Шерас
Шрифт:
Фатахилла собрал в единый кулак собственный флот — четыреста боевых кораблей, построенных по его указу подвластными странами и городами побережья — Бионридой, Галермо, Пизарами, — но не решился атаковать. Не в правилах флатонов было сражаться с превосходящими силами противника. Да и какие из флатонов мореходы и флотоводцы!
Так что Алеклия не встретил в проливе Артанела какого-либо сопротивления; только кружили неподалеку вистроги — средних размеров быстроходные корабли лимских пиратов, снабженные всем необходимым для морских схваток и имеющие вместительные трюмы для перевозки награбленного.
Первая стычка с лимскими пиратами произошла недалеко от берега острова Нозинги, вблизи портового города флатонов Бузу. Три авидронских военных палатина вместе с десятком малых боевых галер из-за некоторого морского волнения отбились от всей флотилии и подверглись нападению двенадцати лимских вистрог.
Когда капитаны авидронских кораблей увидели, что морские разбойники обходят их со всех сторон и готовятся к бою, они поставили свои корабли в боевую позицию и выслали в атаку таранные и поджигательные галеры. Две вистроги удалось потопить и одну поджечь, остальные же пиратские суда пошли на сближение, явно рассчитывая навязать абордажный бой. Метательные механизмы авидронов, значительно превосходя нападающих в силе и числе, нанесли при этом пиратам новый ущерб, и еще две галеры вышли из строя. Однако вскоре семь оставшихся вистрог, несмотря на ловкое маневрирование авидронов, облепили их корабли со всех сторон, зацепились за борта и бросились на абордаж.
На палатинах авидронов находилось по сто пятнадцать воинов. Ввиду крайней опасности к ним добавили по отряду из неприкованных гребцов — способных сражаться соотечественников, пообещав им в случае победы, как это принято, освобождение. Таким образом, на каждом авидронском корабле пиратов встречало не менее ста пятидесяти человек с оружием в руках.
Бой был жесток и скоротечен. Многие лимы тут же пали, сраженные метательным оружием. Но долгое время нельзя было понять, на чьей стороне боевая удача. В конце концов, когда с обеих сторон осталось не более трети воинов из тех, кто начинал схватку, пираты предпочли отступить, использовав для этого четыре оставшихся вистроги: остальные, подожженые зангниями, уже пылали. Огонь перекинулся и на один из авидронских кораблей, другой же оказался пробит тараном и медленно погружался в воду…
На следующий день Божественный узнал о стычке с лимскими пиратами. Он остался доволен результатами: потеряно два авидронских корабля против восьми уничтоженных вистрог. Он щедро наградил победителей, сделав так, чтобы о победе узнали все.
В проливе Артанела произошло еще несколько стычек. Но каждый раз, когда авидроны пытались навязать равный бой, морские разбойники отступали, не желая начинать сражение без двойного или даже тройного превосходства. Сами же флатоны бездействовали: за всё время присутствия флотилии Инфекта у берегов Нозинги никто не видел ни одного боевого корабля Фатахиллы.
На четвертый день путешествия по проливу авидронская флотилия приблизилась к берегам Галермо. Небольшое приморское государство когда-то относилось к Авидронии как к доброму другу, но сегодня Алеклию никто не встречал, а побережье было безлюдно, будто всех жителей поголовно истребил мор. Девять лет назад Инфект уже плавал в этих местах, и тогда их густо заселяли улыбчивые жители. Они ловили рыбу, пасли стада, возделывали землю. А еще любили есть жирных красных лягушек, которых в этих местах водилось видимо-невидимо. Теперь же кругом царило безмолвие, а многие рыбацкие деревни стояли брошенные, и среди заросших травой и кустами белокаменных жилищ паслись дикие стада неповоротливых буйволов с причудливо изогнутыми рогами.
Столицу Галермо Ауе-Ауе и ее порт защищал мощный двусторонний форт. Впрочем, на уничтожение его авидронам понадобилось бы не более дня. Узкий вход в просторную тихую гавань перекрывали сразу три цепи, но, когда подошли грономфские армады, цепи торопливо опустили, а гарнизон, высыпавший к бойницам, не оказал никакого сопротивления.
Авидронские корабли под бой калатуш вошли в бухту и встали на рейд, а некоторые пришвартовались у просторных каменных причалов. В порту собрались толпы зевак, разглядывая плывущую по небу странной формы матри-пилогу, с корзиной, обшитой бронзовыми листами, и большие красивые корабли: флурены, палатины, салурисы. Но когда авидроны подожгли две вистроги лимских пиратов, обнаруженные здесь же, в гавани, зрители в страхе разбежались, опасаясь за свою жизнь.
Алеклия на «Саталикозе» ожидал пышной встречи и до последнего надеялся на торжественный прием, пеняя на нерасторопность местного правителя. Но когда стало понятно, что Инфекта Авидронии никто встречать не намерен, что нет ликующих толп, нет музыкантов, нет знати на колесницах, нет даров, нет юных дев с венками на головах, нет и не будет церемониальных отрядов в сверкающих латах, — рассердился и послал порученцев во дворец интола Галермо.
Прошло совсем немного времени, и посланцы вернулись. Их белые плащи были порваны: на улицах города с ними обошлись не совсем вежливо. Они сообщили, что интол Галермо Каликотерий уехал в глубь страны вместе с войском, чтобы жестоко наказать племя черных графитов за неповиновение, и что во дворце правителя нет никого, а всё это они узнали у заспанной дворцовой стражи.
Алеклия прикусил губу и потребовал приготовить лошадей, а вскоре уже подъезжал в окружении тысячи белоплащных ко дворцу наместника Ауе-Ауе, которого лично знал и даже когда-то считал своим другом. Тот оказался тяжело болен и так и не появился, но на словах просил передать, что его дворец в полном распоряжении «величайшего правителя величайшей страны». Не церемонясь, Божественный занял все помещения и вскоре устроил пир, пригласив на него своих военачальников, флотоводцев и советников, а также отличившихся воинов, и, испив несколько чаш чудного местного молодого вина, немного успокоился. Он отдал распоряжение, чтобы военные росторы занялись провиантом и водой, чтобы циниты и моряки сошли на берег отдохнуть и размяться, но при этом вели бы себя «сдержанно и достойно» и чтобы корабли, требующие срочной починки, встали на ремонт. Воинов же Белой либеры, половину отряда, он отправил на улицы города следить за тем, чтобы «все было мирно».
На следующее утро Вишневые сообщили, что интол Каликотерий никуда вместе с войском не отбывал и что находится он в небольшом селении неподалеку от города. Наместник же Ауе-Ауе совсем не болен, а укрылся в неприметной акелине и вместе с несколькими именитыми горожанами предался оргии. Когда Инфект узнал об этом, он как раз сидел вместе со своими советниками над разложенной картой материка. Выслушав неприятную новость, Алеклия взял лущевый стержень и поставил на Ауе-Ауе жирный крест. Стержень при этом едва не сломался. Когда же его собеседники удивленно и испуганно замолчали, ожидая приказа о взятии и разграблении города, он пояснил: «Не сейчас. У нас на это нет времени!»
Два дня спустя ДозирЭ оказался виновником потасовки, которая случилась на главной площади столицы, недалеко от дворца Каликотерия. Вооруженные горожане подозрительной внешности принялись задирать нескольких конных телохранителей Инфекта, несущих стражу. Один из местных, как бы случайно, спустил двух своих здоровых и злобных псов, рассчитывая на то, что лошади перепугаются. Боевые кони Белой либеры — мускулистые высокие красавцы белой масти — собак, конечно, не испугались. Мало того, выученные драться, кусаться, бить передними ногами и лягаться, они еще до того, как воины успели что-либо сделать, сильно покалечили беснующихся волкодавов. Особенно отличился конь ДозирЭ Кумир, которому хозяин в свое время преподал немало уроков. Тогда авидронов обвинили в злом умысле, в нападении на несчастных животных, и вскоре их уже окружила возмущенная толпа. Блеснули клинки. Когда же всё закончилось и горожане в ужасе разбежались, восемь местных мужчин, порубленные, остались лежать на земле, в пыли и в крови. Узнав об этом, Алеклия приказал отправить виновников на корабли, назначив их на тяжелые работы, но более наказывать никак не стал.