Шесть могил на пути в Мюнхен
Шрифт:
Розали кивнула.
Американец меж тем продолжил: «А вам известно, что вы заразили венерическими болезнями пятьдесят наших солдат? Теперь тоже в больнице, лечатся. Да вы нанесли армии больше урона, чем целое немецкое подразделение. Так, теперь скажите, где и с кем еще вы имели половые сношения?»
Немецкий врач наклонился к ней и начал переводить, Розали приподнялась на локтях, стыдливо прикрыла грудь одеялом. А потом вдруг мрачно спросила: «Так это не сон?» Потом заметила, как растерянно смотрит на нее врач. И зарыдала. «Хочу домой, к маме, — сквозь слезы бормотала она. — Хочу обратно домой, в Бублинхаузен».
Четыре дня спустя она оказалась в сумасшедшем доме в Нордси.
В темноте гостиничного номера Роган еще крепче прижал ее к себе. Теперь он понял, откуда в этой девушке такая странная эмоциональная пустота, откуда это пренебрежение к каким бы то ни было моральным ценностям.
— Ну а теперь ты в порядке? — спросил он.
— Да, — ответила она. — Теперь да.
Глава 07
На следующий день Роган приехал в своем «Мерседесе» к братьям Фрейслингам и попросил произвести кое-какие модификации с корпусом. Он хотел, чтобы просторное багажное отделение в салоне стало полностью воздухонепроницаемым. Когда работа была закончена, он стал весьма откровенен с братьями, рассказал им о своих компьютерных разработках, а также о том, что его компания ищет возможность продать свои идеи странам за железным занавесом.
— Легально, разумеется, только легально, — добавил он. Но сам тон, каким были произнесены эти слова, предполагал, что говорит он так для проформы, а на самом деле вовсе не прочь совершить выгодную левую сделку.
Братья заулыбались, впрочем, довольно сдержанно. Они поняли намек. И принялись расспрашивать его о работе более подробно. Спросили, не хочет ли он совершить туристическую поездку в Восточный Берлин в компании с ними. Роган пришел в восторг от этого предложения.
— Ну, конечно! — воскликнул он. И попросил назвать точную дату.
Братья снова заулыбались и ответили:
— Langsam, langsam! Не спешите, не спешите!
Несколько раз они видели с ним Розали, похоже, красота девушки произвела впечатление. Однажды Роган зашел в офис оплатить очередную работу и, когда вышел, увидел следующую картину: Эрик Фрейслинг, засунув голову в открытое окно «Мерседеса», о чем-то оживленно беседовал с Розали. Они отъехали, и Роган спросил:
— Что это он тебе говорил?
— Хочет, чтобы я спала с ним и одновременно шпионила за тобой, — ничуть не смущаясь, ответила девушка. Роган промолчал, никак не стал это комментировать. Когда машина остановилась у гостиницы, Розали спросила: — А кто из братьев говорил со мной? Как его имя?
— Эрик, — ответил Роган.
Она нежно улыбнулась ему.
— Когда пойдешь убивать их, позволь мне помочь убить Эрика.
На следующий день Роган продолжил совершенствовать свой «Мерседес» — на этот раз самостоятельно. Остальную часть недели разъезжал по Берлину, обдумывая свой план. Как заставить братьев Фрейслингов выдать ему имена и фамилии остальных троих? Как-то раз он проезжал мимо огромной парковки перед центральным вокзалом Берлина. Там стояли тысячи машин. Роган усмехнулся. Чем тебе не кладбище?
Чтобы создать образ богатого транжиры с вульгарными вкусами — что как бы само собой предполагает коррумпированность, — Роган почти каждый вечер водил Розали по самым дорогим ночным клубам с сомнительной репутацией. Он знал, что Фрейслинги — возможно даже, восточногерманская контрразведка — следят за ним.
И вот братья получили для него и Розали визу на туристическую поездку в Восточную Германию. По предположениям Рогана, именно там должен был состояться контакт. В кармане у него лежала пачка компьютерных распечаток для торга. Но никакого контакта не состоялось. Они увидели знаменитый бункер, штаб-квартиру нацистской верхушки, где умер Гитлер. Русские пытались взорвать сооружение, но бетонные стены со стальной арматурой оказались столь толстыми и прочными, что у них ничего не получилось. И вот историческое бомбоубежище, ставшее свидетелем самоубийства, возможно, самого страшного злодея и безумца всех времен, превратилось в холм с зеленым газоном в центре детской площадки.
Они прошлись по кварталу Ганза, на улицах по обе стороны тянулись ряды огромных серых авангардных жилых зданий, и архитектурные нововведения показались им просто отталкивающими. Все трубы — канализационные, газовые, водопроводные — были выведены наружу и обнесены стеклянными стенами — стоило посмотреть внутрь, и создавалось впечатление, что ты заглянул в гнездо переплетенных стальных змей. Розали передернулась.
— Поедем домой, — сказала она. Ей не понравился этот новый мир.
Вернувшись в Западный Берлин, они поехали прямо в гостиницу. Роган отпер дверь номера, пропустил Розали вперед, нежно похлопал ее по попке. Вошел следом и, уже закрывая за собой дверь, услышал, как девушка удивленно ахнула. Он резко развернулся.
Их ждали. Братья Фрейслинги сидели за журнальным столиком, покуривали сигареты. Первым заговорил Ганс:
— Не волнуйтесь, герр Роган. Вы же понимаете, в таком деле следует соблюдать осторожность. Просто не хотелось бы, чтобы об этой нашей встрече узнал кто-то еще.
Роган подошел, они обменялись рукопожатиями.
— Понимаю, — с улыбкой ответил он.
На самом деле, он понимал даже больше. Они специально пришли загодя, чтобы обыскать его номер. Выяснить, не является ли он подсадной уткой. А возможно даже — найти и украсть распечатки, чтобы не пришлось платить за них наличными — деньгами коммунистов, которые лежали у них в карманах. Но тут им не повезло, так что пришлось ждать. Все бумаги были при нем. И — что еще важней — несколько конвертов плюс пистолет с глушителем Роган оставил в маленькой сумочке, которую перед отъездом сдал на хранение в гостиничный сейф.
Ганс Фрейслинг улыбнулся. В последний раз он улыбался так, когда видел, как Эрик подкрадывается сзади к Рогану, чтобы выстрелить ему в затылок.
— Нам хотелось бы приобрести ваши разработки, строго конфиденциально, разумеется. Вы согласны?
Роган тоже улыбнулся в ответ.
— Приглашаю вас поужинать завтра вечером, — сказал он. — Сами понимаете, мне нужно подготовиться, сделать кое-какие распоряжения. Я не держу в номере важных бумаг.
Эрик Фрейслинг сухо улыбнулся и ответил: