Шерас
Шрифт:
Колонна, которую Ферассион вел в Иргаму, и вправду походила на ополчение. Все воины были по-разному вооружены, как попало одеты и носили доспехи разных партикул.
Цинитай поднял голову, и глаза его вспыхнули гневом. Для любого воина не было сильнее оскорбления, чем сравнение с ополченцем — обычным горожанином, мастеровым или торговцем, пришедшим с хранившимся дома оружием по зову правителя. Однако, разглядев знакомое лицо, Ферассион осклабился.
— Эгоу, айм Бордэс. Я возвращаюсь в свою либеру, а это новобранцы и славные циниты из разных партикул, которых мне поручено доставить в общий лагерь.
— Поднимайся ко мне, я дам тебе холодного вина и свои новые походные сандалии, которые мне без надобности. Верно, твои уже стерлись на долгом марше?
И Бордэс демонстративно отхлебнул вина из кожаного сосуда.
— Я бы поднялся, да, видят боги, не успею сделать даже глоток. Скоро авидронские дороги кончатся, поскольку мы приближаемся к иргамовским землям, поросшим лесами и изрезанным оврагами. Боюсь, ты застрянешь, и тебе придется мастерить из купола валилы и убеждать местные племена каннибалов есть вместо жирной человечины этих исхудавших буйволов.
С этими словами Ферассион, довольный своим остроумным ответом, приложил пальцы ко лбу и бросился догонять колонну, успевшую за время разговора изрядно опередить «шагающую крепость».
Как правильно подметил Ферассион, близились пределы авидронских территорий, а далее шли леса, поля и горы, принадлежащие интолу Тхарихибу. Через десять тысяч шагов от крепости Грифы уже можно было встретить следы пограничных стычек и сожженные иргамовские заставы. Еще через пять итэм авидроны увидели небольшую разрушенную иргамовскую крепость, которая, судя по всему, подверглась штурму авидронской армии.
К вечеру сборная цинита, в которой состоял ДозирЭ, сошла с дороги, проделала не менее десяти итэм по дикой холмистой местности и остановилась лагерем, выбрав на пологом холме удобное место. Отсюда просматривалась всё вокруг до самого горизонта.
На обустройство лагеря ушло немало времени. Отряд не имел при себе землекопного инструмента и необходимого лагерного имущества, и поэтому построенные укрепления были примитивны, ров неглубок, а спать пришлось под открытым небом — слава богам, сезон дождей закончился.
Когда лагерь разбили, Ферассион запретил разводить костры и громко говорить, а треть людей отрядил охранять временное убежище изнутри и снаружи.
Для ДозирЭ это была первая ночь, проведенная в открытом поле, на чужой иргамовской земле. Здесь даже Хомея казалась враждебной.
Только через четыре дня отряд без происшествий добрался до лагеря, где располагалась партикула пешего монолита.
Новичков выстроили на форуме, и ДозирЭ прочитал надпись на украшенном серебряными колокольцами знамени, которое было вывешено над шатром военачальника: «Неуязвимые».
К воинам вышел воин в золотом платке и цельнокованом нагруднике. Молодые циниты поправили оружие и подтянулись.
— Я партикулис Эгасс, — сказал военачальник, хмуро оглядывая новобранцев, — а это моя славная партикула. Вам сопутствует везенье, сыны Инфекта: у вас есть возможность умереть во имя Авидронии, поскольку воины этого отряда обычно в любом сражении идут в бой первыми и первыми погибают. Но не думайте, что единственная ваша забота — сложить голову за Инфекта и процветание Отечества. Эту великую награду еще нужно заслужить. Заслужить долгими переходами, бесконечными работами, недоеданием. Ибо в основании ратной победы лежит тяжелый воинский труд.
Партикулис посмотрел на цинитов-новобранцев, обошел строй, заглянул каждому в глаза, но не встретил в них ни страха, ни слабодушия. И суровое сердце опытного воителя, закаленное во многих сражениях, смягчилось.
— И еще. Пройдет месяц, а может, и год, и лучшие из вас однажды в бою вдруг ощутят Дух монолита. Сроднятся с ним телом и душой. Навеки. И тогда беззаветной отвагой наполнятся ваши сердца, и вы станете истинными воинами!
Помните и о том, — продолжал Эгасс, — как презирают в авидронских партикулах трусов, предателей, воров. Если украдете у товарища — вас ждет смерть. Если заснете на посту — вас ждет смерть. Если бежите с поля сражения — вас ждет смерть, я собственной рукой лишу вас жизни. Стой до последнего против десятерых и умри, если на то есть воля Инфекта! Кроме того, вас ждет суровое наказание, если нарушите строй, не выполните сигнал, потеряете меч, ослушаетесь десятника.
Теперь я — ваш хозяин на долгие годы. Ваш отец и ваша мать. Я — единственный вершитель ваших судеб. Любое неподчинение моей воле — и вас ждет «черный шнурок». Только от меня зависит, получите ли вы наградной платок и меч «бессмертного» или будете на побегушках в обозе. Помните это!
Военачальник еще раз осмотрел строй, задержался взглядом на мощной фигуре Тафилуса, одобрительно кивнул и удалился в шатер.
Пополнение распределили по различным отрядам. ДозирЭ, как и предполагал, вместе с десятком счастливчиков сразу попал в монолит меченосцем.
Но больше всех повезло верзиле Тафилусу. За невероятную силу его сразу взяли в «бессмертные», что подразумевало особые знаки отличия, повышенную плату, освобождение от ряда работ.
Около месяца партикула «Неуязвимые» стояла лагерем, не предпринимая каких-либо действий. Небольшие легковооруженные отряды следопытов время от времени покидали укрепление, но через два-три дня возвращались, волоча на веревке нескольких пленных иргамов.
Благодаря пополнению военачальник Эгасс в полной мере восстановил численность рядов. Ежедневно он проводил изнурительные учения. Несмотря на затупленные копья и деревянные мечи, после каждого такого боя появлялось немало раненых.
Однажды лагерь посетили крупные военачальники, которые, ознакомившись с методами Эгасса и обойдя шатры лекарей, запретили проводить массовые столкновения и пускать друг в друга стрелы, даже без наконечников.
Эгасс ничего не ответил, только в знак подчинения приложил руку ко лбу.
Несмотря на законы Тертапента, которые самым подробным образом определяли жизнь авидронской армии и методы подготовки, в партикуле «Неуязвимые» сложились свои учебные и боевые традиции воспитания «железных» воинов. Может быть, и жестокие, но делавшие партикулу на поле боя действительно неуязвимой.