Шерас
Шрифт:
— Я не очень-то ей дорожу, рэм, — отвечал посол Вечному Хранителю. — Я не боюсь смерти и готов принять ее сейчас же, если вам будет угодно. Об одном буду жалеть: что не погиб с мечом в руках, отстаивая интересы родины!
Тут остальные посланники схватили товарища за руки и оттащили в сторону. Вперед выступил еще совсем юный оталарис, лет двадцати — двадцати двух.
— О Божественный, прости несчастного за несдержанность. Мы все готовы искупить его вину своими жизнями. Сто дней назад был захвачен торговый корабль, на котором находилась его семья. От руки лимского пирата все его близкие погибли. То потрясение, которое он испытал, и сделало его безумным.
Алеклия кивнул головой, даруя прощение. Помедлив,
— Что с золотыми приисками долины Спиера?
Молодой посол отвечал со скорбью на лице:
— Эти места окончательно захвачены племенами красных дондронов. В этом году Оталарисам уже нечем платить за военное покровительство. Наш правитель послал пять тысяч цинитов, чтобы отбросить захватчиков туда, откуда они пришли, но коварные дондроны ночью напали на лагерь и перебили всё войско… Красивый Хо просил передать тебе лично, что если Авидрония справится с лимскими пиратами и освободит долину Спиеры, то он дарует тебе эти земли сроком на двадцать пять лет, а из всего золота, которое ты добудешь из шахт за этот срок, просит лишь восьмую часть.
Все присутствующие переглянулись. Долина Спиеры являлась одним из самых богатых месторождений золота на континенте. Спиера, именем которого прозвали это место, был одним из интолов Оталарисов. Однажды, исследуя дальние пределы своей интолии, он обнаружил дикую долину, где под верхним слоем земли залегали могучие пласты золота, часто подходящие к самой поверхности. Интол начал разработку рудников и сказочно разбогател. Его имя стало нарицательным, и теперь, когда речь шла об очень богатом человеке, говорили: он богат, как Спиера.
Алеклия задумался. Время встречи истекло, но Инфект не торопился. В левое ухо ему прошептали свои соображения одни советники, в правое — другие.
Наконец Алеклия поднялся и произнес величественно:
— Авидрония помнит о своем долге перед Оталарисами. Авидрония всегда честно выполняла обязательства перед союзниками и будет выполнять их и впредь. Однако враг силен и опасен, и поэтому требуется время, чтобы принять решение. А пока я, Инфект Авидронии и Бог всех авидронов, приглашаю послов нашего доброго друга Красивого Хо остановиться в моем дворце, вкусить все наслаждения жизни и ждать известий, которые несомненно будут добрыми…
Закончив с послами, Инфект Авидронии некоторое время занимался новыми законами и делами Липримарий, а потом собрал военный совет, который, впрочем, был назначен несколькими днями раньше.
На совещании помимо Алеклии присутствовали видные авидронские военачальники. Самый опытный из них — Седермал — за всю свою долгую жизнь не знал ни одного поражения. Его называли Кровавым — так беспощаден он был к врагам. Армии, которые он выстраивал на поле сражения, всегда были прекрасно вооружены и основательно подготовлены. Не доверяя новомодной тактике «хитроумного боя» (ложным отступлениям, засаде, фланговому охвату), он предпочитал из раза в раз атаковать по центру мощным монолитом из двадцати—пятидесяти тысяч цинитов. При этом обычно наносимый удар был такой силы, что более слабые фаланги противника неизменно оказывались опрокинутыми. Девяностосемилетний молодящийся старик с короткой белоснежной бородой носил высшее воинское звание — Великий Полководец — и последние восемь лет находился при Инфекте, являясь его главным военным советником.
В противоположность Кровавому Седермалу, Полководцы Инфекта Ворадж и Лигур, будучи сравнительно молодыми военачальниками, всё время проводили в дальних походах. Столкнувшись в сегодняшних сражениях с врагом более многочисленным и весьма коварным, чьи армии были чаще регулярными, а оружие единообразным, они являлись сторонниками реформы Тертапента и предпочитали в сражениях сложные тактические приемы.
Ворадж, шестидесятидвухлетний авидрон с черным от солнца лицом и широкими приплюснутыми ноздрями, занимался строительством Великой Подковы, возводил в Междуречье коды на пути предполагаемого движения армий флатонов; в тех же местах усмирял деньгами и оружием маллов, коловатов и стесонов, которым не нравилось присутствие на их землях чужих укреплений. Ворадж только что закончил строительство самой неприступной авидронской крепости Дати Ассавар недалеко от пролива Артанела, которая перекрывала единственный проход меж Алинойских гор в долины Междуречья.
Лигур, военачальник сорока двух лет, красавец атлет, и, по мнению Инфекта, самый талантливый из всех, начальствовал над армией на территории Иргамы и отвечал за успех всей кампании. Чтобы присутствовать на этом совете, он проделал четыреста итэм пути, не вылезая из седла, и после окончания собирался тотчас возвратиться в партикулы.
Военный совет длился до вечера. Лидионеза вторглась в земли дологов, находящиеся под защитой авидронского Инфекта. Подобные действия были равносильны объявлению войны Грономфе. Не успели военачальники выступить, как принесли срочное голубиное послание Священного учителя жрецов дологов, который, подчинив большинство племенных вождей, на деле являлся правителем своего народа. Жрец сообщал о сожженных селениях и угнанных в рабство жителях, о битве, в ходе которой лидионезцы легко разбили его отряды, об осквернении священной пещеры, которую захватчики наполнили испражнениями. Он просил как можно скорей прислать партикулы и защитить народ, подвергшийся крайнему унижению. Инфект Авидронии выслушал мнение всех советников. Многие из них оценивали Лидионезу, страну с обширными территориями, большим населением и сильной армией, страну — участника Берктольского союза, как опытного и опасного противника. И всё же, к превеликой радости Седермала, Алеклия отдал распоряжение направить в помощь дологам отборное войско.
Он принял тяжелое решение в пользу новой жестокой войны и как ни в чем не бывало перешел к следующей теме. Слово дали флотоводцам, которые вскоре погрязли в неубедительных оправданиях. После их выступлений Алеклия пришел в ярость, обвинив морских военачальников в попустительстве лимским пиратам. Он приказал возвести на Анконе дополнительные верфи и заложить на них сотни кораблей. Новые галеры, помимо высоких бронированных бортов и крепких таранов, решено было снабдить дополнительными местами для гребцов, оснастить дополнительными косыми парусами и установить на палубах и в надстроенных башнях невиданное доселе количество различных метательных механизмов.
Поклявшись друг перед другом отомстить лимским пиратам, авидроны разложили на столе иргамовскую карту. После печальных событий в городе Де-Вросколь Авидронии потребовалось совсем немного времени, чтобы прийти в себя. Вскоре тремя соединениями авидроны вторглись на территорию Иргамы. После того как пограничные заставы были сожжены, несколько крупных иргамовских отрядов разбито, а три города взяты, некоторые народные собрания, а также видные ораторы и известные военачальники, удовлетворенные местью, предложили отозвать армии. Но кровь пролилась… Большая кровь. Ожесточаясь всё больше и больше, противники предавали огню и мечу все, что встречали у себя на пути. Не щадили ни женщин, ни стариков, ни младенцев.
Судьба войны была решена.
Несмотря на мощную оппозицию, сторонники священной войны всегда составляли большинство.
План военной кампании вызвал на нынешнем совете бурные споры.
Старый воитель Седермал напал на Лигура:
— Уличные мальчишки с палками в руках — и то более проворны, чем ты, доблестный авидронский полководец! Требуется немедля двинуть Осадную эрголу на Кадиш и взять его в первом же штурме.
Лигур невольно улыбнулся и отвечал со свойственной ему спокойной рассудительностью: