Шерас. Летопись Аффондатора. Книга первая. 103-106 годы
Шрифт:
Верховный военачальник был в некоторой степени смущен. Он ожидал сотен людей, золота, пышности, целого ритуала, где посланник осажденного города, проигравший все сражения, будет подвергнут унижению, а правитель победившего государства, наоборот, возвеличен до небес. И Хавруш был к этому готов – не впервой. Но такой обходительности он совсем не ожидал. Простая походная обстановка, никакой свиты, не считая нескольких слуг и писцов, только два равновеликих собеседника: Инфект Авидронии, вовсе не похожий на свое божественное изображение – весь какой-то будничный, спокойный, в общем, обычный человек, сидящий напротив, и он – Верховный военачальник Иргамы.
– Ты хотел меня видеть? – спросил Алеклия на берктольском языке, прерывая затянувшееся молчание.
– Да, хотел, – немедленно отвечал Хавруш на чистейшем авидронском. – Я от имени своего народа хочу предложить тебе мир.
Инфект Авидронии удивленно приподнял брови.
– Мир? – переспросил он на родном языке, даже с некоторыми нотками разочарования в голосе.
– Да, мир, – смущенно подтвердил Верховный военачальник.
Он потянулся за кубком, который только что с верхом наполнил красным вином слуга, и неловко расплескал часть напитка себе на колени.
– Я понимаю твое недоумение, – продолжил Хавруш, невольно разглядывая на тонкой белоснежной материи своих одежд расплывающиеся багровые пятна. – Ты стоишь у стен Масилумуса, армии твоего врага повержены, более ничто не помешает тебе достичь полной победы. Но стоит ли тебе тратить и дальше золото, время, силы и жизни своих храбрых воинов, когда можно получить всё, что хотел, сейчас?
– И твою голову? – не удержался от реплики Алеклия.
Хавруш тут же нашелся:
– За исключением моей головы. Да она тебе и не нужна. Не я твой главный враг, не я всё это затеял.
– А кто же? Кто вошел в сношения с Фатахиллой, сдирал кожу с партикулиса Ямэна, распятого на воротах пограничного укрепления, штурмовал Де-Вросколь? Кто вводил в заблуждение Берктоль, подбивал прямодушных маллов к нападению на Авидронию?
Хавруш поставил кубок, чтобы дрожащие руки не выдали охватившего его волнения. Он знал, что в распоряжении Инфекта Авидронии Круглый Дом, так называемые Вишневые плащи – сила, располагающая сведениями обо всем на свете. И теперь он гадал, о чем этот «Великий и Всемогущий» знает, а о чем не догадывается. Можно было произнести одно слово и тут же попасться на лжи.
– Кожу сдирал Дэвастас, – решил сказать правду Хавруш.
– Бредероя послал к маллам тоже Дэвастас? – лукаво улыбнулся Алеклия.
Он поднялся, заложил руки за спину и стал ходить вокруг собеседника, заставляя того неуклюже крутить своей чудовищных размеров головой.
– Бредероя послал я. Но я лишь выполнял волю своего интола, – нервно заерзал в кресле Верховный военачальник. – Всё, что я делал, всегда было лишь исполнением воли моего всесильного брата. Это он сошелся с Фатахиллой, это он задумал вторгнуться в ваши земли. Я всегда противился войне с Авидронией. Но он не хотел ничего слушать – он, самовлюбленный, растленный, жестокий глупец, помешался от вседозволенности. В конечном итоге он разорил дочиста нашу некогда процветавшую страну. Недаром подданные прозвали его «Разорителем». Но теперь времена изменились, Тхарихиба более нет. Ты, наверное, слышал о том, что произошло в Солнечном дворце? Я теперь назначен Наставником его сына Нэтуса – будущеего интола Иргамы, а значит, впервые в жизни волен поступить так, как подсказывает мое сердце. А сердце мне подсказывает, что народу Иргамы не нужна эта проклятая война, что нам нужен мир любой ценой, пока не поздно, пока теплится надежда на милостивое прощение с твоей стороны…
Хавруш, казалось, говорил искренне, с болью. Несмотря на всё недоверие, которое он вызывал у собеседника, Божественному понравились его слова.
– Не думаешь ли ты, Хавруш, что наши мирные предложения будут слаще смерти? Чтобы возместить нам все те расходы, которые мы понесли, требуется очень многое. Иначе что я скажу народным собраниям, явившись в Грономфу? Мы потратили горы золота, потеряли тысячи воинов. Поймет ли меня гордый авидронский народ, если за шаг до окончательной победы я остановлюсь, удовлетворившись твоим раскаянием и твоими призрачными уверениями в дружбе. Грономфа, вся Авидрония хочет видеть Масилумус в руинах, а тебя и всех твоих военачальников – на площади Радэя, в ожидании казни.
– Мы готовы отдать ВСЁ в обмен на мир! – жарко произнес Хавруш.
– Но мы сами можем взять ВСЁ! – отвечал Алеклия. – В моем распоряжении гигантское войско – у Авидронии никогда не было столь огромной армии.
Хавруш замолчал, собираясь с мыслями. «Маленькая жрица оказалась права!» – с горечью подумал он о Хидре.
«Интересно, – соображал в это время Божественный, вглядываясь в обеспокоенное лицо гостя, – знает ли он о высадке флатонов? Если знает, то вряд ли мне удастся его провести». Но Масилумус находится в таком плотном кольце окружения, что маловероятно, чтобы в город смог проникнуть посыльный. Остается только один путь – почтовым голубем. Однако на только что построенных башнях неусыпно стерегут небо специально подготовленные лучники с мощными двухмеровыми луками. А еще каждый день в воздух поднимаются десятки матри-пилог. Кроме этого в авидронской армии впервые появился особый отряд из пятидесяти человек – все охотники с Аврилианских островов. Вооружены они не пращами или луками, а прирученными хищными птицами: соколами-сапсанами и острокрылыми махрушами. Воины эти вместе со своими питомцами расставлены вокруг всего города, и шесть голубей ими уже перехвачены. Вряд ли в осажденную столицу могло попасть хотя бы одно сообщение. «Следовательно, Хавруш не должен ничего знать. Да и не похоже, что ему о чем-то известно…»
Тем временем иргамовский переговорщик, хорошенько всё продумав, вновь держал весьма пылкую и очень умную речь. Он говорил о доблести авидронских воинов, восхищался непревзойденным военным гением Алеклии, поносил своего погибшего брата, клялся в верности Грономфе, выражал готовность исполнить любую волю «Великого и Всемогущего», о чем бы ни шла речь…
– Верь мне, я приложу все усилия, чтобы помирить наши народы. Пройдет всего несколько лет, и мы вновь станем вам добрыми братьями, младшими братьями! – закончил Хавруш и нервно вырвал из носа волосок.
– Хорошо, – Алеклия провел рукою по глазам, будто отмел в сторону последние сомнения, – я попробую тебе поверить. Вот наши условия… – и он неожиданно протянул посланнику осажденного города заранее заготовленный онис.
Изумленный Хавруш, помедлив, осторожно в него заглянул. В скором времени руки его еще сильней задрожали, на лбу выступили крупные капли пота.
Первым пунктом предлагалось навсегда отторгнуть в пользу Авидронии значительные территории – чуть меньше половины всех иргамовских земель, так что взятый в начале войны Кадиш оказывался в глубоком авидронском тылу. Все эти провинции уже давным-давно заняты лигуровскими партикулами, и оттуда Хавруш давно не имел никаких вестей. Все жители этих мест должны быть переселены на территорию, остающуюся у Иргамы.
Во-вторых, победителю немедленно передавались все рабы, находящиеся во владении не только интола, но и всех иргамовских граждан. Речь, несомненно, шла о нескольких миллионах человек. В-третьих, Иргама обязывалась выплатить Авидронии десять миллионов берктолей: миллион сразу, миллион – в следующем году, остальное – в течение двадцати лет. Кроме этого иргамам предписывалось распустить остатки своей армии, все гарнизоны, оставив только гиозов – и то в ограниченном количестве, а также выдвигалось требование срыть стены Масилумуса и некоторых других городов (далее следовал перечень), разрушить крепость Мигрелиш и передать авидронским военачальникам всё имеющееся оружие и все механизмы.