Шерлок Холмс и крест короля
Шрифт:
— Двенадцатый калибр!
Холмс усмехнулся:
— Прекрасно, Ватсон! Лестрейд и его сержанты не рассчитывали найти что-либо подобное. Потому и не нашли.
— По чем же свидетельствует эта улика?
— Очевидно, Гардштейну и его товарищам были нужны ружья. До сих пор анархисты довольствовались револьверами, поскольку пройти по лондонским улицам с длинноствольным оружием и не возбудить ничьих подозрений довольно затруднительно. И все же в деле винтовка — совсем не то что пистолет. Стреляет она не в пример точнее, и с ее помощью можно серьезно обороняться. Ли-Энфилд — самая доступная модель, желанное приобретение для наших противников. Если они столь основательно готовятся к защите, а может быть, и к нападению, революция, вероятно, гораздо ближе, чем мы думаем.
Меня это заключение отнюдь не порадовало, Холмс же, напротив, казался воодушевленным.
— Вот кое-что для вашего альбома, дружище! — сказал он, пролистав свою газету.
Я принялся было внимательно читать репортаж о пятничном происшествии — кровавой драме, разыгравшейся ночью в окрестностях Хаундсдитч-стрит, — но Холмс, нетерпеливо взмахнув вилкой, подсказал мне:
— Третий абзац передовицы, старина. Это как раз то, чего я так желал избежать.
«По удивительному совпадению, в минувшую пятницу известный консультирующий детектив Шерлок Холмс находился рядом с полицейскими, подвергшимися нападению бандитов. Как сообщает Скотленд-Ярд, мистер Холмс лишь сопровождал инспектора Лестрейда и в расследовании не участвует. Тем не менее наши читатели надеются на изменение ситуации. Нации и обществу грозит гибель. Слишком долго мы терпели на своей земле присутствие политических отбросов Европы. Если бы Шерлоку Холмсу удалось очистить Англию и весь цивилизованный мир от этих злодеев, каждый добропорядочный гражданин считал бы себя вечным должником великого детектива. Если к мистеру Холмсу до сих пор не обратились с призывом защитить отечество от серьезной опасности, следует сделать это теперь».
Я в замешательстве опустил газету: никогда еще мне не доводилось читать редакционной статьи, написанной в столь резком и откровенно побудительном тоне.
— Автор немного преувеличивает, — весело заметил Холмс. — Кстати, ни с каким призывом ко мне так и не обратились, если не считать приглашения на ужин.
— К кому же вы приглашены?
— Неужели я вчера позабыл об этом упомянуть? Так вот, дружище, сегодня я вернусь домой немного позднее обычного. Лестрейд, со свойственным ему благоразумием, решил посоветоваться с моим братом Майкрофтом. Положение нашего друга инспектора сейчас более затруднительное, чем когда бы то ни было. Даже в политическом отделе Скотленд-Ярда ему мало помогли. Ну а Майкрофт живет в мире политики. Заговоры для него — родная стихия. От лица правительства он всегда следит за подводными течениями.
— В том числе и в России? — спросил я скептически.
Холмс улыбнулся.
— Майкрофт прекрасно говорит по-русски, он знаток русской истории и культуры. Насколько мне известно, его переводы из Александра Блока очень хвалят. Итак, я взялся помочь Лестрейду. Сегодня мой брат пригласил нас с инспектором отужинать в одном из кабинетов клуба «Диоген». Так что, пожалуйста, меня не ждите.
Больше мой друг ничего мне не сказал. Когда он ушел, я принялся размышлять о том, в какой лабиринт заманила нас судьба. Наступил вечер. После раннего ужина я взял с полки роман сэра Вальтера Скотта «Эдинбургская темница» и мысленно перенесся на север, в шотландскую столицу, охваченную так называемыми беспорядками Портьюса [36] . Я собирался отправиться в постель пораньше, однако повествование настолько меня увлекло, что после каждой главы я давал себе обещание прочесть еще одну и лечь спать, но всякий раз его нарушал.
36
Волнения возникли в 1736 году из-за отложенной казни капитана городской стражи Джона Портьюса, виновного в убийстве мирных жителей Эдинбурга. Приговор был приведен в исполнение разъяренной толпой горожан.
Думаю, минуло одиннадцать часов, когда я услышал шум: что-то вроде жестяной банки, брякнув, ударилось о наружную стену нашего дома, а затем покатилось по мостовой.
— Мистер Хо-о-олмс! Мистер Ше-е-ерлок Холмс! — В дверь дважды постучали молоточком. — Вот и я, мистер Холмс! Вы знаете меня, а я знаю вас: вы лакей и лизоблюд! Жалкий холоп короля и его министров! Вы угнетаете народ и разделите участь ваших хозяев!
Эти вопли были так нелепы и неожиданны, что некоторое время я сидел в полной растерянности. Наступило небольшое затишье, и я подумал, что пьяный мужлан прокричался и пошел своей дорогой. Вероятно, его сбило с толку отсутствие ответа. Или он решил, что ошибся домом, хотя адрес Шерлока Холмса, несомненно, ни для кого не был секретом. Осторожно подобравшись к окну, я проделал крошечную щель между задернутыми занавесями и выглянул на освещенную фонарями улицу.
На ее противоположной стороне, перед темной витриной цветочного магазина, стоял человек. Вопреки моим ожиданиям, вместо мешковатой куртки я увидел на нем красивое черное пальто с каракулевым воротником. В левой руке этот высокий, опрятно и недешево одетый мужчина держал широкополую шляпу, а в правой — нечто напоминающее камень. Темные волосы и усы незнакомца были щегольски подстрижены, а черты лица казались скорее аристократическими, нежели плебейскими, хотя горбатый нос и походил на клюв.
— Вы знаете меня, мистер Холмс! Знаете! Слыхали, кто такой Пятков? А вы кто такой? Не можете ответить? Что вы друг тиранов, мне всегда было известно. Но не думал я, что вы такой трус! Полицейский лакей!
Словно выдернутый из вымышленного мира Вальтера Скотта, я вернулся к неприглядной действительности. Что мне было делать с этим негодяем? Я стал вспоминать вчерашние слова Холмса о Пяткове. В этот момент хулиган замахнулся своей длинной правой рукой и с силой, делающей честь хорошему игроку в крикет, запустил камнем в наш фасад. Этажом ниже раздался звук разбитого стекла. Подумав о том, как, должно быть, испугалась миссис Хадсон, я все же не решился покинуть свой наблюдательный пост. Теперь злоумышленник преспокойно фланировал вдоль стены противоположного дома. Кое-где в окнах зажегся свет. Ночной шум, несомненно, должен был привлечь внимание патрульных полицейских.
Внезапно я вспомнил, что среди экспонатов памятной коллекции Холмса имелся полицейский свисток, добытый нами в погоне за доктором Нилом Кримом, ламбетским отравителем. Я принялся шарить в ящике книжного шкафа, но в этот момент кто-то из потревоженных жильцов стал подзывать констебля, появившегося, очевидно, где-то поблизости.
Я вновь подошел к окну и, к величайшему своему удивлению, увидел, что Пятков (если это был он) продолжает стоять у стены цветочного магазина, будто ему совершенно ни до чего нет дела. «Вдруг, — с ужасом подумал я, — в кармане у него револьвер, и он намерен, подражая пятничному подвигу своих товарищей-анархистов, застрелить первого же полицейского, который к нему приблизится?»
Но нет, возмутитель моего спокойствия оказался не настолько глуп. Он надел свою богемную шляпу и выждал несколько секунд, явно заметив что-то, чего не видел спешивший к нему полисмен в каске и блестящем непромокаемом плаще. От Риджентс-парка к станции метрополитена, как корабль, сияющий огнями среди ночного моря, поплыл ярко освещенный двухэтажный автобус. Дождавшись, когда он подойдет достаточно близко, молодой человек сделал два-три шага навстречу и вскочил на подножку, причем так ловко, будто всю жизнь только этим и занимался. Теперь полицейский и хулиган неподвижно смотрели друг на друга, в то время как расстояние между ними увеличивалось. Ближайшая остановка у станции подземки была видна из моего окна, и незнакомец спрыгнул возле нее на тротуар. Конечно, в вечернем сумраке я мог ошибиться, но в любом случае констебль уже не догнал бы нарушителя порядка.
Отправившись на ужин, Холмс велел мне не ждать его. Но другого занятия я для себя не нашел. Вернулся он ближе к полуночи. Несмотря на то что мысли великого детектива были заняты идеями брата Майкрофта, он все же заметил разбитое окно и, выслушав мой рассказ о недавнем происшествии, сильно разволновался, хотя тревога эта объяснялась вовсе не страхом за собственную безопасность.
— Мы не ждали Пяткова так скоро, — произнес он. — Впрочем, он не мог находиться далеко, раз его товарищи вынашивают какой-то дерзкий план. Наши люди следили за ним в Париже. Мсье Амар, шеф Сюрте-Женераль, обсуждает подобные дела со Скотленд-Ярдом по выделенной телефонной линии. Майкрофт уверяет, что с тех пор, как Пяткова в последний раз видели во Франции, не прошло и недели. Он, в конце концов, действительно художник, и две его картины сейчас выставляются в частной галерее близ Орлеанской набережной.