Шепот тьмы

Эндрю Келли

В воскресенье он уснул на письменном столе лицом вниз: очки набекрень, открытая страница смята под подбородком. Колтон проснулся от того, что Лейн стояла над ним, приставив кухонный нож к его горлу.

– Что, если я убью тебя?

У кухонной стойки Лейн боролась с молнией своей сумки. Забыв о том, как она играла с ним в темноте. Как она издевалась над ним, дерзко и нагло.

– Хорошо, – сказал он. – Сосредоточься на своих занятиях, если это то, что тебе нужно. Я останусь здесь и продолжу ковыряться в исследованиях. Позвоню

тебе, если что-нибудь найду.

К тому времени, когда Лейн вернулась, уже наступила ночь. Колтон сидел под горой книг в гостиной. Он провел весь день в поисках решения, и ему нечем было похвастаться, кроме пошатнувшегося рассудка и головной боли.

Он уже собирался отправиться на кухню и разогреть остатки еды, когда в комнату без предупреждения ворвалась Лейн. Она швырнула сумку на пол, а затем опустилась на диван. Все ее движения были будто преувеличены – не совсем ее, – и эта мысль не давала Колтону покоя.

– Я зашла в студенческий медицинский центр, – сказала она. Ее щеки покрыл румянец. Глаза оставались стеклянными. – Медсестра сказала, что у меня, скорее всего, мононуклеоз. Мононуклеоз. Разве это не самая нелепая вещь, которую ты когда-либо слышал?

– Я не знаю, чего ты ожидала. – Он закрыл книгу и бросил ее в растущую кучу бумаг. – Как ты себя чувствуешь?

– Устала. – Она не выглядела усталой. Она выглядела беспокойной. Возбужденной. Ее ногти были искусаны до крови. Скрывая слишком сильный зевок, она сказала: – Я собираюсь лечь спать.

– Ты поела?

– Я не голодна. – Она приподнялась, чтобы уйти, на ходу снимая сапоги.

– Я не спрашивал, голодна ли ты, – сказал он, перекинув руку через спинку дивана. – Я спросил, поела ли ты.

Но она уже ушла, скрип деревянной лестницы ознаменовал ее уход. Он тихо собрал груды и стопы книг и аккуратно поставил их на журнальный столик. Он подобрал обувь Лейн и поставил ее у двери. Колтон сел за кухонный столик в одиночестве и съел тарелку лазаньи. Когда закончил, он взял на кухне две чашки воды и направился наверх.

Луна идеально вписалась в его окно, когда часы сменились с одиннадцати пятидесяти семи на одиннадцать пятьдесят восемь. Сидя за своим столом, он почувствовал, что его тянет к ней. Как и всегда. Словно магниты.

На кровати зашевелилась Лейн. Вздохнув, она села, потянувшись. Это было так похоже на ее привычные движения, что на мгновение он подумал, будто проснулась действительно она. Но потом она откинула волосы назад, как платок, и его встретил потусторонний темный взгляд.

– Снова не спится, – сказала она. – Неужели ты не устал?

– Я устал, – признался он.

Это была правда. Колтон никогда в жизни так не уставал. Но именно он сделал это с ней. Он отказался оставить ее в покое. У него было слишком много секретов. Он последовал за ней в Чикаго. Он позволил ей сблизиться с Нейтом.

Он знал, как лучше, но все равно принимал неправильные решения на каждом шагу. И теперь ему

предстояло все исправить.

– Ego mittam te, – сказал он. – Я изгоняю тебя.

– Ты пробовал это прошлой ночью. – По взгляду, брошенному на него существом, было ясно, что оно не впечатлено.

– Я попробую снова.

Он не знал, как изгнать зверя. Получалось только ненадолго. В любом случае это не имело никакой пользы. Шиллер, как и другие, пригласил его войти. Там не было необходимости в противодействии.

Лейн сидела на его кровати, скомкав одеяла вокруг талии. Его белая майка была ей слишком велика. Она болталась на ее плече, как будто девушка вцепилась в нее когтями во сне. Делейн была неподвижна. На фоне луны, окрасившей ее волосы в серебристый цвет, она выглядела статуей. Он подумал, что она была больше похожа на икону, созданную для поклонения и жертвоприношений, чем на женщину. Икону для кровавого обряда и свечей.

– Ты пялишься, – сказала тварь в ее теле.

– Ты пялишься, – ответил он. Недостаток сна сделал его раздражительным. Приподняв очки, он пощупал глаза. Никто из других хозяев зверя не произнес ни слова вслух, как только он оказался внутри них. Лейн же не умолкала.

– Ты считаешь меня обескураживающим.

– Да, – устало вздохнул он. Лгать смысла не было.

Наступило молчание. Минуты утекали, как вода в сточной канаве. Бежали от него без возможности восстановления. Существо смотрело на него холодными, нечеловеческими глазами. Заимствованные глаза. Глаза Лейн. В них не было и следа нефрита.

– Почему ты не хочешь рассказать девушке в этой шкуре правду о пруде? – Он замолчал, на полпути потянувшись к раскрытой книге на столе.

– Маленький утопленник, – прошептал зверь. – Слишком боится открыть себя и показать ей, из чего он сделан.

– Что ты знаешь об этом?

– Я знаю очень много, Колтон Джеймс Прайс. – Оно прозвучало радостно. Радо было поделиться. Счастливо выговориться, что получило возможность общаться. – Я разорвал на части многих твоих сверстников. Высосал из них костный мозг. Раздробил ребра и съел их мечты. Жалкие, дикие твари. Никто из них не был так мил, как она. Никто из них не был так силен.

Он встретился взглядом с этими странными, лишенными снов глазами. Его сердце билось так, словно боялось издать звук.

– Et disperdam te.

– Я не буду изгнан простым полукровкой, – рассмеялось холодным, словно мертвая зима, смехом существо. От его улыбки дрожь пробежала по телу. – Но если тебе нравится латынь, то auribus teneo lupum.

Колтон нахмурился, раздумывая над этим, и сказал:

– Ты держишь волка за уши?

– Для полуживого мальчика ты вдвое умнее большинства, – существо издало низкий, довольный звук. Словно мурлыканье кошки.

– Что это значит?

– Другие, которых он послал, – сказало существо. – Все они были олененками.