Руе протягивал мне. Перевела взгляд на блестящие губы на обложке комикса. Выходит, Ибен взяла этот журнал и побежала сюда, но не добежала…
– Простите
Лицо у него по-прежнему алело. Он показывал пальцем на блокнот.
– Закусочные, заправки, может, кафе, да что угодно… Все те места, куда вы сегодня заезжали.
Я схватила ручку. Постаралась вспомнить, чем занималась. Делала вид, будто это совершенно обычное дело – и то, как я поступила, и то, что Ибен исчезла.
– Думаете, она села к кому-то в машину? – голос мой дрожал.
– Я ничего не думаю, – отрезал он.
– Тур еще ничего не понял, – сказала я, – у него не было времени над этим поразмыслить. Понять, что я собиралась… ну да, сбежать.
Полицейский кивнул. Он заглянул мне прямо в глаза, но тут же отвел взгляд – посмотрел на блокнот у меня в руках. Ждал, когда я начну записывать.
Лив
Олесунн
Понедельник, 15 марта 2004 года
Мне тогда было лет шесть, и я лежала в кровати. Патрик смотрел в гостиной телевизор. Оттуда доносились какие-то странные звуки. Он, похоже, смотрел кино. Сказал, что ночью мне из комнаты выходить нельзя, но мне ужасно приспичило в туалет. Я выпила перед сном стакан молока, а ведь Патрик предупреждал, что я об этом пожалею. Вот молоко и попросилось наружу. Мне представилось, что моча в унитазе тоже будет белой. Если открыть дверь тихо-тихо, то Патрик не заметит, а я прокрадусь мимо. Я уцепилась за ручку двери и медленно, чтобы не шуметь, надавила на нее. От усердия я даже язык прикусила. Патрика я не потревожу, только до туалета добегу – и обратно. Я приоткрыла дверь, и звуки сделались громче. Женское хихиканье. Я осторожно высунула голову. Патрик сидел на диване, спиной ко мне. Его волосы падали на плечи. Я посмотрела на экран, силясь понять, что же я вижу. Лица двух женщин где-то сбоку – это они хихикали. С растрепанными волосами, склонив головы и высунув языки. Одна из них сжимала в руке мужской писюн, а тот занимал пол-экрана, похожий на ящерицу, на толстого слизня. Женщины смеялись и смотрели прямо на нас, высовывая длинные языки. Что они такое делают?
– Сара, – Патрик расхохотался, – ты чего вскочила?
Я затрясла головой. Хотела отступить, отвернуться, но в этот момент писюн на экране вдруг увеличился, превратился в удава. Он был совсем рядом, в комнате.
Извиваясь, как червяк, он тянулся ко мне. В ушах гремел смех Патрика.
Я вскочила. Занавески развевались от ветра, плясали, похожие на просторный плащ. Я поднялась с кровати и пошла закрыть окно. Потом вернулась в кровать, где возле того места, где прежде лежала я, расположился Неро. Когда я опять улеглась, он потянулся, показывая мне коричневые, желтые и черные чешуйки. Времени прошло всего ничего, а он вырос вдвое по сравнению с тем, каким был, когда мы взяли его. Я провела рукой по блестящей коже. Змеи, в отличие от теплокровных животных, равнодушны к человеческим ласкам. Наши с Неро отношения были необыкновенными, так мне казалось, однако я чувствовала, что поглаживание его раздражает. Вот и сейчас он принялся извиваться, а потом сполз на пол и дополз до батареи под окном, где и свернулся.