Шерлок Холмс и крест короля
Шрифт:
— Посмотрите, пожалуйста, на этот документ, датированный тысяча восемьсот пятьдесят пятым годом. Он написан вашим отцом?
— Почерк, кажется, его. И само стихотворение, вероятно, тоже, хотя я такого и не припоминаю.
— Взгляните внимательно на последние строчки и скажите, что вы видите?
— Ничего особенного. Только, пожалуй, они бледнее остальных. В чистовой копии отец такого не допустил бы.
— Неужели?
— Каллиграфическое исполнение рукописи было для него очень важно. Он считал, что произведение искусства должно быть прекрасно во всех отношениях,
— Но автор этого документа не проявил большого старания, не правда ли? Тем более ваш отец, как вы говорите, не пользовался промокательной бумагой, а здесь это очевидно. Первые строки успели высохнуть и потемнеть, однако последние стали бледнее, когда рыхлая бумага вобрала в себя часть чернил.
— И это все?
— Нет, мистер Браунинг, это далеко не все. Под микроскопом можно увидеть, что от нажима промокательным листом очертания букв в последних строках стали перистыми. Мне даже удалось различить налипшие белые ворсинки.
Лицо Пена Браунинга несколько помрачнело.
— Я рассказал вам то, что помню, мистер Холмс, но не готов поклясться, будто отец ни разу в жизни не брал в руки промокашки. К тому же это, возможно, не чистовая копия.
— Верно, мистер Браунинг. Однако стихотворение, напоминаю, датировано тысяча восемьсот пятьдесят пятым годом. Забавно, не правда ли, что производство промокательной бумаги для продажи началось лишь в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, причем в Соединенных Штатах? Кроме того, до тысяча восемьсот шестидесятого ее изготовляли из розового волокна, и только потом она стала белой.
— И это все, что вы хотели мне сообщить?
— Нет же, — ответил Холмс немного нетерпеливо. — Я не назвал бы форму бумажного листа, на котором написано это произведение, идеально прямоугольной. Этим грешит большинство рукописей, лежащих на этом столе. Возьмите мой угольник и проверьте сами: края многих листков расходятся с его ребром. А некоторые из них еще и слишком узки для осьмушки. Довольно нелегко сделать линию отреза идеально ровной, если отделяешь форзац от переплета у самого корешка.
На мягко очерченном лице Пена Браунинга выразилось недоумение.
— Я вас не понимаю, мистер Холмс.
— Эти страницы, вероятно, с полгода назад были вырезаны из томов, которые вы видите на столе. Пока вы были в пути, я сопоставил большинство листков с узкими полосками бумаги, торчащими из переплетов книг. Мошенник полагал, будто у него будет достаточно времени, чтобы вернуться сюда и уничтожить улики. Но смерть застала беднягу врасплох.
— С какой стати моему отцу вздумалось в тысяча восемьсот пятьдесят пятом году писать стихотворение на форзаце, вырванном из…
— Из его собственной поэмы «Клеон» того же года издания?
— Да.
— Он ничего подобного не делал. Сама книга поддельная. Как все эти тома и дарственные надписи на них.
— Думаю, Холмс, вам следует объясниться, — вмешался я. — С чего вы это взяли? «Клеон» — известное произведение Роберта Браунинга, вошедшее в сборник «Мужчины и женщины».
— Что бы ни значилось на титульном листе, — сказал Шерлок Холмс, —
Мой друг бесцеремонно выдернул страницу из «ранней» копии «Клеона», расположил ее под объективом своего прибора, настроил линзу и уступил клиенту место за столом.
— Под увеличительным стеклом на ней видно много пятнышек. Вот и все, — пробормотал тот.
— Сосредоточьтесь, пожалуйста, на бледно-желтых отметинах. Некоторыми пока можно пренебречь, но есть пара особо примечательных. Они напоминают тонкие волоски. Вы видите?
— Да, — ответил Браунинг, сперва с сомнением в голосе, потом более уверенно. — Да. Вижу.
— «Листья травы»! — торжественно изрек Холмс. — Это последнее, что произнес Огастес Хауэлл, умирая (вне зависимости от того, действительно ли ему перерезали горло).
— Сборник Уолта Уитмена! — воскликнул я.
— Вынужден вас разочаровать, Ватсон: мистер Уитмен здесь ни при чем. Речь идет об эспарто — растении, также известном как трава альфа или ковыль тянущийся. Современные английские производители бумаги часто его используют. Подчеркиваю: современные. До тысяча восемьсот шестьдесят первого года вся бумага в Англии изготавливалась из хлопкового тряпья. Но гражданская война в Америке привела к нехватке хлопка, и на замену ему пришлось искать другие ингредиенты.
— Иными словами…
— Иными словами, — заключил Холмс, — монолог Савонаролы, датированный тысяча восемьсот пятьдесят пятым годом, поэма «Клеон» того же года и сонеты, якобы изданные в Рединге в тысяча восемьсот сорок седьмом году, — все это в действительности было написано или напечатано на бумаге, выпущенной не ранее тысяча восемьсот шестьдесят первого года, когда Томас Рутледж впервые использовал эспарто на своей фабрике в Эншеме, близ Оксфорда. Собственно говоря, главная причина, по которой ваш отец не мог сочинить «Воззвание Савонаролы», заключается в том, что, когда создавалось это произведение, он был уже на том свете. То же можно сказать и о так называемых черновиках его писем к вашей матушке. Нечестным путем завладев частью корреспонденции, мошенник бессовестным образом досочинил остальное в стремлении обогатиться.
В комнате с выложенными плиткой полами наступила тишина, нарушаемая лишь тихим шлепаньем весел по затененной воде канала. За окном ярко светило солнце. Пен Браунинг посмотрел на Холмса.
— Правильно ли я понимаю, сэр, что вы говорите о… — осторожно спросил он.
— Подделке! — с наслаждением произнес Холмс. — Причем неслыханно дерзкой и раздутой до абсурда. Осуществили ее совсем недавно, вероятно, всего несколько месяцев назад, и это неудивительно, поскольку мошенники могли безбоязненно развернуть свой план только после смерти вашего отца.