Шерсть седой овцы
Шрифт:
В Мастерской не было кровати. Там не было ничего, на что можно было лечь, или даже сесть. Но для меня это не было проблемой. Я спокойно брал свой самый крепкий стул, откидывался назад, врезаясь спинкой стула прямо в стену и, закинув ноги на стол, наслаждался отдыхом. Ничто не может разбудить меня в такой удобной позиции… Если только ножка стула не треснет.
Соломка держала своё слово… примерно час. Уснуть я не мог, потому я просто слушал её глубокие вздохи и зевки, пока она не вышла на улицу. Вряд ли она решила подышать свежим воздухом. И мне не важно то, что у неё на уме. Хочет прогуляться, или пойти спать – мне без разницы. Главное чтобы она не начала грызть «Красавицу и чудовище», спящих на втором этаже. А ещё… Хорошо что всё прошло без похоти и извращений. Особенно когда Хэнни насосалась пива и окончательно перестала думать. И пока я расслаблялся на стуле, ожидая наступления очередного дня в моей кошмарной жизни - Я прислушивался к каждому звуку, шороху и скрипу. Старался представить местонахождение Соломки, ориентируясь по звукам. Я слышал шаги и лёгкий скрип досок. Твёрдая подошва туфель ритмично
– «Не рас-страивайся-я~. Давай я-я тебе-е-е… помогу. Как подружка - по-одружке, м~?» - Похоже Хэнни тоже не спала. И она предлагала… «помощь» Соломке. Среди глухих шёпотов я смог распознать её отказ, к которым присоединился лёгкий писк. Хэнни что-то делала с ней. Успокаивающе шипела и нашёптывала что-то вроде: – «Я настаиваю.»
Вот… только я расслабился! У меня даже ножка стула треснула в самый неподходящий момент! Я упал на пол и мгновенно начал продвигаться к спальне Хэнни, но… остановился у дверей в дом, задав себе вопрос: «А зачем?» И действительно: Зачем мне спешить на помощь Хэнни? Она не знает о том, что Соломка «больна». А если я зайду внутрь – меня втянут в очередную оргию. Плюс Соломка может вновь сойти с катушек и загрызть Хэнни! Да… Да! Я никак не против подобного расклада событий! Я полностью «за»! Блин… Мне даже хочется понаблюдать за всем этим! Посмотреть на то, как Хэнни будет визжать, хрипеть и барахтаться в своей же крови! Подобное кино просто нельзя пропустить!
С довольной улыбкой на лице я представлял возможную сцену, забирая из сундука складную лестницу. Мне нужно было забраться на крышу фермы, откуда я смогу увидеть всё, что происходит в спальне Хэнни. Окно в её спальне расположено прямо напротив кровати, так что я смогу с лёгкостью разглядеть две третьи комнаты, если расположусь под правильным углом. И да… Ещё я взял с собой бинокль, лук и стрелы. На всякий случай.
Только я вышел на улицу – мои уши поймали очередной писк. Похоже Хэнни начала переходить от слов к действиям. Спустя минуту я всё же забрался на крышу фермы и смог найти подходящий угол для обзора. Все было чётко видно и без бинокля. Хэнни стояла рядом с Соломкой и проползала своими руками под её одежду. И пока она занималась своими делами, растягивая улыбку – Соломка стояла на месте и поджимала дрожащие ноги, стараясь закрыть руками своё красное, словно помидор, лицо. Она таки показывала свои эмоции для Хэнни, но старалась не произносить и звука. К моему удивлению… она даже не сопротивлялась. Просто стояла и отдавала себя в руки извращенки Хэнни, аккуратно проскользнувшей под её одежды. Хэнни что-то шептала ей, и я не мог прочитать её по губам. Да и… меня не интересуют эти сюсюканья! Я лишь жду момента, когда Соломка накинется на неё и сделает первый укус! Не важно, сколько я буду ждать этого момента, но я не успокоюсь, пока не увижу всё своими собственными глазами! Сквозь бинокль я смог увидеть более чёткие детали. Увидеть каждое движение рук Хэнни. Одной рукой она смогла проползти к груди Соломки, расстегнув пару пуговиц на её рубашке. Второй рукой она смогла ослабить ремень и проникнуть к самым нежным частям Соломки. Не знаю, что именно она делала Соломкой, но делала она это очень медленно. Ещё я заметил, как Соломка кивала в ответ на её сладкие шёпоты. И эти кивки лишь радовали Хэнни. Так радовали, что она не постеснялась взять мочку уха Соломки в свои губы, заставив её вздрогнуть вновь. После этого она освободила одну руку и повернула Соломку к себе лицом. Она… целовала её. При этом Хэнни не забывала про самые нежные части Соломки, уделяя им должное внимание. Даже после такой наглости – Соломка продолжала терпеть и дрожать.
На какой-то момент мне показалось, что Хэнни… заметила меня. Сверкнула своими глазами и улыбнулась, нашёптывая что-то Соломке. Может я и пригнулся, стараясь уйти из виду, но я не был уверен в успехе этого манёвра. Вскоре Хэнни полностью расстегнула костюм и рубашку Соломки, обнажая её тело прямо на моих глазах. Возможно она делала это специально… Или же я просто удачно устроился… Но факт оставался фактом. Я мог чётко разглядеть грудь Соломки. Небольшую и слегка выпуклую. Если сверять с грудью Хэннни и Макс… то Соломка находилась где-то между ними. Не больше Хэнни, и не меньше Макс. Эдакая «золотая середина». Вскоре свою грудь оголила и Хэнни. Точнее… она сняла с себя всё, что можно. Тёрлась возле Соломки, что-то нашёптывая ей на ухо. И ей удалось уговорить её… приспустить штаны, сесть на кровать и расслабиться. Соломка всё ещё не поддавалась на её чарующий шёпот. Может Хэнни и удалось расположить Соломку на кровати, но Соломка всё ещё закрывала свою грудь и лицо руками, скрещивая ноги от стыда. Недолго она сопротивлялась. Как только Хэнни присоединилась к ней, продолжая играться с ней – Соломка вновь отдалась в её руки. Может она и сжималась, стараясь сопротивляться и закрывать своё лицо, покрытое стыдом и смущением, но Хэнни таки удавалось направить её на верный путь. Она даже заставила Соломку коснуться её груди или живота. Ниже живота она опуститься не могла, пока Хэнни не заставила её коснуться нужной части тела. Хэнни буквально учила Соломку своим извращённым играм. Такими темпами ничего не изменится… Черт тебя дери, Суда! Просто возьми себя в руки! Вылети же ты из комнаты, подобно пуле, или загрызи её! Я не был доволен этими извращениями! Ещё сильнее я не был доволен тем, что Соломка начала получать наслаждение от этого! Стонов она не издавала, но вот расслабиться она себе позволила. Она даже шептала… что-то вроде «Хочу…». А вот чего она хочет – я не понял.
Вскоре я увидел эпилог этой сцены. Как Хэнни, пододвинувшись ближе к Соломке,
Я уже подумал: «Сейчас-то её переклинит и она набросится на Хэнни с раскрытой пастью»… Но я вновь остался разочарованным… и злым. Соломка была в отключке. Сидела на кровати и дрожала, опустив голову, стараясь закрыть свои ноги и грудь руками, пока Хэнни продолжала буйствовать и издеваться над ней. Это уже перебор… Хрен она будет извращать единственного нормального человека на этой земле! Я был настолько зол на Хэнни, что бросил бинокль прямо в окно её спальни! Ещё бы чуть-чуть, и я бы точно стрелами её нашпиговал! Хэнни же, слегка напуганная и удивлённая, остановилась и убежала из своей спальни. А Соломка… даже не шевельнулась. Продолжала сидеть на кровати и периодически вздрагивать, не поднимая головы. Вот же тварь эта Хэнни… Мне пришлось спускаться вниз и бежать к Соломке. Извращенки Хэнни на пути к ней я не встретил, но мне было глубоко плевать на эту пошлую девицу! Сейчас меня интересовало состояние Суды! Если она сделала с Судой что-то непоправимое… Я убью её. Кину в холодильник и запру её там на несколько недель! А Марко скажу, что она ушла! Навечно!
Соломка… Она была в диком шоке. Её терзал голод, смешанный с чувством экстаза. Она не знала, что нужно чувствовать первым: Боль или удовольствие. Так или иначе – её нужно собрать и уложить в кровать. Мне было по барабану на красоты её тела. Всё, что мне нужно было сделать – натянуть на неё брюки, взять её на руки и довести до моей комнаты на руках. А потом… держать её взаперти до восхода солнца. Только я перешагнул порог своей комнаты – в моём плече заиграла сильная боль. Настолько сильная, что я опустился на колено. Соломка… пришла в себя. И первое, что пришло в её голову – укусить меня. Впиться зубами предплечье, не обращая внимание на мою рубаху. Как же это всё меня… бесит! На моём месте могла бы быть Хэнни! Какого чёрта я вообще решил помочь ей?!
«Ну ладно… Грызи-и…» - я был в гневе. Я позволял Соломке вгрызаться в моё предплечье, шипя от боли. Но не прошло и минуты – она опять пришла в себя! Опять остановилась! Вот только… вместо того, чтобы отстраниться и извиниться, она начала высасывать всю кровь и зализывать свежие раны. Как эта дура не может понять, что она – не вампир! Ей нужно есть мясо, а не кровь пить! Мою кровь она пила… недолго. Несколько минут. Через эти «несколько минут» она попросту отлепилась от меня, отвернулась и легла в кровать, ничего не произнося в своё оправдание. Она даже отвернулась к стене, закрыв своё лицо одеялом. Что с ней не так?! И какого чёрта это было?! Ух… не её мне винить, а Хэнни. Но для начала мне нужно было остановить кровотечение. Прижав рану носовым платком, я направился в Мастерскую. Дверь внутрь была нараспашку, а Хэнни, приветствуя меня с кружкой в одной руке, и морковью – в другой, набивала свой рот пивом:
– «Ои-и~! И-и-извини-и, е-е-если я-я-я… ик!… О-обид-дела тебя-я, и-и-извращ-щужка… Теб-бе не-е-е понра-авилось шоу-у-у~?» - Разговаривать с ней у меня не было желания. Не сейчас, по крайней мере. Прямо на её глазах я поливал свою рану первым попавшимся зельем, а потом начал подготавливать бинты, дабы перевязать её. Хэнни пришла в безумство при виде крови. Она свалилась со стула и начала лапать меня, стараясь отобрать у меня бинты и перевязать всё сама, приговаривая: – «Ма-а-а-амочки-и-и~ Я-я… Я-я-я с-сейчас… всё-ё исправлю…»
«Слушай меня сюда, ты… ничтожное существо в виде женщины. Отвратительное, похотливое создание… Я не собираюсь наблюдать за тем, как ты пытаешь Суду. Как ты играешь с ней, словно с куклой. Ещё раз ты позволишь себе коснуться Суды – я из тебя всю дурь выбью. И вот теперь я шутить с тобой не собираюсь. Я ясно выразился, или мне бензопилой на твоей груди вырезать, чтобы ты запомнила?» - шутки кончились. Я ясно выразил ей свою ненависть и отвращение к ней. Взял её за горло и положил на стол, стараясь её удушить. Даже когда Хэнни сопротивлялась и извивалась – она слушала меня. И только после её быстрых кивков я позволил себе остановиться. Эта тварь, даже пьяная в стельку… Она запомнит мои слова. Я спокойно перевязал себе рану, пока Хэнни откашливалась и пыталась перевести дыхание. Вскоре, когда я вновь надел на себя рубаху и собирался уходить – Хэнни спросила меня: