Шерлок Холмс против марсиан
Шрифт:
Дополнял картину сильный, чуточку шепелявый акцент.
– Почему вы так решили, мистер…
– О, моя проклятая рассеянность! Прошу прощения, я забыл представиться! Владислав Цепешер, граф Орлок. Помощник мистера Пфайфера, к вашим услугам.
– Помощник? – Холмс улыбнулся. – Ваше сиятельство, не слишком ли это малая должность для титулованной особы?
Ответная улыбка искривила яркий рот графа:
– Америка, мистер Холмс. Страна равных возможностей. Замечу, что возможности титулованной особы, разоренной обстоятельствами и вынужденной бежать из родных Карпат, мизерны. Прячешь гордыню в сейф и берешься
– Как же прикажете обращаться к вам?
– Попросту: граф. Вам все равно, а мне приятно.
– Как вам будет угодно, граф. Так почему же вы решили, что мои поиски не дадут результатов?
– Потому что никакого «фонаря ужасов» здесь нет. Нет и иного проекционного аппарата. Кроме того, как вы верно заметили, «туманные картины» проецируются на клубы дыма или тумана. Вы видите туман или дым?
Действительно, ночной воздух был тих и прозрачен, а костер почти не давал дыма, да и тот уносило в сторону от развалин.
– Не могу не признать вашу правоту, граф, – сухо констатировал Холмс. – Воздержусь от бестактного вопроса, что делает здесь ночью помощник мистера Пфайфера. Куда больше меня интересует ваша версия данного феномена. А она у вас несомненно есть.
Они смотрели друг на друга, не отводя взгляда – Шерлок Холмс и граф Орлок. Тому подумалось, что так изучают противника кулачные бойцы, прежде чем сойтись в поединке.
– Я с готовностью отвечу на оба ваших вопроса, мистер Холмс, – граф первым нарушил затянувшуюся паузу. – Я услышал о привидениях на руинах дома Лиггинсов и захотел лично взглянуть на них. Это могло бы оказаться стоящим материалом для фильма. Что же до версии феномена… Это призраки, господа. Призраки высшей пробы, без всяких синематографических иллюзий. Уж поверьте мне – в иллюзиях я знаю толк.
– То есть, вы утверждаете, что здесь имеет место нечто из области сверхъестественного?
– Без сомнения. И призраки Лиггинсов, и силы, которые призвала малютка Дженни, и многое другое.
Граф прогулялся по границе света и тьмы, собираясь с мыслями. Временами его макинтош и фрак полностью сливались с ночной тьмой, а белая манишка казалась бликом костра.
– Вы ведь не занимаетесь делами, связанными с мистикой? – спросил он, остановившись в трех шагах от Холмса. – С оккультизмом? С магией, не побоюсь этого слова? Ваши интересы всецело лежат в области рационального, того, что может быть объяснено логикой и наукой. Ведь так?
– Допустим. Продолжайте, граф, прошу вас.
Ледяная любезность в голосе Холмса могла бы заморозить Гольфстрим. Но граф и сам был холоден, как стылое дуновение ноября.
– В этом захолустном городке пробудилась мощь, о которой вы не имеете ни малейшего понятия. Ее не разложить по полочкам логики. Ее не распять на кресте науки. Мой вам совет, мистер Холмс, и вам, дорогой доктор Ватсон: подписывайте контракт с «Эмэрикен Мутоскоп энд Биограф» и уезжайте из Молдона. Ловите грабителей и убийц, лечите пациентов, пишите мемуары. А о том, чему были свидетелями здесь, рекомендую забыть. Тогда, надеюсь, восставшее ото сна чудовище забудет о вас…
– Простите, что я перебиваю вас, граф, – внезапно вмешался доктор. – Но, как врач, я не имею права молчать! Судя по вашей бледности и ряду других признаков, у вас малокровие в запущенной форме. Замечу, что эту болезнь я наблюдал у многих, кто был излишне склонен к спиритизму и прочей чертовщине. Взгляните на себя в зеркало: краше, извините, в гроб кладут! Вам следует ежедневно пить морковный и свекольный сок. Также рекомендую отвары полыни и шиповника, орехи с медом… Да, и еще чеснок. Непременно чеснок! Граф, вам надо, не откладывая в долгий ящик, принять меры…
– Вы совершенно правы, доктор, – кивнул граф. – Я приму меры. Я обязательно приму меры.
Он сделал шаг назад – и растворился в ночных тенях.
Интермедия
Ужас-ужас?
…на какую-то минуту мне вдруг представилось, что все вернулось на круги своя. Нет и никогда не было марсиан, войны, хаоса, бегства, трагедии человеческих смертей. Не было грозных и удивительных событий: героической гибели «Сына грома», горящих домов, испуганной девочки, чудесным образом остановившей боевые треножники. Не было шести изматывающих дней и бессонных ночей в госпитале. Все случившееся – сон, причудливый и страшный. Мне ведь почти удалось убедить в этом малютку Дженни! Сейчас я проснусь, и…
Мобильник, мать его!
Мой палец завис над клавишей «Enter».
– Да! Слушаю!
– Снегирь, купи хлеба.
– Настя, я очень занят. Не знаю, когда буду.
– Ты в «ночном»?
– Да.
«Ночное» – ликвидация последствий взлома – это была единственная причина, которая позволяла мне сказать Насте прямым текстом: «Я очень занят.» Все остальные случаи требовали околичностей и двусмысленностей. Иначе Настя, солнце мое, страшно обижалась. Ах, ты занят, а я не занята, вечно тебя не допросишься… У каждого свои тараканы.
– Прямой массаж сердца? А, Снегирь?
– Прямой массаж прямой кишки. Что там Мишка?
– Удрал на каток.
– Ладно, двигаться полезно. Пацан должен быть тощим.
– Он и так – одни ребра…
Не прекращая разговора, я вбросил абзац в систему. Намек «нет и никогда не было» – аналог стакана с шипучим «Фервексом». Сбить температуру, снять озноб. Вброс прошел, как по маслу. Я командовал по админке, таким мачо ни одна мучача не откажет. Оставалось надеяться, что это будет свеча в воспаленную задницу, а не лопата дерьма на вентилятор.
…да, почтенная публика. Грубиян. Каюсь, бью челом. Мою рот с мылом – не помогает.
– Снегирь!
А это уже Тюня. Изучает очередной выкидыш принтера.
– Ну все, Настёна. Извини, труба зовет.
– Хлеба купи…
– Куплю!
Отрубив связь, я повернулся к Тюне:
– Что там?
– Кошмар.
На свежей иллюстрации и впрямь царил кошмар. Забавный такой кошмарик, клоун из мира страхов. Он сидел на квадратной тумбе, исписанной заклинаниями. Впрочем, там вполне могло значиться: «Снимаю венец безбрачия: дешево, сердито» – только на языке атлантов или лемуров. Жирный дядька, покрытый чешуей, с ногами, оканчивающимися чем-то вроде конских копыт, пребывал в задумчивости. Позой он напоминал Роденовского мыслителя, разве что обе руки чинно сложил на коленях. Голова подтаявшего снеговика, борода из щупальцев. На спине – скатка из перепончатых крыльев.