Шерлок Холмс. Все повести и рассказы о сыщике № 1
Шрифт:
Джон Ферье заглушил вздох.
– Про нее ходят слухи, которым я бы не хотел верить. Говорят, что она помолвлена с каким-то язычником. Но я надеюсь, что это только обычные сплетни, потому что девятнадцатая заповедь в законе блаженного Иосифа Смита гласит: «Всякая дочь правой веры должна сделаться женою одного из избранных, ибо если она избирает себе мужем язычника, на ней будет лежать незамолимый грех». Итак, вы видите, что вам, который принадлежит к правой вере, немыслимо допустить собственную дочь до такого греха.
Джон Ферье ничего не ответил, а только нервно сжимал рукоятку своего длинного
– Вот и представляется случай подвергнуть испытанию вашу веру. Так было решено на священном Совете Четырех. Ваша дочь молода, и мы не хотим, чтобы она соединилась с каким-нибудь седовласым старцем; точно так же мы решили предоставить ей известную свободу выбора. У каждого из старцев уже есть порядочное «стадо», но дети наши также должны быть обеспечены. У Стангерсона и Дреббера есть по взрослому сыну. У очага первого ваша дочь будет так же счастлива, как и у очага второго. Пусть она выберет одного из двух. Оба они молоды, богаты, оба истинно верующие… Что вы ответите на это?
Сдвинув брови, Ферье молчал в течение нескольких минут.
– Дайте нам немного времени, чтобы подумать, – сказал он наконец. – Моя дочь так молода… Я еще и не думал о браке для нее.
– Даю вам месяц на размышление, – произнес Янг, вставая, – но как только минет назначенное время, пусть она даст нам ответ.
Он был уже на пороге двери, говоря это, как вдруг остановился и оглянулся; лицо его приняло свирепое выражение и глаза засверкали.
– Если вы, Ферье, и ваша дочь станете, несмотря на ваше бессилие, бороться с волей Четырех Святых, лучше бы вам было, если бы кости ваши остались белеть при дороге в Соляной пустыне!
И, потрясая угрожающе рукой, он удалился. Мелкий гравий, которым была усыпана аллея, резко скрипел под его тяжелыми шагами.
Ферье так и остался сидеть на месте, сжав голову руками и думая, как бы поосторожнее рассказать о всем случившемся дочери. Вдруг он почувствовал мягкое прикосновение к своему плечу и, подняв глаза, увидел Люси, которая стояла перед ним. По ужасу, написанному на ее бледном лице, он понял, что она все слышала.
– Я сделала это неумышленно, – ответила она на его вопросительный взгляд. – Голос его был слышен по всему дому. О, мой отец, мой отец, что нам делать?
– Не огорчайся, дитя мое, – сказал он, притягивая ее к себе и лаская своей широкой и узловатой рукой шелковистые локоны девушки. – Мы найдем способ увернуться. Твоя симпатия к нашему отсутствующему путешественнику ведь не уменьшилась, не так ли?
Рыдание было ему ответом.
– Да, да, я знаю, что нет, – продолжал он, – я очень этому рад. Он славный мальчик и добрый христианин, чего нельзя сказать про здешних, несмотря на их длинные проповеди и молитвенные кривляния… Слушай: завтра поезд отходит в Неваду. Я устрою так, что к нему отправится посланец, который расскажет, в какой капкан мы попали. И если я не ошибаюсь в нем, то наш друг будет здесь так быстро, как депеша.
При этих словах Люси улыбнулась сквозь слезы.
– Когда он будет здесь, то укажет нам самый лучший выход, – сказала она. – Но я дрожу за тебя, мой дорогой отец. Они так ужасны, эти истории, которые рассказывают про людей, пытавшихся противиться великому пророку! Всегда с ними приключались какие-то тяжелые несчастья.
– Но ведь мы еще не начинали противиться им! – ответил отец. – Мы еще имеем время, чтобы миновать бурю: у нас целый месяц впереди. Правда, по истечении его будет, пожалуй, лучше исчезнуть из прекрасной страны Утаха.
– Покинуть Утаху?
– Это мое желание.
– А как же ферма?
– Постараемся собрать в наш дом сколько возможно больше денег, а затем убежим и бросим все остальное. Если говорить правду, Люси, то я уже не в первый раз помышляю об этом. Я не очень-то люблю, чтобы из меня делали игрушку, как делает это со всеми здешними людьми этот несчастный пророк. Я вольный сын свободной Америки, и все это крайне стесняет меня. В мои годы поздно уже учиться кривляниям, и, если этот старец еще вздумает заглянуть сюда ко мне, он рискует получить добрый заряд картечи.
– Но нам не дадут уехать, – заметила молодая девушка.
– Подождем, когда приедет Джеферсон. Он что-нибудь придумает. А пока не унывай, моя крошка, чтобы твои глазки не были красны, когда он вернется. А то я боюсь, как бы мне не пришлось отвечать перед ним за это. Ничего ужасного пока еще не случилось, и нам не грозит никакая опасность.
Но, несмотря на эти ободряющие слова, сказанные, по-видимому, спокойным тоном, девушка не могла не заметить, с какой тщательностью в этот день запирал на замок двери ее отец, ложась спать. Не удовольствовавшись этим, он основательно вычистил сначала, а затем зарядил свое старое ружье, висевшее в его комнате.
IV. Бегство
Утром на другой день после визита пророка Джон Ферье отправился в Соляной городок и передал одному своему другу, который собирался в Неваду, письмо для Джеферсона Гоппа. В нем он описывал молодому человеку, какая ужасная опасность угрожает им и как необходимо его присутствие. Исполнив это, Ферье почувствовал, как часть тяготы спала с его груди, и он уже с более легким сердцем вернулся домой.
Подходя к дому, он был чрезвычайно удивлен, увидев двух лошадей, привязанных к решетке его забора. Удивление его увеличилось еще более, когда, войдя в комнату, он нашел двух молодых людей, которые его ожидали. Один из них, с бледным и длинным лицом, лежал развалившись в кресле и положив ноги на решетку очага. Другой, грубые черты которого прекрасно гармонировали с бычьей шеей, сидел на окне, засунув руки в карманы и посвистывая. Оба приветствовали Ферье кивком головы, и тот, который лежал в кресле, начал следующий разговор:
– Вы, может быть, не знаете нас? Мой товарищ – сын старца Дреббера, а я – Джозеф Стангерсон. Оба мы путешествовали вместе с вами в пустыне, когда Господу угодно было протянуть вам руку помощи, причислив вас к избранному стаду верных овец.
– Точно так же он может сделать с народом всех наций и соединить их в одно стадо! – сказал другой несколько гнусавым голосом. – Мельница мелет тихо, но мелет хорошо.
Джон Ферье холодно поклонился. Теперь он знал, с кем имеет дело и чего ему ожидать от этого визита.