Шерас
Шрифт:
ДозирЭ уже знал, что им предстоит расстаться. И не только потому, что девушка больше не хотела его видеть, но, прежде всего, потому, что далее их пути расходились: Божественный, после всех победных торжеств, собирался посуху отправиться в долину Спиера, а оттуда в Берктоль, а люцеи должны были вернуться на «плавучие акелины» и вместе с «Белой Армадой» отплыть обратно в Грономфу. Белоплащного не покидало острое предчувствие, что они более не увидятся. Его утешало единственное: тот, кто их разлучил, также должен был надолго с девушкой расстаться.
«О гаронны! И как это всё могло со мной произойти? — недоумевал молодой человек, размышляя о своем и почти не обращая внимания на то, что происходило на площади. — Мой соперник — мой Бог, мой правитель и одновременно мой военачальник. Какое
Когда серебряная колесница, запряженная разукрашенной тройкой лошадей, поравнялась с ДозирЭ, молодой человек вдруг забыл обо всем и громко позвал: «Андэль!», перекричав и музыку, и раскатистый гул торжествующей толпы, занявшей половину площади. Девушка обернулась на голос и быстро нашла среди воинов того, кто ее окликнул. Молодой человек приложил пальцы ко лбу. Девушка, машинально отпустив поручень, за который держалась, тем же жестом ответила на приветствие. Тут произошло неожиданное: возница, управлявший тройкой, внезапно натянул вожжи, придержав лошадей, поскольку они почти настигли идущих впереди люцей; при этом повозка дернулась, и Андэль едва не упала.
Вскоре, однако, девушка оправилась, вновь поднялась во весь рост и крепко уцепилась за поручень колесницы. «Черный шнурок захотел?» — зашипел на ДозирЭ его айм.
Тем временем Красивый Хо, располневший, почти лысый мужчина с приятным краснощеким лицом, блаженно наблюдал за захватывающим зрелищем, развернувшимся перед ним на площади. Давно Бенедикт не видел ничего подобного. Эти великолепные воины в белых плащах и в золоте, эти удивительные авидронские женщины, каких в Оталарисах и не бывает, этот черный слон с огромными бивнями… Но более всего интол оживился тогда, когда на площади показались «дары» именитого гостя: пленники, рабы и, главное, повозки, доверху нагруженные дорогим оружием, ценнейшими тканями, редчайшими пряностями и всякими драгоценностями.
Красивый Хо был семнадцатым представителем древней династии Хо, объединившей десятки самостоятельных городов и местностей обширного полуострова Ру в одну страну. Жители всех этих полисов разговаривали на одном языке и походили друг на друга, и потому их объединение проходило бескровно и чаще по собственной воле народов. Несмотря на то, что Оталарисам никогда не угрожали большие государства — три четверти их границ были морскими, да и удаленность от континентальных центров была велика, — этих рыболовов и землепашцев часто атаковали кочевники и разные дикари, так что в одиночку выжить не могло ни одно племя, ни один город. Сегодня Оталарисы по-прежнему называли союзом полисов, но страной давно правила династия Хо, а Совет, ранее обладавший едва ли не абсолютной властью, постепенно превратился в мелкий хозяйственный Инициат.
В последнем столетии Оталарисы регулярно подвергались нападениям с разных сторон, не говоря уже о постоянном разбое и набегах лимских пиратов, поэтому, не имея возможности содержать большую армию и боевой флот, отец Красивого Хо тридцать лет назад попросил у дружественной Авидронии военной защиты. С тех пор ежегодно в Грономфу отправлялось золото и всякие дары. Большинство врагов Красивого Хо затихло, опасаясь нападать на союзника Авидронии, однако лимы продолжали беспокоить мирных соседей, а племена красных дондронов захватили долину Спиера — самое богатое золотоносное месторождение на материке — и принялись изо всех сил выкачивать оттуда драгоценный металл. И ничего нельзя было с этим поделать…
Тем временем Божественный уже подъехал ко дворцу, легко спрыгнул с коня, бросив поводья телохранителю, и спокойной поступью стал подниматься по лестнице, ведущей на широкую площадку, где на деревянном резном троне расположился Красивый Хо в окружении многочисленной свиты. Интол Оталарисов поднялся со своего сиденья и неожиданно быстро засеменил вниз по ступенькам навстречу гостю.
Правители встретились на середине лестницы и, по местному обычаю, низко друг другу поклонились. Алеклия указал рукой на подарки, и Красивый Хо в самой изысканной форме поблагодарил Инфекта Авидронии, а также выразил глубокую признательность за то, что разбойники и пираты больше не угрожают оталарисским кораблям и прибрежным полисам.
После церемониального шествия Алеклия вместе с военачальниками и флотоводцами остался пировать во дворце Красивого Хо, а остальных авидронов распустили. Всем местным кратемарьям и виночерпням было приказано бесплатно кормить и поить авидронских воинов, а люцеям Бенедикта — безвозмездно даровать им свою любовь. И всё это до тех пор, пока авидроны не уйдут из города.
Сам Бенедикт был городом достаточно большим, в нем проживало не менее семисот тысяч человек, но, когда он заполнился морскими цинитами, телохранителями Инфекта и воинами Абордажной либеры, не осталось ни одного закоулка, где бы ни слышалась авидронская речь. Сначала жители города попрятались, ожидая бесчинств, какие привыкли терпеть от собственной армии, когда та оказывалась в городе. Но воины далекой Грономфы вели себя пристойней местных цинитов: никого не избивали, не грабили торговцев и дома, не насиловали женщин. Поэтому многие оталарисы вышли на улицы и приняли участие в празднестве.
Во дворце Красивого Хо вот уже целую триаду продолжалось пиршество, в котором принимали участие не менее полутысячи человек — помимо авидронов, вся оталарисская знать. Вина и нектары лились рекой, музыканты и танцовщицы падали от усталости. От безудержного чревоугодия отвлекали многочисленные состязания, которые проводились в Гимнастической Атлетии, построенной авидронами и принадлежащей одному известному грономфу. Авидроны между собой не состязались — только с оталарисами, и побеждали так часто, что Божественный перед гонками на весельных лодках, которые должны были состояться в местном заливе, приказал своим воинам отстать от соперников на два корпуса. Гребцы так и сделали. Красивый Хо остался очень доволен, тут же забыв обо всех постыдных поражениях.
Один из кулачных боев выиграл ДозирЭ и был несказанно счастлив, получив из рук Красивого Хо бант с серебряной фалерой.
Наконец правители нашли время и обратились к делам. Речь шла о долине Спиера, которую захватили красные дондроны. Алеклия напомнил Красивому Хо давнее обещание: если лимские пираты будут разбиты, а дондроны изгнаны, то интол отдаст на двадцать пять лет долину Спиера авидронам, а со всего добытого золота будет иметь только восьмую часть. При этом Красивый Хо вдруг сделался забывчивым, но на этот случай Божественный приберег нужные онисы, которые ему немедленно подали помощники. Красивый Хо поспешил использовать весь свой богатый арсенал уловок, но в конце концов подписал соглашение о передаче земель во временное пользование. В залу был приглашен законник из Берктоля, который засвидетельствовал важную договоренность.
Авидроны пробыли в Бенедикте около месяца. В конце концов хозяева местных кратемарий и виночерпней едва не разорились — ведь всё это время они кормили и поили воинов Инфекта бесплатно. Красивый Хо при этом не проявил беспокойства, но Алеклия приказал немедленно возместить пострадавшим горожанам половину стоимости уже съеденного и выпитого. Еще долго в Бенедикте на всех площадях и улицах прославляли щедрого авидронского правителя.
ДозирЭ и Идал, вместе с увязавшимся за ними Одрином, приняли самое деятельное участие в празднествах. Целыми днями они просиживали в кратемарьях, переходя время от времени из одной в другую, истребляя при этом непомерное количество жареных пулярок, голубей, зайцев, кабанов, выпивая сверх меры вина и нектара и отказываясь лишь от рыбы, на которую не могли смотреть после долгого морского путешествия. Пьянея, ДозирЭ всегда вспоминал Андэль, и тогда Идал, пьющий умеренно, всеми силами удерживал друга от опасных слов или опрометчивых поступков. Одрин же, наоборот, пытался подзадоривать приятеля, словно желая вырвать из его уст слова об Андэль и Инфекте, которые могли бы иметь самые серьезные последствия. Он унялся только тогда, когда Идал пригрозил ему поединком. Однажды дорманец затащил двух грономфов в акелину, и ДозирЭ не успел опомниться, как оказался на одном ложе сразу с несколькими любвеобильными люцеями. Когда молодой человек пришел в себя, он горько раскаялся — ведь для него существовала только одна женщина, которую он любил всем сердцем, но Одрин весьма хитроумно успокоил молодого человека и помог ему приглушить муки совести обильными возлияниями.