Шесть серых гусей
Шрифт:
Она пристально посмотрела на него.
— Следует быть осторожной с американским офицером, рассказывающим об архитектуре, — ответила она. — Вы грациозны и деликатны, как танк.
Он удрученно опустил голову.
— Не путаете ли вы меня с кем-нибудь из тех грубиянов, что встретились вам сегодня вечером?
— Господи, конечно, нет! Они все были на голову выше меня, а я, кажется, выше вас!
— Скажите еще, что я карлик!
Она вложила свою руку в его ладонь, но тотчас же отняла.
— Не притворяйтесь рассерженным.
Он пожал плечами:
— Представьте себе, мне всегда нравились женщины выше меня ростом. Какой-то поэт писал:
«Девица из тех, на которых приятно смотреть,
Улыбается мне с высоты своего превосходства.»
— Я готова улыбнуться вам, — добродушно ответила она, — но не с той высоты, о которой говорится в стихотворении. Во мне всего метр семьдесят пять.
— Вы кажетесь выше из-за пучка!
— Если хотите, я могу сесть на парапет, чтобы вам не пришлось вставать на цыпочки.
Несмотря на иронический тон, он понял, что это приглашение. Она подняла к нему прелестное лицо, на котором играл отсвет ночного неба. Крепко взяв ее за плечи, он нежно прижался к ее губам. Она немного устало позволила ему это. Ее тяжелая грудь медленно вздымалась под кителем с эмблемой в виде петуха.
— Должен признаться, что вы первый офицер, которого я поцеловал, — сказал он, отступив на шаг, словно желая полюбоваться на свое завоевание.
— Но у вас в армии тоже есть женщины-офицеры, если не ошибаюсь?
— Я их ни разу не видел, и потом, я бы не рискнул.
— Почему это?
— Можно угодить под трибунал и за меньшее.
Она с насмешкой воскликнула:
— История с гравюрой совсем неплоха, но нужно сказать, что я позволяю себя целовать, как одна из тех солдатских девок, которых вы смешиваете с грязью.
— Прежде всего, я не солдат, — живо ответил он. — И даже не офицер, хотя и похож на него. Сказать по правде, я совсем не чувствую себя военным человеком. Я архитектор из Бостона и мечтаю только о том, чтобы вернуться к своему письменному столу и рейсфедеру.
Он снова привлек ее к себе.
— Поцелуйте меня еще раз, Сабина. Представьте, что мы путешествуем. Мы одни в целом мире, и я показывал вам красивую площадь в каком-то прекрасном итальянском городе, из которого убрали все, что могло бы нам не понравиться…
Она отвернулась.
— Но я не хочу, чтобы от меня убирали что-либо, что может мне не понравиться! — прошептала она. — Я никогда не любила, чтобы для меня приукрашивали действительность…
Она пошла дальше, не взяв его под руку, и эхо ее шагов отдавалось рядом с ним безразлично и даже враждебно. Он испугался, что рассердил ее, и ему показалось, что еще никогда и ни с кем он не чувствовал себя таким одиноким. Широкий полукруг площади, казавшейся враждебной, мертвой и несоразмерно большой декорацией, как будто символизировал его одиночество.
— Как с вами сложно, — сказал он вполголоса. — Вы ведете себя так, словно у нас впереди целая вечность, а мы, может статься, видимся в первый и последний раз. Мне больше не хочется искать ресторан. Пойдемте, я провожу вас.
Она присела на ступеньку у подножия одной из колонн.
— Не обижайтесь, что я отказала во втором поцелуе тому… кому не должна была дарить ни одного, — во-первых, потому, что знакома с ним меньше часа, и во-вторых, до сих пор не знаю его имени!
— Как, я не представился? Мне показалось, что вы слышали, как мою фамилию назвал генерал или его гнусный адъютант.
Он замер по стойке «смирно».
— Пол Прескот, офицер Службы охраны памятников при Пятой американской армии. В мои обязанности входит эта странная миссия, которая только что дала мне возможность…
— …прилететь мне на помощь. Благодарю вас, господин Прескот. Я не слышала вашего имени, так как предусмотрительно отошла в сторонку, — сказала она.
Они рассмеялись, смех получился немного нервным, как бывает, когда люди встречаются в первый раз и юмор представляется самым доступным полем для согласия. У Пола к этому примешивалось чувство облегчения, что придало его походке стремительность и веселость, а просторную площадь, еще недавно столь враждебную, превратило в очаровательную уютную весеннюю пьяцетту 71 .
71
Маленькую площадь (ит.).
— Такой вы мне нравитесь еще больше! — воскликнул он. — Нам не часто приходится теперь целоваться, простите мою неловкость…
— Правда? Напротив, я оценила ваше очарование, капитан. Неужели вы думаете, что я часто совершаю такие… сентиментальные прогулки? Хотя кое-кто, наверное, думает иначе.
Отстраненный, слегка ироничный и почти печальный тон, которым это было сказано, отбил у Пола желание снова обнять ее. Он не знал, что можно себе позволить, а что нет, опасался нового отказа и ограничился тем, что прижался лбом к ее лбу.
— Ну, давай, Джо! Она только того и ждет, и мы тоже! — услышал он крики на итальянском.
Из глубины колоннады донесся раскатистый хохот. Пол резко поднял голову и стал всматриваться в темноту.
— Вы понимаете, что они говорят? — спросил он.
— Предпочитаю не понимать, — ответила молодая женщина.
Он оставил ее и бросился к колоннам. Он сумел рассмотреть группу подростков, которые стояли на ступенях, плотно прижавшись друг к другу, как зловредный рой.
— А комендантский час? — рявкнул он. — Прочь отсюда, или я буду стрелять.
В ответ послышались смешки:
— Вместо того чтобы доставать оружие, достань лучше свой…
Не дослушав, он вынул пистолет, передернул затвор и без предупреждения нажал на спусковой крючок. Звук выстрела бесконечное множество раз отразился от стен колоннады, сопровождаемый испуганными криками и топотом убегающих ног. Прежде чем вернуться к своей спутнице, Пол несколько минут слушал, как в панике убегают мальчишки. Сабина сидела на ступеньке и удивленно смотрела на него.
— Как вы их! — воскликнула она.